очень большим вниманием. — Евгений вальяжно вытянулся в кресле.
— Вы нарушаете наши договоренности! — гневно начала Анна Федоровна. — Я пошла на ваши условия! Вы приняли их, пообещав мне, что ни буквы, ни запятой из ваших подлых записок не появится в прессе! И что же?
— Анна… — встрял Евгений, но не был услышан.
— Я держу в руке сегодняшний выпуск «Утреннего курьера»! Здесь и обо мне, и о Вере!
— Анна, да дайте же мне сказать наконец! Я и сам в шоке!
— Чего ты перед ней приседаешь? — недовольно шепнула Диана, поглаживая его по плечам.
— Издательство опубликовало выдержки из моих мемуаров без моего согласия. — Казалось, Евгений не врал, он сам был искренне обескуражен. — Они имеют на это право…
— Давай пожестче с ней, ну! — приказала ему Диана, поцеловав в затылок. — Ты должен ее построить, прогнуть до копчика!
— Да мне самому все это не нравится! Честно!..
— Боюсь, что сорок обещанных штук пролетят мимо вас, как пули над Бродвеем!..
Послышались короткие гудки.
— Вот и поговорили, — невесело пробурчал Евгений.
— А ты и правда не знал, что издательство опубликовало выдержки из твоей книги? — заглянув ему в глаза, спросила Диана.
— Правда. — Евгений встал и прошелся по комнате.
Эта была типовая двушка, заставленная разномастной мебелью. На стенах висело не менее десятка картин, манерой исполнения напоминающих стиль Иваницкого. Единственное, чем эта квартира отличалась от ей подобных, тем, что из окна можно было выйти на крышу соседнего дома. Евгений там все обустроил: вынес диван, два шезлонга, поставил большой зонт и выкатил кадку с лимонным деревом.
— Пойдем на воздух, тут душно.
— А знаешь, — следуя за ним, интригующе заявила Диана, — мы можем на этом сыграть.
— Это как? — Он подал ей руку, чтобы помочь спуститься по лесенке на крышу.
— А ты припугни безутешную вдову. — Диана сбросила халатик, оставшись в купальнике. — Запарь ей баки! Пусть она гонит еще десятку! В газете же нет про то, что она попивает?
— Попивала! — поправил подружку Евгений.
— А где гарантии, что, скажем, через неделю не выйдет еще одна газетка, где все будет прописано про ее зашивки и запои?! — резонно заметила Диана.
— Это уже все в прошлом — завязала она, — пробурчал Евгений. — Конечно, про это они не напечатали. Такой изюм они не отдадут бульварному листку, припасут для книги. — Евгений обнял Диану. — Плохая ты у меня девочка… — сказал он с кривой усмешкой, вглядываясь в хищные темные глаза Дианы. — Жа-а-адная!
— Жадная, жадная! — весело и охотно согласилась она.
— А я нет, — жестко отрезал Евгений. — Главное — не суетись! Смотри, как бы на бобах не остаться. Закон жизни! Дай бог нам сорок штук в мутной воде поиметь… и ноги унести… живыми.
— Ой напугал! — Диана рассмеялась. — Жека, ты ж сам говорил: в мутной воде самая крупная рыба водится!
— Говорил.
— Зря мы твоей Арине эти картины отдали.
— Она — моя бывшая жена, в конце концов. И с головой у нее не все в порядке. И потом одна картина была настоящая, а другая Пашкина копия. Царствие тебе небесное, дружок мой закадычный! — Взглянув на небо, он перекрестился.
— Да какая разница! Мазня, она и есть мазня!
— А знаешь, жена Иваницкого, первая, враз определила, какая из них настоящая, и чуть в обморок не кувыркнулась от счастья. А моя, артистка-недоучка, такое шоу устроила!.. Колес каких-то наглоталась и наговорила им черт-те что — в образ вошла, прям как Ермолова. Тьфу, — он сплюнул, — в общем, поводила их за нос, а картину и не отдала.
— Ну вот, теперь она их продаст и нормальные бабки срубит, — огорчилась Диана.
— Зато она оставила нас в покое. Какая у нас отдельная квартирка образовалась! С выходом!
— Жека, а ты меня любишь? — Диана призывно посмотрела на любовника.
— Обожаю!
— Жек, а давай по-другому жить! — кружась вокруг него, предложила она.
— А давай!
— Продадим твою халупу, добавим полтинник, купим землю в хорошем месте…
— Купим, крошка.
— Жек, я хочу дом!
— Куплю дом!
— Загородный! Большой! — капризно лепетала Диана, ластясь к нему и обвив его шею красивыми руками. — Я тачку хочу!
— Куплю тачку!
— Роскошную! «Феррари»! Я хочу… я хочу яхту… бриллианты, Жека!
— Озолочу! — Он смотрел на нее с обожанием.
— Ты знаешь, я хочу в Малибу-у-у!
— А вот до Малибу еще доплыть надо, — резко посерьезнев, сказал Евгений. — Как бы нам с тобой, котенок, не утонуть по дороге.
— А если нам еще с этой Леры… любовницы старикашкиной… двадцатку стрясти!.. — Диана аж зажмурилась.
— Стрясу как пить дать, — как-то устало и безысходно согласился Евгений. — Если меня самого не стрясут… с дуба — оземь.
— Не боись, прорвемся. Давай прямо сейчас и позвоним этой бизнесменше.
— Ну, раз ты хочешь, давай.
Они вернулись в квартиру, Евгений набрал номер и включил громкую связь:
— Здрасьте, это Евгений говорит.
— A-а, это ты, мразь!
— А вы сегодня газетку «Утренний курьер» читали?
— Бульварную прессу в руки не беру.
— Напрасно, тут и про вас написано. Правда, пока чуть-чуть, я просто даю вам возможность откупиться. А другим досталось! Ха-ха-ха! А вы хотите про себя послушать из неопубликованного… пока? — Евгений водил мышью, ища нужный абзац. — Сейчас. Минуточку. А, вот он. Слушайте и наслаждайтесь: «Лера меня преследовала повсюду. Я не знал, куда спрятаться от ее бешеного темперамента. Не хотел я от нее никакого ребенка. Она же взяла меня за горло, поставила перед фактом». Алло? Я вас не убедил? Или вам еще кажется, что я шучу?
— Чего тебе надо? — прервав молчание, зло спросила Лера.
— Ясно чего — денег. Для начала двадцать тысяч.
— Двадцать тысяч? А ты не подавишься?
— Должен вас огорчить — не подавлюсь.
— Да я урою тебя, шантажист проклятый! — пообещала Лера и бросила трубку.
— Как думаешь, клюнула? — неуверенно спросил Евгений.
— Раз пообещала урыть…
— Надеюсь, она так пошутила.
— Ни фига себе шуточки, — прокомментировала Диана.
* * *
Саша резко затормозила. Пешеходы, как по команде, оглянулись на зловещий звук тормозов. Задумавшись, она проскочила мимо ворот галереи «Вера». «Главное, спокойствие», — нашептывал внутренний голос. «Какое, к черту, спокойствие! — Саша положила голову на руль и закрыла глаза. — Ну чего я сижу, выжидаю? Она все равно узнает рано или поздно. Не от меня, так от «доброжелателя». Вдруг этому уроду взбредет в голову лично поговорить с «тещенькой»? — Ее всякий раз передергивало, когда бывший муж так называл ее мать. — Потянет пожаловаться на судьбину: мол, в первый раз обделили, и в этот ничего не обломится. Еще и грязью его, бедненького, облили. Да, такого обольешь, как же! Сам черненький и других черненькими сделать хочет. Странно, и этого человека