- Не лезь, куда тебе не следует! Ведь я же сказал: чем меньше ты будешь знать, тем спокойнее и дольше проживёшь. А капризов ради, я просьб не высказываю!.. Вот так! – Дэдэн яростно дёрнул себя за бороду, а затем шумно выдохнул.
Ндади сердито посмотрел в глаза придворному магу, а затем, смущённо потупился:
- Ну хорошо… Я сделаю так, как ты сказал.
Сжав судорожно в руке свою шапку, он сухо поклонился и, развернувшись, зашагал прочь. Дэдэн немного посмотрел ему в след, а затем, ещё пару раз сердито дёрнув себя за бороду, тоже развернулся и пошёл в сторону библиотеки.
- Ваша Верность, как истинный тхалианин, я не могу не сочувствовать столь богоугодному делу, – герцог едва сдерживался, чтобы не заорать на хранившего мрачное молчание квистола. – Но, пронзи меня рог Тёмного! Я не могу понять причинувашего нынешнего упрямства!.. Почему, ну почему вы не послушались моего придворного волшебника, и не прибегли к его посильной помощи? Ведь он почти ничего и не требовал от вас взамен!.. Поступи вы так, и, ради достижения столь благой цели, вам бы не пришлось ввергать мой бедный город в ужас и разрушение!.. Десять слёз Игуна! Почти три десятка солдат убитыми, и ещё больше раненых! Выгорело пол улицы, не считая уж отдельных домов по всему городу, а один – и вовсе растворился в воздухе! И всё – из-за вашего глупого упрямства!
Герцог злобно сверлил взглядом квистола, а тот, недовольно надувшись, с преувеличенным достоинством расправлял лежащую поверх его сутаны массивную серебряную цепь, на которой висела богато украшенная драгоценными камнями тахила.
- Колдовство, Ваша Решимость, – суть служение Тёмному. И церковь не может потакать в этом кому бы то ни было, – квистол хотел ещё что-то добавить, но передумал.
- Вот значит как! – фыркнул герцог. – С каких это пор, позвольте узнать, мой любезнейший искуплённый брат, волшебство стало служением Тёмному?.. А?.. Сотни лет оно верой и правдой служило всем государствам Ирвира, а теперь вдруг, Церковь, ни с того ни с сего, решает, что Гильдия – это сосредоточие зла и обмана?..
- Времена изменились, Ваша Решимость, – мрачно изрёк квистол.
- Не перебивайте меня! – вскипел герцог, лицо его побагровело, а на шеи вздулись вены. – Позволю себе заметить, искуплённый мой брат, что данной точки зрения придерживается незначительное меньшинство!.. Да, меньшинство!.. Я не хочу встревать в это дело, но, видит всесущий Игун, очень надеюсь, что эта весьма опасная ересь будет вскоре искоренена из тела церкви!
- Да устыдитесь слов своих, прегрознейший мой герцог! – в свою очередь вскипел квистол, в тот же миг вскакивая с притворно испуганным и возмущённым видом. – Это сам Тёмный говорит Вашими устами!.. Кто, как не он, прельстил сердца многих мира сего? Кто, как не он, многие столетия сплетал свою хитроумную сеть, чтобы ныне опутать ею и малого, и великого?.. Обманным даром принёс он когда-то в мир этот волшебство, и вот теперь пробил час испытаний, и великие беды уже стоят на пороге в дом наш!.. Одумайтесь, господин герцог!.. Не отвергайте истину!
Квистол разволновался. Его упитанные, немного дряблые щёки побледнели, а губы слегка подрагивали.
- Вы не на проповеди, Ваша Верность, – усмехнулся герцог. – Где доказательства?.. Пронзи меня рог Тёмного, но я решительно не понимаю, с чего это вы так ополчились на Гильдию! Вы можете мне это, наконец, внятно объяснить?
- Что ж… Если это угодно Вашей Решимости…- на мгновение квистол потупился, словно бы разглядывая причудливый узор на ковре, а затем, вздохнул. – В книге “Грядущих истин” искуплённого Тагили, которого все мы свято чтим, - торжественно начал он, - сказано, что господь наш, Игун, в неисповедимой своей милости, дал ему, на исходежизни, великое откровение… Что видел он, как спелый и сочный плод, покоился в ладонях Господа. И был плод этот – совершенен в своей божественной красоте. И означал он – наш мир… Лицезрение его вселяло в сердце неописуемую радость и дарило душе вечные покой и умиротворение. И Господь сидел и любовался им. Но взгляд Господа обладал такой неописуемой мощью, что, со временем, та часть чудесного плода, на которую чаще всего падал Его взор, стала ещё совершеннее. Позавидовало этому другая часть плода, и вот в соке его появилась горечь, а на нежной и золотистой кожице – изъян. И опечалился от этого Господь, ибо понял, что вскоре погибнет дело Духа и Рук Его. И порешил Он тогда, что пусть, как и в созданном им мире, где фруктовые деревья дают плоды, и те плоды зреют, а после того, как созреют, падают наземь и гибнут от проснувшейся в них тени и горечи, а умерев, дают начало новой жизни, так пусть и этот чудесный плод, из-за того, что он утратил своё совершенство, хотя и угаснет в неравной борьбе с тёмным началом собственного же естества, обретёт через то, в самой своей смерти, новое рождение.
Квистол замолчал и задумчиво посмотрел на герцога.
- И что же это значит? – недоумённо вздёрнул брови герцог.
- Очи Господа чаще всего устремлялись на то, из чего впоследствии, когда мир утратил своё единство, и возникла Церковь. Она по праву согреваема взором божественной любви, и готова на всё, дабы возвеличить и прославить её! Пусть чародейство сильно, и тьма, рано, или поздно поглотит этот мир, но в душе Церкви храниться то, из чего, как из чудесного семечка, возродиться новое и теперь уже навеки совершенное обиталище Духа! – квистол произнёс это на удивление вдохновенно и искренне. И тут же добавил. – Ныне миру явлены знамения: волшебство обретает доселе невиданную мощь, но и Церкви всеблагой и всесущный Господь даровал великую силу! Не отказывайтесь от неё, мой прегрознейший, но наимудрейший и справедливейший господин герцог!
Квистол смиренно поклонился, и герцог, по всему видно, совсем не впечатлённый поведанной ему историей, и которому, к тому же, уже наскучило общество священника, небрежно махнул рукой, позволяя тому удалиться.
- Подумайте об этом, Ваша Решимость! – бросил на прощание квистол, и, шурша туго накрахмаленной сутаной, покинул покои герцога.
Глава 9.
Вдали вздымались, изрезанные ветром и временем, желтовато-рыжие горы. Очертания их, в зыбкости раскаленного воздуха, всё время трепетали и оттого казались неуловимыми. Песок, тоже желтовато-рыжий, словно навеки застывшие диковинные морские волны, раскинулся вокруг них. Неожиданно, где-то пока ещё очень далеко, вверх взмыло песчаное облако. Мгновенье оно висело в воздухе, а затем исчезло. Но вскоре вновь поднялось над горизонтом. Тягучее, словно древесная смола, время медленно сочилось с пылающих солнцем небес. Наверное, прошла целая вечность, прежде чем песчаное облако обратилось в стремительно летящее над пустыней чудовище, плоское, словно покрывало, с огромной, увенчанной гребнем головой и мощными, когтистыми лапами по краям. Чудовище приближалось, и теперь стало видно, что на нём кто-то стоит. Но тут налетел песчаный вихрь, и всё исчезло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});