Читать интересную книгу Град обреченный - Герман Иванович Романов

вотчины, где их считали за наместников великого князя и тихо ненавидели. Так что «подручникам» поневоле приходилось держаться великого князя, который их. Как какое-то растение из горшка в горшок, также «пересаживал». И везде появлялась мощная опора, способная острой саблей покарать строптивцев, что пожелали бы выйти из-под власти потомков Даниила Московского, младшего сына святого князя Александра Ярославича по прозвищу Невский.

Умная и дальновидная политика! Главное ведь не токмо захватить соседнее княжество, а удержать его за собой!

Шли десятилетия, и от «покупок» Ивана Калиты можно было переходить к открытым захватам — противостоять никто уже не мог, да и боялись, наученные кровавыми уроками. Ведь у московских князей имелось под рукой многотысячное войско, покорное их воле, выходящее по приказу «конно, людно и оружно». Даже тверские князья испугались, хотя народец у них строптив, и на войну с москвичами охотно поднимется, как не раз бывало. Вот только Иван Васильевич не хотел раньше срока будоражить Тверь, всегда давал надежду Михаилу Борисовичу, что все меж ними будет ладно, без обид, и заживут они дружно и счастливо.

Одна у них общая беда — новгородские «своевольники», с которыми нужно покончить, ведь «ручеек» серебра придержали. Но он поделится со своим шурином, братом покойной жены, обязательно поделится, как только так сразу. Обманывал, вестимо, а как без этого правитель властвовать могут — просто тверичи опасный противник, их лучше с новгородцами разъединить. И задушив «господина великого», приняться уже за Тверь, благо сын Иван подрос, и тверичи его примут — все же родным племянником приходится глупому Михайле, что на дуде токмо играет.

Дурачок взбалмошный, простец!

Однако с нынешнего лета все наперекосяк пошло. «Измена» отовсюду полезла, какой никто не ожидал. Новгородцы в Тверь тайного посла отправили, серебром позвенели — хлебца решили прикупить, ведь с низовых земель он запретил зерно и муку везти, чтобы народ простой против бояр и архиепископа Феофила возроптал. Не получилось — только недавно узнал, что тверичи по зимнику обещали в Новгород жито отправить. И хуже того — нанял Михайло Тверской стрельцов из земель неведомых, что «огненным боем» бьются умело, стреляют на пятьсот шагов и попадают при этом, хотя редкий лучник на такое способен. И отряды стрелецкие большие — в Твери полутысяча, а в Новгороде вдвое больше. А заправила там главный, наибольший воевода князь Андрейка Кашинский, которому за службу шурин Михайло еще Бежицкий Верх посулил. В самом Новгороде его подручник князь Васька Ижорский появился со своими стрельцами в серых кафтанах, и все с «ручницами» длинноствольными. Враг лютый и страшный этот князь, ибо на дочке Марфы-посадницы женился, бояре новгородские ему крепости Копорье и Ям в удел отдали, и вече то приговорило. А старая гадюка, за то что он ее старшего сына изменника справедливо и милостиво казнил, а младшего в порубе заморил голодом, прилюдно поклялась, что все деньги отдаст, лишь бы московитов изгнать, а его самого, законного государя Всея Руси, умертвить.

Ему самому нужно было серьезно угрозы принять, ведь бояр, что сторону Москвы держали, на вечевом суде побили до смерти. Богаты новгородцы, злата-серебра у них много — снарядили войско огромное, вооружили и обучили. И не одни они — с ними в сговоре Михайло Тверской, змея подколодная — людишек своих исполчил, а те все с бесовским оружием, которое сами изловчились делать. И напали, когда обозы по тверской земле шли, и худо, что порох и пушечный наряд захватили. А мастера все изменили, сейчас Михайле уже служат, а фрязин Аристотель Фиораванти главный тать — вместе с сыном решил служить Андрейке Кашинскому.

Ведь он на него надеялся — обещал старик понтонный мост через Волхов навести. Потому войско не смогло переправиться, а Васька Ижорский всю рать левого крыла на Шелони истребил, где победу шесть лет назад одержали. А в том ему помог князь Данька Холмский, которого он сам на службу московскую принял десять лет тому назад, по доброте своей пригрел змеюку на своей груди. А ведь предупреждали верные бояре, что хитер и коварен князь, три года тому назад с ливонцами мир заключил, который не зря с подковыркой «Даниловым» назвали.

Огневался он тогда на князя, опалу наложил, но простил на свою беду. Прибежали два беглеца из рати побитой — твердили, что вора Даньку видели с Васькой Ижорским, улыбались и торжествовали, собаки худые. И якобы тверичи, что у него были, измену и учинили, к новгородцам перебежали. А потом и другие пожаловали, пусть сами не видели, но слышали. Да и сами новгородцы ликовали — в граде все знали, что тверичи выступили с ними заодно, и Холмские князья рати ведут.

Вот и вспылил сегодня Иван — слухи об измене подтвердились, теперь наказать изменников нужно прилюдно. Приказал схватить старшего сына Даньки Холмского, Семена по прозвищу «Мынинда» и на кол посадить. А всех тверских бояр перебить — не дожидаться ведь, когда змея ужалит. А рубят их сейчас кашинцы, верность свою показывая. И в Москву гонца отправил с приказом и повелением к супруге своей — имать семьи всех воров тверских, железо надеть и пытать всячески. А потом в порубах голодом уморить за измену мужей и братьев с отцами.

Никому нельзя пощады давать, всем урок кровавый дать надобно, чтобы видели, как он карает врагов и милостив с покорившимися!

— Новгородцев пойманных тащите, что поймали на вылазке — и всех на колья к вечеру рассадите! Только языки урежьте за их злословья! Пусть изменники в граде на их мучения посмотрят, может, и будут челом мне бить как в прошлый раз! Тогда народ и помилую, а бояр казним прилюдно, они веру православную предали, и католикам продались, изменники!

Иван гневался, и с неприкрытой радостью рассматривал зарубленных тверских бояр и детей боярских, что к нему на службу по весне перешли, и он их принял, поместьями наделил, и шурину повелел вотчины их не трогать. Но зря — те коварством своим хотели ему в доверие влезть. Недаром многие его проклинать стали, когда их рубить принялись.

Ничего — поделом ворам и мука!

Иван Васильевич посмотрел на стены «Окольного города», усыпанные новгородцами — жители смотрели на казни, полторы версты всего лишь, но разглядеть трудно. Но понять, что тут происходит, можно. И не зря такое зрелище устроили — верный холоп из града сбежал, поведал, что изменники решили не очередную ночную вылазку сделать, а всей ратью в поле выйти — насмерть биться похотели.

Вот этого все москвичи жаждали — оголодали люди