Читать интересную книгу До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей (сборник) - Александр Звягинцев

Тогда помогите освободить трех французов из гуманитарной ассоциации, работавших в Дагестане по оказанию помощи чеченским беженцам. У вас в России связи и авторитет. Похитители требуют миллионы долларов, их требования нереальны. К тому же, как вы знаете, выплата миллионов не гарантирует жизни заложников. Их все равно могут убить. Общественное мнение накалено, газеты сходят с ума! Франция всеми силами хочет освободить своих заложников…

А потом Клифт услышал заветные слова: «В случае успеха вы получите возможность спокойно жить во Франции». Если бы Клифт владел французским, он наверняка воскликнул бы: «Vivre comme Dieu en France». То есть «буду жить, как бог, во Франции». Или – как у Христа за пазухой. Но с французским у него всегда было плохо – comme une vache espagnole. Как у испанской коровы. Однако суть предложения он уяснил.

При этом Клифт как истинный блатной радости не показал, а стал тут же торговаться и набивать цену – дело сложное, а может, и нереальное, ничего не могу гарантировать, но попытаюсь, мне нужно время…

В общем, что-то он, конечно, предпринимал через знакомых чеченских авторитетов, о чем-то договаривался. Кто знает, может, эти авторитеты и были теми самыми похитителями. А может, Клифт и сам разыграл всю комбинацию – одни его знакомые французов похитили, другие пустили слух, что он может помочь. Кто знает, человек он рисковый.

– Хочешь сказать, что к Грану тоже пожаловали аккуратные мужчины из ДСТ и спросили, не хочет ли он помочь Франции? – предположил Ледников.

– Вот именно, золотой мой. Ничего не слышал про французских заложников в Колумбии? Или еще где-нибудь?

– И что же ты хочешь делать, умник? – поинтересовался Ледников.

– Понятия не имею.

– Хорошо бы тебе сообразить до того, как этот милый дяденька до тебя доберется.

– А может, попробовать добраться до него чуть раньше.

Ледников чуть не взбесился.

– Немец, ты соображаешь, что несешь! Это десантник, специалист по убийствам и городской войне. Ты что с ним, воевать собрался? Боюсь, шансов у тебя немного.

Немец задумчиво прошелся по кабинету.

– Знаешь, о чем я думаю? Вряд ли Гран пожаловал в Париж ради того, чтобы убрать Будрийона. Они с ним и столкнулись-то случайно. Значит, у него тут дело, и дело очень серьезное. Так что рисковать им он не будет. Убирать меня – это все-таки риск поднять шум, привлечь внимание полиции. Потому что я уже настороже. Зачем ему это? Нет, рисковать он не будет.

– Что ты себя уговариваешь? Зачем ему это? А зачем он к тебе киллера послал?

– Боялся, что я сразу побегу в полицию. И потом, если бы убрал быстро и незаметно, то никто бы и не понял что к чему. А раз не удалось сразу, он, пожалуй, затаится.

– Немец, ты такими вещами не шути, понял? Что ты себя успокаиваешь?

– А что мне еще делать?.. Интересно все-таки, что у него за дело тут такое? Что этот дяденька затеял? Чует мое сердце – что-то грандиозное по подлости и зверству.

Глава 9

Виталий Карагодин

Les portes d'enfer

Врата ада

Скутер выскочил из тьмы улочки прямо в тыл обороняющейся от погромщиков полицейской группы. И водитель, и седок за его спиной были в шапочках-масках. Скутер резко затормозил и развернулся к полицейским боком. Полицейские его не заметили – все их внимание было приковано к беснующейся среди горящих автомобилей толпе, из которой летели камни и бутылки с зажигательной смесью…

Человек, сидящий за спиной водителя скутера, поднял двуствольное ружье, лежащее у него на коленях, и дважды пальнул прямо в полицейских, которые, судя по всему, даже не расслышали звуков выстрелов в невообразимом шуме, царящем на площади. Но один из них схватился за плечо, а потом ничком свалился на старинную булыжную мостовую.

Стрелок, не торопясь, без всякой спешки, перезарядил ружье и снова разрядил оба ствола в полицейских. После этого скутер круто развернулся и пропал в темноте, которая казалась непроглядной рядом с площадью, где адским пламенем вспыхивали все новые и новые машины…

– Дробовик, – усмехнулся Тарас. – Для начала сойдет… А если бы у него был автомат? Или гранатомет, а? Представляешь? Нет, ты подумай, что тут можно будет натворить!

У Тараса от возбуждения даже зубы стучали.

– Кто же ему даст гранатомет? – поинтересовался Карагодин.

– Если понадобится – найдутся люди, – пробормотал Тарас.

Он просто не мог оторвать взгляда от пылающей площади, где темнокожие подростки, захлебываясь от ненависти и подстегиваемые ощущением безнаказанности, забрасывали полицейских камнями, громили железными прутьями все, что попадало под руку.

