Читать интересную книгу Хармонт. Наши дни - Майкл Гелприн

Он не знал, сколько времени пролежал, прильнув к «шару» и моля его о чуде. Очнулся Ежи, лишь когда услышал детский плач и осознал, что тот имеет к нему отношение. Тогда Ежи оторвался от «шара» и пополз назад. Осмотрел оставшиеся бутылочки, убедился, что содержимое безнадёжно свернулось, отбросил прочь. Никаких сил поднять на руки младенцев у него не было, но он поднял обоих. Идти дальше было немыслимо, но он пошёл. Он умудрился даже добраться до карьерного склона, противоположного тому, по которому спускался, так и не упав.

– Всё, – сказал Ежи вслух. – На этом всё.

Он сполз по склону спиной, уселся, вытянув ноги и всё еще прижимая младенцев к себе. Закрыл глаза. Спать нельзя, сказал себе Ежи, спать нельзя ни в коем случае, иначе ты не дойдёшь. Ты уже не дошёл, возразил он себе миг спустя. Тысячи людей двое суток назад умерли, и ты умрешь, ничего постыдного в этом нет.

Внезапно в неторопливые, сонно затухающие мысли вклинился звук, раздражающий и резкий. Это был не детский плач, с которым Ежи уже свыкся, это было что-то другое, и он, хотя очень не хотел открывать глаза, смертельно не хотел открывать глаза, поднял всё же голову и разлепил веки. Вот оно что, лениво думал Ежи, безучастно наблюдая за спешащим к нему покрытым бурой шерстью существом. Вот она, значит, какая, постойте, как же её зовут, простое у неё какое-то имя. Мария, пробилась сквозь дрёму память. Мария Шухарт.

– Мария, – прошептал Ежи, когда существо приблизилось. – Видишь, что творится, Мария…

Она сунулась перед ним на колени, схватила за руку. Ежи хмыкнул, услышав, как звякнули, коснувшись друг друга, два «рачьих глаза».

– Как тебе они? – сказал Ежи, а возможно подумал лишь, что сказал. – Пришельцы, мать их. Они убили мою жену, понятно тебе? У меня была жена, ещё недавно, наверное, не самая лучшая, но я любил её. Впрочем, ты вряд ли поймёшь. Неважно, я любил её, но она оказалась чужой, тебе понятно? И когда эти твои дружки, мать их, устроили это всё, я пошёл её вытаскивать, скажешь, я идиот?

Ежи вдруг стало весело от собственного идиотизма, и он рассмеялся.

– Она умерла, – Ежи резко, будто ему заткнули рот, оборвал смех. – Взамен оставив мне двоих детей, вот этих. Но я, идиот, не сумел даже…

Он осёкся, тряхнул головой и оторопело уставился на пристально глядящую на него чёрными глазами без зрачков Марию Шухарт. Он вдруг почувствовал, как нечто изменилось, сильно изменилось, очень сильно, только несколько секунд не мог понять, что именно. А когда, наконец, понял, вскочил, ошеломлённо огляделся по сторонам и, подхватив детей, побежал вверх по склону вслед за скользящей в пяти шагах впереди Марией. От усталости не осталось и следа, энергия переполняла Ежи, распирала его, била в нём ключом. Он выбрался из карьера и, не сбавляя шага, помчался в сторону заходящего солнца. Оглянулся на ходу, хотел махнуть на прощание рукой, вспомнил, что руки у него заняты, и понёсся дальше, безошибочно определяя, куда ставить ногу.

Тремя часами позже, перескочив границу Зоны, Ежи упал. Рухнул, умудрившись перевернуться в падении на спину так, чтобы не зашибить детей. Энергия, которой напитала его Мария, неуёмная, неведомая энергия Зоны, разом иссякла. Он, задыхаясь, ловил воздух распяленным ртом. Потом кто-то в форме втолковывал ему что-то, орал и бранился, но Ежи так и не отдал ему младенцев, а лишь мычал неразборчиво и прижимал их к себе, даже когда его уже катили по больничному коридору.

Ян Квятковски, 47 лет, главный эксперт-консультант

при хармонтском филиале Международного Института Внеземных Культур

Стоя на льду в трёх футах от рассёкшей озеро пополам новой границы Зоны, Ян делал вид, что слушает разглагольствования полковника, и думал о том, почему филиал Института по-прежнему называется хармонтским, тогда как никакого Хармонта вот уже три месяца не существует.

– Вам всё понятно? – спросил полковник. – Задача ясна?

– Да-да, – рассеянно ответил Ян. – Ясна, конечно, чего уж там.

Полковник заговорил о важности для всего человечества поставленной перед экспертом задачи. Тогда Ян перестал думать, почему филиал не переименовали, и вместо этого задумался, для чего тут нужен полковник. А также генерал и дюжина чинов пониже, оккупировавших Институт и сующихся во все дырки, будто без них непременно наступит конец света, а с ними ещё неизвестно.

