class="p1">Черт возьми!
Лучше всего задать забавный вопрос.
Хорошо. Забавный вопрос, забавный вопрос.
— Эм… ты жалеешь, что перевелась сюда? — Вот. Это достойно, и я хочу знать ответ.
— Я привыкла… Не то чтобы я была здесь так уж долго. Знаю, что все требует времени, но, честно говоря, после того вечера, когда мы с тобой встретились, мне хотелось уйти. Я ненавидела это место. Мне не нравились эти девушки, я винила их в том, что произошло, хотя это была моя вина. Но… — Она тянется пальцами к нескольким плавающим пузырькам. — Больше нет. Я счастливее, и это становится легче.
— Это хорошо. Я имею в виду, что ты больше не ненавидишь это.
Она улыбается и голубое сияние от воды отбрасывает тени на ее кожу.
Ее очередь.
— Ты когда-нибудь был влюблен?
Вау, ситуация быстро обострилась, но ответ прост.
— Нет.
Отсюда невозможно прочесть выражение ее лица, но, судя по молчанию, Джорджия ожидает, что я уточню.
Теперь моя очередь, так что ей придется придержать лошадей.
— Какая самая глупая вещь, которую ты когда-либо делала?
Джорджия фыркает.
— Это просто — позволить Ронни и девочкам одурачить меня.
Теперь я фыркаю.
— О, да ладно. Это не может быть самой глупой вещью, которую ты сделала. Разве ты никогда… я не знаю, не разыгрывала кого-то, и что-то шло не так? Или переспала с кем-то и потом почувствовала себя отвратительно из-за этого?
— Нет. — Она смеется. — И это не дебаты. Ты спросил, я ответила, теперь мы двигаемся дальше.
Хорошо.
Угрюмый, я жду ее следующего вопроса, отчаянно нуждаясь в глотке алкоголя, желая, чтобы у нас было что-нибудь покрепче, чем шипучая золотистая моча.
— Почему ты одинок?
Ее вопрос смелый и неожиданный, и, похоже, теперь мы переходим к более острым вопросам, которые сделают этот вечер более интересным.
— Я одинок, потому что не люблю случайные встречи.
— Что ты имеешь в виду? Секс? Или просто случайные интрижки?
Я не отвечаю, потому что она получила ответ на свой единственный вопрос.
— Это не дебаты. Ты спросила, я ответил, теперь мы двигаемся дальше.
Ее рот приоткрывается.
— Прекрати бросать правила мне в лицо.
— Не я устанавливаю правила, я лишь следую им, красотка.
Красотка.
Я намеренно использую это слово и наблюдаю, как она делает вдох и выдох, пытаясь скрыть это, делая глоток шампанского. Я пропускаю это, не упоминая о запрете, потому что никто из нас даже не пригубил напиток, и если мы этого не сделаем, то все пропадет даром.
Похоже, это единственная игра на честность, от которой мы не отступаем.
Джорджия вздергивает подбородок.
— Твой вопрос.
Отлично.
— Когда был твой первый snog[18]?
— Мой первый что?
Ах, точно. Здесь это так не называют.
— Поцелуй. Твой первый настоящий поцелуй.
— О. — Она нервно смеется. — Эм, в семнадцать?
В семнадцать? Как парни не поцеловали ее раньше — они что, с ума сошли?
— Это твой окончательный ответ?
Смех Джорджии звучит застенчиво и мило.
— Окончательный ответ.
Я киваю.
Жду.
— Когда был твой первый сног? — подражает она, хихикая, потому что использовала британский сленг.
— Думаю, в шестнадцать. С Викторией Ченнинг на вечеринке в доме моих родителей. — В этом не было ничего хорошего. Я все испортил, не имея ни малейшего понятия, что делаю. Слишком много языка, слишком много слюны. Виктория дразнила меня с несколькими приятелями, и я до сих пор этого не пережил.
Стал ли я лучше целоваться? Кто знает.
Обычно это случается только тогда, когда трахаюсь с кем-то случайным после долгого периода засухи, слишком приправленный алкоголем к тому же.
В отчаянье — это не то слово, которое я использую, но…
Если обувь подходит.
— Ты хочешь поцеловать меня?
Она пьяна? Я думал, мы протрезвели, потому что с ужина не выпили ни капли, если не считать наших крошечных, тайных глотков.
— Ты только что задала два вопроса подряд. — Я не могу удержаться, чтобы не указать на это.
— Отказываешься отвечать?
Так ли это? Нет, я не отказываюсь отвечать, а пытаюсь играть по правилам.
— Теперь уже три. — Джорджия дерзко приподнимает бровь. — Дай мне ответ, или тебе придется выпить.
Черт.
Она дерзкая маленькая штучка, которая вот так ставит меня в неловкое положение.
Если я скажу «да», она может подумать, что я чертов извращенец. Если скажу «нет», то подумает, что я не хочу с ней целоваться. Если решу не отвечать, то она сделает свое собственное предположение и…
Я слишком много думаю об этом.
«Просто ответь на чертов вопрос, придурок».
Маленькая нахалка заставляет меня спасовать и не отвечать; просто смотрит на меня, ухмыляется, такая самоуверенная.
«Сотри эту улыбку с ее лица. Сделай это».
— Хочу ли я поцеловать тебя? — повторяю я, чтобы оттянуть время. — Хочу ли поцеловать тебя?
Девушка раздраженно закатывает глаза.
— Конечно. Какой теплокровный парень не захотел бы тебя поцеловать?
Вот.
Дипломатично, не будучи слишком откровенным, не выплескивая кишки наружу.
Я здесь не для того, чтобы устраивать кровавую баню; я здесь, чтобы принять горячую ванну.
Джорджия неподвижно сидит на противоположной стороне, сиськи практически парят на поверхности, бокал зажат между изящными пальцами. Ее волосы собраны в пучок на макушке, и если бы свет был включен, я бы, наверное, увидел, как ее лицо покраснело.
Слава богу, она не может видеть, как я смотрю на ее сиськи в темноте — не то чтобы я хорошо их разглядел, но они влажные и отражают синий свет.
Так или иначе.
У нее фантастические сиськи.
— Твоя очередь.
Точно.
— Ты хочешь поцеловать меня?
Джорджия колеблется, слегка покачиваясь в воде.
— Конечно.
Конечно?
Что за фигня.
— Не могла бы ты прекратить это? Ты все время повторяешь за мной.
— Ну, не то, чтобы есть миллион способов сказать это! — Она смеется, снимая напряжение. — Черт возьми, я не тезаурус.
— Ими больше никто не пользуется. Теперь это называется гугл.
— Иногда ты такой буквальный, что мне хочется… придушить тебя.
Придушить. Хорошее британское слово, если я когда-либо его слышал.
Теперь ее ход.
— Ты хочешь поцеловать меня… сейчас?
Молодец, Джорджи, взяла и заставила меня покраснеть до кончиков пальцев ног, которые уже были горячее Ада в этой стоградусной воде.
Хочу ли я поцеловать ее прямо сейчас, хочу ли поцеловать ее сейчас…
Здесь, в джакузи.
Я не уверен, кивает ли моя голова, открывается ли рот или издается ли звук, но я, по крайней мере, пытаюсь сказать «да», не совсем уверен, что она услышала меня из-за шума.
— Что это было? Я видела, как шевелились твои губы, но ничего не вышло. — Джорджия оттопыривает