Карагодин смотрел на битву за окном как профессионал. Все его симпатии были, конечно, на стороне полицейских. Он слишком хорошо знал, каково это – стоять против обезумевшей от злобы толпы, которая ненавидит тебя до умопомрачения и, будь ее воля, разорвала бы тебя на кровавые куски… И еще он видел, что полицейские – и тут заложники политики: они связаны приказом быть максимально осторожными, чтобы их нельзя было обвинить в неоправданной жестокости или неоправданном применении силы.

– Козлы! – прошипел Тарас. – Вырядились, как космонавты, а с бандой щенков ничего поделать не могут!

Полицейские действительно выглядели пришельцами из иных миров и времен в своих черных рыцарских доспехах и шлемах с прозрачными забралами. То ли космонавты из будущего, то ли крестоносцы из сумрачного Средневековья. Кому что нравится, подумал Карагодин. Либо так будет выглядеть надвигающееся будущее, либо все стремительно и неумолимо возвращается в прошлое. И попробуй отыскать между ними много различий…

– Ничего, доиграетесь, свое получите! – погрозил кому-то Тарас.

Ишь, разошелся! Карагодин хотел сказать что-то язвительное, но тут ослепительный поток света ударил по глазам, так, что он инстинктивно отшатнулся от окна. Тарас тоже прикрыл глаза руками.

– Вертолет вызвали! С прожектором…

Тарас отвернулся от окна, но вертолет заложил вираж, и комната снова погрузилась в темноту. Зато площадь теперь была освещена ярко, как сцена. И было отчетливо видно, как уже на другой улице, выходящей на площадь, появился еще один скутер с двумя седоками в масках. Маневр был все тот же – скутер выскочил за спинами полицейских и на секунду остановился. Правда, теперь эти партизаны были без дробовика, но зато в руках у сидящего сзади были две бутылки. Он тут же швырнул их в полицейских. На сей раз им повезло – бутылки не долетели и разбились об автобус, который тут же вспыхнул, как спичечный коробок. Если бы зажигательная смесь попала на полицейских, никакие доспехи не помогли бы…

– Ладно, давай выпьем, что ли, – сказал Карагодин. – Еще насмотримся…

Тарас хитро глянул на него и вдруг проницательно спросил:

– Что, своих стало жалко, а?

– А твои-то тут кто? Шпана эта? – окрысился Карагодин, которого вдруг полоснула ненависть к Тарасу – в какую грязь его заманил!

Тарас, видимо, почувствовал опасность и сразу сбавил тон.

– Моих тут нет, – миролюбиво сказал он. – И наших тоже. Все они тут мне чужие. И тебе тоже. Так что расслабься… Давай накатим, старик, пока эти друг друга мордуют.

Они вернулись к столу, где стоял несколько бутылок вина, валялись куски сыра и ломти хлеба. В эту квартиру в пригороде Парижа Тарас привез Карагодина еще днем, когда на площади было тихо и пусто. Сказал, что с наступлением сумерек на площади начнутся интересные дела, за которыми им нужно проследить. И сделать свои профессиональные выводы.

В квартиру их впустила невысокая, смуглая молодая женщина, затянутая в черный комбинезон. Совсем молодая, почти подросток. Выглядела она неприветливо. В ее небольшой, ладно скроенной фигурке чувствовалась гибкая сила, как в стальном пруте. Не сказав ни слова, даже не подняв на них глаза, она провела их в комнату. Потом взяла огромный мотоциклетный шлем, лежавший на столе, и так же молча пропала.

– Вали, сука драная! – с ненавистью прошипел Тарас ей вслед.

Карагодин посмотрел на него с удивлением.

– Чего тебя так разбирает?

– Знал бы ты, что это за тварь! Держись от нее подальше, а если будешь рядом, спиной не поворачивайся – сунет перо между ребер. И даже не скажет почему…

– А кто она? – уже заинтересованно спросил Карагодин. – Ты можешь объяснить по-человечески?

– Палач! Людей она убирает… Правая рука босса – он ей одной доверяет, больше никому. Говорят, она сирота, он ее вырастил и научил всему…

– Чему всему?

– Чему? Людей убивать! Вот этому самому и научил. Тварь без жалости.

Больше Карагодину ничего выяснить не удалось. Тарас схватился за мобильник и стал изображать из себя большого начальника, раздающего указания. А Карагодин завалился в кресло и включил телевизор.

Шли новости. Красивая дикторша, пытаясь скрыть волнение, строгим голосом рассказывала о беспорядках, которые вдруг вспыхнули сразу в нескольких пригородах. Ничего нового от суровой красавицы Карагодин не услышал. Ну, большинство участников беспорядков – подростки из неблагополучных районов, в основном дети иммигрантов из Африки и арабских стран. Ну, разумеется, эту проблему нельзя назвать этнической или расовой. «Эти подростки выходят протестовать не против других национальностей, а против государства вообще! Они не признают его власть, разрушают все, что символизирует государство. Они нападают даже на пожарных!.. Но главный объект их ненависти – полиция. Власти недооценивают непонимание, существующее между национальными меньшинствами и полицией…»