— Он никогда не придет в себя, если вы будете его так бить, — заметила сиделка.
Ле Брюн убрал руки, и Блэйд откинулся на подушки.
— Его болезнь, — с раздражением произнес Ле Брюн, — наверняка — притворство…
— Если бы вы видели, как его рвало в первый день, то думали бы иначе.
— За два дня он мог бы и очнуться.
— Ничего не изменилось. Его по-прежнему рвет каждый день. — Женщина с сожалением покачала головой. — Жалко. Такой красивый.
Она взяла тарелку и медленно побрела из комнаты. Ле Брюн повернулся к Блэйду и пристально всмотрелся в его лицо.
— Слушай меня, Фитцстивен. Здоров ты или болен, но сегодня вечером ты встанешь на колени перед кардиналом. Ты слышишь меня?
Ресницы Блэйда дрогнули, но глаза так и не раскрылись.
Извергая ругательства, Ле Брюн покинул комнату. Щелкнул замок. Блэйд, оставшись в одиночестве, медленно приоткрыл один глаз, затем — другой, оглядел комнату и прислушался к удаляющимся шагам. Когда они стихли, он откинул одеяло и спрыгнул с кровати. На его лице появилась усмешка. Зимний холод тут же дал о себе знать, и Блэйд зябко поежился. От долгого лежания на кровати затекли мускулы. Он с трудом мог вспомнить, как оказался здесь. В памяти запечатлелись только отдельные моменты. Но, как бы коротки они ни были, каждый раз он хотел видеть Ориел. Блэйд проклинал себя за свою глупость. Ему следовало сказать правду, когда они были там, в его лондонском доме. Теперь такой шанс мог и не представиться. Слишком поздно он осознал, как необходима она ему…
— Блэйд Фитцстивен, ты — безмозглый болван, — произнес он вслух.
Блэйд заставил себя думать о другом — как выбраться отсюда. Он находился во Франции, следовательно, его перевезли через Ла-Манш на корабле. Он помнил лицо Ле Брюна, бутыль, из которой его заставляли пить снова и снова, скачку, во время которой его привязали к лошади, стук копыт…
Со временем Ле Брюн понял, что напрасно поил Блэйда столь усердно, и прекратил насильственные вливания. Тогда-то сознание и стало постепенно возвращаться к Блэйду, но у него хватило ума притворяться и дальше невменяемым, в надежде что это усыпит бдительность его стражей и поможет бежать. И в этом он частично преуспел, раз Ле Брюн сделал его сиделкой пожилую женщину.
Но время истекало — кардинал прибывал сегодня вечером. Блэйд должен бежать немедленно, иначе его ждет смерть. Сиделка ушла готовить пищу. Он знал, что ее не будет около часа.
Блэйд встал у окна и стал осматривать двор.
Рядом с башней находился домик с покатой крышей и маленькими окнами. Если бы удалось одолеть тридцать футов до этой крыши, он мог бы перебраться на следующий дом, а затем спрыгнуть на землю — правда, с риском сломать ноги. Блэйд пристально приглядывался к домику, пытаясь найти другое решение, когда вдруг из замка вышел один из людей Ле Брюна. Блэйд отдернул голову и затаился у стены, моля небеса, чтобы его не заметили. Но, как он ни вслушивался, ничего, похожего на тревогу, не последовало.
Блэйд на цыпочках подошел к ящику у кровати — сиделка положила туда его одежду. Он мог бы одеться, скрутить веревку из простыней и спуститься по стене дома. Было уже достаточно темно, чтобы попытаться уйти от назойливой опеки Алена Ле Брюна.
Только рука Блэйда легла на одежду, как внизу во дворе раздался стук копыт. Блэйд закрыл ящик и вернулся к окну. В последних лучах заходящего солнца он разглядел трех человек, слезающих с лошадей, один из которых выделялся своим высоким ростом. Он откинул капюшон, открыв голову в маленькой шапочке священника, из-под которой выбивались длинные золотисто-рыжие волосы. Это был кардинал.
Блэйд быстро вернулся на кровать и закрыл глаза. Скоро половицы за дверью заскрипели под ногами гостей. Щелкнул замок, и шаги замерли у самой его постели. Блэйд услышал шелест плаща, дыхание и больше ничего.
Чья-то рука тронула его щеку. Блэйд собрал всю свою выдержку, чтобы не вздрогнуть — рука была как лед. Эта же рука сдернула с него покрывало, затем вновь вернула его на место. И все это — в полной тишине.
За этим последовал сильный удар по голове. Блэйд слабо простонал. Его ударили еще и еще раз. Блэйд приоткрыл глаза, встретившись с взглядом темных глаз кардинала Лотарингского.
— Ну, наконец-то, сын мой, мне не нужно просить тебя, чтобы ты обратил на нас внимание.
Блэйд не ответил, а лишь глянул на кардинала и закрыл глаза.
— Сынок, не заставляй слугу Господа бить тебя снова.
Блэйд медленно открыл глаза, делая вид, что прилагает при этом невероятные усилия.
— Хорошо, — сказал кардинал. — Английский соловей наконец прилетел к нам обратно. Я узнал вас, сударь, хоть и не сразу. В прошлом году прекрасная Клод устроила маскарад — не очень-то он удался, — но вы на нем пели. И ваш голос сделал ночь подобной яркому дню.
Кардинал повернулся к Ле Брюну, и Ле Брюн с готовностью пододвинул кресло. Кардинал, не торопясь, сел, расправил складки плаща и внимательно посмотрел на Блэйда.
— Ты причинил мне большие неприятности, сынок. Я бы сурово наказал любого, кто сделал это, даже по глупости. Но я восхищаюсь твоими талантами. Они действительно удивительны. К примеру, по-французски ты говоришь не хуже меня. Но мы еще о многом поговорим в эти дни.
Блэйд прошептал, заботясь о том, чтобы сделать шепот как можно тише:
— Я не скажу ничего.
Как мучительно — лежать, не в силах что-либо сделать, позволяя играть с собой, как с собачкой!
Кардинал ответил своим мягким тихим голосом:
— Не зарекайся. Я заставлял говорить всех, кого хотел о чем-то спросить. К сожалению, у меня мало времени. И потому тебе лучше начать говорить сейчас, иначе у тебя будут большие неприятности. Первый мой вопрос — как ты узнал о пожилом джентльмене Томасе Ричмонде?
Блэйд глянул в глаза кардинала, но не произнес ни звука. Кардинал вздохнул.
— Жаль, сын мой, — сказал он, сложив руки на груди. — Впрочем, секреты Тома Ричмонда не столь важны, как твои. Что ты знаешь о планах Ее Величества?
— Ничего.
Кардинал опустил руки, насмешливо улыбнувшись.
— У меня есть аптекарь по имени Козимо. Итальянцы очень искусны в изготовлении различных снадобий из растений. Козимо учился у самого Нострадамуса и приготовил для меня весьма полезную микстуру. Полагаю, он смешал лаванду, душистую руту, мандрагору… Ты знаешь, что такое мандрагора? Это растение растет только под виселицами для убийц. Тот, кто попытается выкопать его корень, умирает: растение начинает кричать так душераздирающе, что люди падают от разрыва сердца. Поэтому для добычи корня используют собак.
— Я не собираюсь его выкапывать, — прошептал Блэйд.
— Это растение используют и в магии, у него колоссальные возможности.