— Скажешь тоже — «водитель грузовика»! А вот засунут тебя на Плутон, и будешь там мерзнуть всю жизнь!
— Нет уж, мне повезет, это точно.
— Ладно, хватит. Давайте лучше поторопимся.
Пункт помещался за оградой в изящной ротонде. За столом улыбался настоящий сержант Звездного Флота в настоящей форме. Мне даже показалось, что он даже слишком разукрашен, как клоун в цирке. Вся грудь у него была усеяна непонятными значками и наградами. Потом я заметил, что правой руки у него нет. Так нет, что и рукав зашит.
Карл сказал:
— Доброе утро. Я решил поступить на службу.
— Я тоже, — кивнул я.
Но сержант не обратил на нас никакого внимания. Он поклонился, не вставая, и произнес:
— Доброе утро, юная леди. Что я могу для вас сделать?
— Я тоже решила поступить.
Он улыбнулся еще шире:
— Чудесная девушка! Если вас не затруднит, поднимитесь в комнату 204 и спросите майора Роджэс, она вами займется.
Он кинул на нее еще один быстрый оценивающий взгляд.
— В пилоты?
— Если это возможно.
— Сдается, у вас все для этого есть. Найдите мисс Роджэс.
Кармен ушла, поблагодарив его и ободряюще махнув нам на прощание.
Сержант наконец обратил внимание на нас, разглядывая меня и Карла, но даже без намека на то дружелюбие, с каким встретил Кармен.
— Итак? — буркнул он. — В чем дело? Стройбат?
— О нет, сэр, — сказал я. — Я бы хотел стать пилотом.
Он даже не счел нужным задержать на мне взгляд и со скучающим видом повернулся к Карлу.
— Вы?
— А я хотел бы попасть в Корпорацию исследований и развития, — сдержанно сказал тот. — Лучше всего что-нибудь, связанное с электроникой. Я думаю, что я бы там справился.
— Возможно, если сумеете себя показать, — буркнул сержант. — Но ничего не получится, если вы пришли с плохой подготовкой и пустой головой. А ну-ка, парни, как вы думаете: почему меня держат здесь, у двери?
Я не понял его. Карл спросил:
— Почему?
— Да потому, что у правительства одна миска помоев для всех — не важно, сколько и как ты служил, да и служил ли вообще! Потому что у некоторых сейчас — и таких все больше — считается хорошим тоном отслужить один срок, получить привилегии и носить знак, который всякому будет говорить, что он ветеран. А он при этом, может, и пороха-то по-настоящему не нюхал… Но если вы действительно хотите поступить и я не смогу вас от этого отговорить, то нам придется вас принять, потому что это ваше право, закрепленное не где-нибудь, а в конституции. Читали? Каждый, не важно, мужчина он или женщина, имеет от рождения право принять участие в Федеральной Службе и обрести полные права гражданства. И на деле получается, что мы вынуждены пристраивать и находить дело для каждого, хотя подавляющее большинство просто не в силах сделать что-то полезное для службы, я уж не говорю — прославить ее. Знаете, что требуется тому, кто хочет стать настоящим солдатом?
— Нет, — признался я.
— Каждый считает, что достаточно иметь две руки, две ноги и тупую башку — и готово, он солдат. Что ж, на пушечное мясо сгодится. Может быть, этого хватило бы даже какому-нибудь Юлию Цезарю. Но сегодня настоящий солдат — специалист высочайшей подготовки, которого в любой другой отрасли назвали бы не иначе как «мастер». Мы не имеем права допускать к нашему ремеслу тупиц. Поэтому для тех, кто настаивает на своем праве отслужить один срок и кто явно не годится для нас по разным параметрам, мы выдумали целый список грязных, безобразных, опасных работ, так что почти все они убираются домой, поджав хвост, еще до окончания этого несчастного срока… по крайне мере, мы заставляем их помнить до конца жизни, что их гражданство не пустое слово, что оно дорого стоит — ведь им приходится за него дорого платить. Возьмем, к примеру, эту юную леди, которая только что была тут. Она хочет быть пилотом. Надеюсь, она добьется своего. Но если у нее ничего не получится, то окажется она в лучшем случае где-нибудь в Антарктике, ее красивые глазки покраснеют при искусственном свете, а ручки станут уродливыми от работы и грязи.
Я хотел было сказать ему, что самое худшее, на что может надеяться Карменсита, — место программиста на станции космического слежения. Ведь она по-настоящему талантливый математик. Но он продолжал бубнить свое:
— И вот они посадили меня здесь как пугало для таких, как вы. Посмотрите-ка вот сюда. — Он повернул свой стул, и мы увидели, что у него нет ног. — Предположим, вас не зашвырнут копать туннели на Луне и не заставят быть подопытной свиньей для изучения неизвестных болезней на новых планетах. Пусть у вас даже обнаружат кой-какие таланты. Допустим даже, что мы сумеем сделать из вас способных к настоящему бою солдат. Так вот, поглядите на меня — вот что вы можете получить в результате всего… если вашим родителям не отобьют телеграмму с «глубокими соболезнованиями».
Он помолчал, потом снова заговорил:
— Так что, ребята? Не вернуться ли вам домой, не пойти учиться в колледж, а потом заняться химией, страхованием или еще Бог знает чем? Срок службы — это не приключение в детском саду. Это действительно военная служба, грубая и опасная даже в мирное время… Никакого отпуска. Никакой романтики… Так что?
— Я уже решил, — сказал Карл.
— Я тоже.
— А вы понимаете, что не вам в конечном счете определять сферу вашей службы?
— Я думаю, — сказал Карл, — мы сможем настаивать на своих интересах.
— Конечно, конечно. Это первое и последнее, о чем вы можете просить до конца срока. Офицер-распределитель обратит внимание на вашу просьбу. Но первое, что он сделает, — проверит, не требовались ли на этой неделе, например, стеклодувы для примитивной работы. И будет уверять при этом, что именно тут ваша судьба и ваше счастье.
— Я могу заниматься электроникой, — сказал твердо Карл. — Если для этого есть хоть какая-нибудь возможность.
— Да? А ты что скажешь, приятель?
Я колебался. И вдруг очень отчетливо понял: если я сейчас ни на что не решусь, то всю жизнь потом буду гадать и мучиться — стою ли я чего-нибудь на этом свете или просто обычный «сынок босса»?
— Я собираюсь попробовать.
— Понятно. Давайте ваши свидетельства о рождении и школьные дипломы.
Через десять минут мы были уже на верхнем этаже, и нас прощупывали, простукивали и просвечивали. Мне почему-то пришло в голову, что главная цель всех этих проверок не в том, чтобы узнать, здоров я или нет, а в том, чтобы найти болезнь, даже если ее нет. Это была, на мой взгляд, попытка легко и просто избавиться от нас еще до того, как мы попадем на службу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});