– Сверим часы, эксперт, – предложил полковник. – На моих десять тридцать две и восемнадцать секунд.

Ян поморщился.

– Послушайте, полковник, – досадливо проговорил он. – Скажите своим долдонам, чтобы тащили лодку, и ступайте себе. Те, кто идут в Зону, часы не сверяют. Вернусь когда вернусь, ваше дело ждать.

Полковник посмотрел на Яна с неудовольствием, но смолчал. Он махнул рукой, и два красномордых то ли с мороза, то ли от возлияний лейтенанта волоком потащили от берега круглую надувную лодку, похожую на перевёрнутую шляпку гриба-волнушки, только без бахромы.

Ян пнул лодку ногой, взвесил на руке пластиковое весло и стал раздеваться. Красномордые лейтенанты синхронно поёжились – декабрьский мороз пробирал даже сквозь зимние шинели, ушанки и меховые рукавицы, а если смотреть на оголяющегося до трусов человека, пробирал вдвое шибче.

Ян бросил в лодку рюкзак со снаряжением, столкнул её в воду и вслед за ней шагнул из декабря в июль. Оттолкнулся веслом от ледяной кромки и погрузился в жаркий плотный туман, настолько густой, что поверхность воды была едва различима. Впрочем, назвать водой то, во что превратилась после расширения захваченная Зоной часть Чёрного озера, можно было лишь с приличной натяжкой. Ян опёрся локтем о борт и опустил руку. По консистенции бывшая озёрная вода напоминала жидкий кисель и была почти непрозрачной. Ян вздохнул, один за другим извлёк из рюкзака приборы и приступил к выполнению неимоверно важной для человечества полковничьей задачи. До часа пополудни он погружал в кисель рейки, топил в нём полые шары, пускал по поверхности оцифрованные кораблики и усердно записывал показания, снятые со шкал, экранов и циферблатов. Зачем эти показания нужны, Ян догадывался довольно смутно. На прямо поставленный вопрос полковник не ответил, и настаивать Ян не стал, мысленно послав вояку вместе с его таинственностью и секретностью в места, что чуть подальше Зоны.

Покончив с измерениями, он с минуту раздумывал, не вернуться ли, пришёл к выводу, что полковника баловать нечего, пускай ждёт, и размеренно погрёб к дальнему берегу. Душно было отчаянно, и попахивало несвежей рыбой, хотя никакой рыбы со дня расширения здесь и в помине не было. Ян вспомнил, как на второй день после возвращения из того злосчастного хармонтского похода они с Сажей сунулись на озеро и ретировались на дальних подступах из-за смрада, исходящего от тысяч и тысяч всплывших брюхом вверх дохлых рыбин.

Впрочем, за исключением тотального истребления озёрных обитателей, Зона здесь вела себя прилично. «Комариных плешей» в киселе не водилось, «жгучий пух» над ним не летал, «чёртова капуста» не росла, а «зелёнка», если и текла где-то по дну, с поверхности её видно не было. Однако новоиспечённые сталкеры озеро не жаловали: поговаривали, что, кто рискнёт войти в Зону по воде, дольше двух-трёх дней потом не живёт. Так это или не так, Ян не знал, но с «рачьим глазом» в ладони чувствовал себя здесь вполне уютно, если, конечно, не брать в расчёт жару.

Он причалил к берегу, выбрался из лодки и минут пять постоял, наслаждаясь пускай относительной, но прохладой. Затем неспешно двинулся в глубь Зоны. Подобрал «батарейку», подумал и уронил где лежала – в обязанности эксперта сбор хабара не входил.

Уговаривать Яна принять приглашение в Институт не пришлось. Сталкерством он был сыт и, к собственному удивлению, стал ощущать даже некоторую ответственность, хотя плохо понимал перед кем. Ежи утверждал, что перед человечеством, и Ян всякий раз смеялся – на человечество в целом было ему по-прежнему наплевать.

Он забрался на пригорок, огляделся. Конопляные всходы покрывали землю Зоны, докуда хватал глаз. Несмотря на введённые в округ войска, несмотря на ужесточение полицейских мер и законов, несмотря ни на что, новые и новые толпы сталкеров и героинщиков прибывали в Рексополис искать счастья. И, по слухам, не только в Рексополис. Поговаривали, что вокруг Зоны выросли, словно из-под земли, палаточные городки, где и вовсе никаких законов и полицейских мер не признавали. И где вернувшемуся с хабаром из Зоны счастливчику не всегда удавалось унести ноги от желающих стать владельцами этого хабара приятелей.

Также поговаривали, что на смену Карлику и Стилету пришли уже новые наркобароны, но поделить ожидаемую прибыль они ещё не успели, а значит, не за горами и рецидив героиновой войны. Слухи походили на правду, несмотря на заявление капитана полиции Майка Найта, что церемониться с наркодельцами он не намерен.