— Я люблю тебя, Сэмми.
Он обнял ее в ответ, а потом прикрикнул на нее:
— Поторапливайся, Джуд! Я знаю, чем быстрее ты уедешь, тем скорее вернешься.
Подняв тяжелую сумку, Джуд дала себе обещание, что вернется. Здесь ее обязанности, здесь все, что она любит, и основа ее жизни, городская роскошь ничто по сравнению с этим.
Когда она вынесла свой багаж в общую комнату, Джозеф только хмуро посмотрел на нее. После того как она объявила о своем решении, он мало говорил с ней, и, хотя это было вполне обычно для него, Джуд хотелось получить его поддержку.
— Вы уверены, что справитесь со всем здесь, Джозеф?
— Почему сейчас ты усомнилась в этом? Все эти годы у тебя не было сомнений, а теперь ты беспокоишься? Думаешь, Джозеф слишком стар? Думаешь, он готов отправится на высокую гору, чтобы встретиться со своими предками? Думаешь, после всего, что он пережил, приготовление бисквитов и вытирание следов от грязных сапог утомит его? у тебя мало доверия.
Рассмеявшись, Джуд обняла его, и Джозеф тоже нежно обнял ее.
— Я не беспокоюсь о вас, Джозеф. Многие годы вы объединяли эту семью, как настоящий дедушка.
— Ну и семья, — презрительно фыркнул он, отодвинувшись от нее. — Мальчик позволяет собаке спать по ночам вместе с ним, а девочка убегает в большой город и оставляет всю работу несчастному индейцу, — снова вернулся он к своему ворчанью и отвернулся к плите, но Джуд успела заметить влажный блеск в его глазах.
— Дилижанс подъезжает! — закричал Сэмми, и Бисквит с лаем бросился вместе с ним встречать экипаж, а Джуд мед ленно последовала за ними с сумкой в руках, такой же тяжелой, как тяжесть на сердце из-за того, что она покидала.
И частью этой тяжести была ее собственная вина за то, что она с нетерпением ждала отъезда.
С появлением в 1867 году железной дороги «Юнион Пасифик» Шайенн в Вайоминге стал кипящим котлом Запада. Всего за несколько лет он превратился из городишка с лачугами на колесах в центр цивилизации с брюссельскими коврами, зеркалами в позолоченных рамах и резной мебелью в новом отеле «Два океана» и других богатых заведениях. После разрушительного пожара в 1875 году он был быстро отстроен заново и похвалялся новыми кирпичными постройками, тринадцатью двухэтажными домами и несколькими особняками каменной кладки, разбросанными среди домов, которые имели старые фасады. Электрические фонари освещал улицы, и магазины рекламировали не штаны из оленьей кожи, а смокинги, шикарные бархатные пледы и элегантные мужские галстуки. Волшебный город прерий гордился своими шестью милями водопровода и водоразборными кранами, установленными в новом здании оперы, под фанфары открывшемся представлением «Нью-Йоркской оперной компании», на котором раздавали программы. Из шумного придорожного лагеря он вырос в огромный центр, где только спиртным торговало двадцать семь заведений и восемь церквей собирали все больше прихожан. Вместо бесшабашных ковбоев, на скаку стреляющих со спин лошадей, по деловым улицам на высоких велосипедах, привезенных из Англии и Шотландии, разъезжали молодые лихие парни.
И Джуд, никогда не представлявшая, что такие чудеса существуют так близко от ее уединенной станции, в восхищении смотрела на все.
Снимая номер в отеле на деньги, которыми остальные фермеры снабдили ее, Джуд старалась не глазеть на хрустальную люстру, подвешенную на потолке двумя этажами выше. Через вестибюль прошли пары в богатых европейских одеждах, заставивших Джуд мрачно осознать собственную убогость. Пока клерк за стойкой искал ключ от ее комнаты, она рассматривала модные шелка и атласы, парадом проходившие перед ее неискушенными глазами. Никогда в жизни Джуд не видела такого множества оборок, бахромы, кружев, буфов, жабо и перьев, и все это сопровождало массу присобранной материи, тянущейся почти на ярд позади владелиц нарядов. Такой пышно разряженной представлялась Джуд элегантная Кэтлин Джемисон.
— Вот, мисс Эймос. Номер семь, вверх по лестнице и налево.
Джуд взяла ключ с золотой кисточкой и нагнулась, чтобы поднять свою выгоревшую продолговатую сумку, которая стыдливо стояла у ее ног, но замерла от испуга, увидев большую мужскую руку, державшуюся за потрескавшиеся кожаные ручки.
— Позвольте мне.
Тело Джуд затрепетало, ее бросило сначала в жар, потом в холод, прежде чем мозг узнал низкий глухой голос. Джуд скользнула взглядом по мятым брюкам, расстегнутой куртке и модному жилету — и паре внушительных пистолетов с костяными рукоятками.
Глава 17
— Долтон! — От изумления Джуд забыла все формальности. — Что вы здесь делаете?
— Я пробуду здесь несколько дней. — Он поднял ее сумку и улыбнулся улыбкой, от которой могло растаять сердце. — У меня, как и у вас, здесь есть кое-какие дела.
Джуд была так напугана его появлением, что у нее даже не возникло ни малейших подозрений. Он забрал у нее ключ, который она нервно вертела в пальцах, посмотрел на номер и пошел к широкой лестничной площадке, а Джуд двинулась вслед за ним, как Бисквит, собака Сэмми. Долтон вставил ключ в замок седьмого номера и широким жестом распахнул перед Джуд дверь.
— Раз уж мы оба оказались здесь по делам, то почему бы нам не совместить полезное с приятным? Скажем, пообедать вместе сегодня вечером? Конечно, — добавил он не много натянуто, — если только вас никто не сопровождает.
— Нет, я здесь одна. — Покраснев от его вопроса и явно прозвучавшей в нем ревности, Джуд покачала головой со смесью радости и удивления.
— Тогда, — с довольной самоуверенной улыбкой объявил он, — я зайду за вами в семь.
— Обед, с Долтоном, в Шайенне — это было чересчур для одного раза.
— Я… я не знаю. Мне нечего надеть… — В следующее мгновение холодный здравый смысл взял верх над стыдливой скромностью, ведь, учитывая цель ее поездки, Долтон Макензи был совсем неподходящим компаньоном для обеда. — Я не думаю, что нам разумно поддерживать отношения.
— Почему нет? Я задолжал вам несколько обедов, и обещаю, что не буду при всех кормить вас с ложки.
Его улыбка была заразительной, а логика сделала ее протест просто глупым. Эффектный мужчина предлагал под руку проводить ее на обед в столовую лучшего отеля. Какие возражения могли быть у Джуд против этого, кроме того, что она и Макензи были врагами, вероятно, прибывшими в город с совершенно противоположными целями? Что могло быть плохого от одного обеда в общественном месте? Джуд убеждала себя, что в этом нет ничего страшного, поскольку ей безумно этого хотелось.
— Хорошо, в семь часов. Но только при одном условии.
— Каком?
— Мы не будем упоминать о долине. На один вечер сделаем вид, что ее не существует.