— Я озабочен, — признались апартаменты.
— Резонно, — откликнулся Памир.
— Это, должно быть, ужасно, потерять всех, кто любил тебя.
— Но кое-кто все еще любит ее, — возразил мужчина и умолк, снова обдумывая все случившееся. — Скажи, — заговорил он, — какова характерная черта твоей расы?
— Это важно?
— Возможно, нет.
ИИ коротко описал свое происхождение.
— А твой порядковый номер?
— Не понимаю, какое это имеет значение.
— Ладно, забудь. — Человек отошел от неподвижной пациентки. — Я уже узнал достаточно.
Памир перекусил и выпил немного чужеземного нектара, после которого почувствовал себя слегка опьяневшим. Когда в голове прояснилось, он вздремнул, проспав минуту или час, после чего вернулся в спальню, к гигантской кровати. Розелла лежала там, где он ее оставил, только теперь веки женщины были опущены, а руки сложены на груди, поднимающейся, опадающей и снова поднимающейся в медленном мерном ритме, — трудно было оторвать взгляд от этой картины.
— Спасибо.
Голос как будто никому не принадлежал. Рот лежащей был приоткрыт, но услышать такие уверенные, спокойные, лишенные всякой грусти звуки мужчина никак не ожидал. Однако вежливый, очень приятный голос продолжил:
— Спасибо. Спасибо за все, сэр. Сомкнутые веки не дрогнули.
Женщина услышала приближение Памира или ощутила его присутствие.
Он присел возле Розеллы на край постели и после долгой паузы сказал:
— Знаешь, ты имеешь право считать меня — кем бы я ни был — главным подозреваемым. Я мог убить всех мужей. И я определенно положил конец твоим отношениям с Кре'лланом.
— Это не ты.
— Потому что ты подозреваешь другого. Верно? Она ничего не ответила.
— Кто, по-твоему, в ответе за все? — поднажал Памир. Наконец глаза женщины медленно распахнулись и, дважды моргнув, наполнились слезами, которые, впрочем, так и не потекли по бледным щекам.
— Мой отец, — уронила она.
— Он убил твоих мужей?
— Очевидно.
— Вас с ним разделяют световые годы. Молчание.
Памир кивнул и спустя секунду спросил:
— Что ты знаешь о своем отце?
— Довольно много.
— Но ты никогда не видела его, — напомнил мужчина.
— Я изучала его. — Она покачала головой и снова закрыла глаза. — Я проштудировала его биографию и, полагаю, неплохо узнала его.
— Его здесь нет, Розелла.
— Нет?
— Он эмигрировал еще до твоего рождения.
— Да, так говорила моя мама.
— Что еще? — Памир наклонился к женщине. — Что она рассказала тебе об этом мужчине?..
— Что он силен и самоуверен. Что он всегда знает, что правильно и как лучше. И что он очень любит меня, но остаться со мной не мог. — Розелла прикусила губу. — Он не мог остаться здесь, но у него есть агенты, он обладает возможностями, и я никогда не буду без него. Мама обещала.
Памир снова кивнул.
— Мой отец не одобряет Веры.
— Охотно верю.
— Мама призналась, раз или два… что очень любила его, но что он плохо относится к чужакам. И умеет быть жестокосердным и способен на любые, даже самые страшные поступки, если видит необходимость…
— Нет, — прошептал Памир. Светло-голубые глаза открылись.
— Что ты имеешь в виду?
— Твой отец ничего этого не делал, — заверил он женщину, задумался и закончил: — Ну, возможно, только частично.
— Что?..
Памир осторожно прижал пальцы к ее рту, а когда стал отводить руку, женщина стиснула его запястье и снова притянула ладонь мужчины к раздвинувшимся губам, наградив Памира легким стремительным укусом.
Так поступают джей'джелы.
Он нагнулся и поцеловал распахнутые глаза.
— Ты не должен, — выдохнула Розелла.
— Наверное, нет.
— Если убийца знает, что ты со мной…
Памир вложил два пальца глубоко в теплый рот — по джей'джельскому обычаю. И женщина принялась сосать их, не пытаясь больше заговорить, лишь глаза Розеллы улыбнулись, когда Памир спокойно и плавно скользнул в постель — к ней.
XV
Одна из падающих рек подошла близко к стене, так что стало видно, что она несет. В алмазной трубе плескался косяк снабженных плавниками созданий, не псевдорыб и не псевдокитов, а механизмов в форме капающих слез, в чьих сердцах наверняка распадался водород, производя необходимую обитателям водопада энергию, удерживающую их тела посреди неустанного, стремительного и хаотичного потока, буйного, заверяющегося и исключительно непривлекательного.
Секунду Памир наблюдал за плавающими машинами, придя к выводу, что именно так ему и приходилось жить веками.
Пожав плечами и негромко рассмеявшись, он продолжил долгий подъем вдоль ряда скромных жилищ. Библиотека находилась всего несколькими метрами выше — крошечный портал, вырубленный в гладкой базальтовой стене. Значение помещения было так хорошо скрыто, что тысячи проходящих тут каждый день туристов разве что задерживались на краю обрыва, чтобы посмотреть вниз, но чаще продолжали прогулку, разыскивая интересные речные виды. Памир бросил ленивый взгляд на закрытую дверь, изображая умеренное любопытство, и остановился у простой стены, идущей вдоль внешнего края тропы, опустив руки на прохладный камень и рассматривая сверху сказочный Малый Удел.
Пухлое облако цветом и плотностью напоминало масло. Триллион триллионов микробов процветало внутри аэрогельной матрицы, поддерживая экосистему, которая никогда не коснется твердой поверхности.
Дверь в библиотеку распахнулась — джей'джельское дерево на скрипучих железных петлях.
Памир открыл сеть и запустил старый, почти забытый капитанский канал. Затем с улыбкой повернулся на скрежет. Из библиотеки вышла Розелла в синем балахоне неофита и заморгала, привыкая к яркому свету. Массивная дверь захлопнулась, и тогда женщина тихо сказала:
— Все в порядке.
Памир приложил палец к сомкнутым губам. Она шагнула ближе и сообщила по сети:
— Я сделала то, о чем ты просил.
— Покажи.
Она продемонстрировала тонкую голубую книгу.
— Положи на землю.
Это был ее личный журнал — единственный том, который женщине позволили вынести из библиотеки. Она опустила книжицу к носкам своих сандалий и спросила:
— Как ты думаешь, меня заметили?
— Я же обещал, заметили, не сомневайся.
— И теперь нам остается только ждать? Он покачал головой:
— Нет, нет. Для такой игры я слишком нетерпелив.
Памир выстрелил, не дав плазменной пушке как следует разогреться, и превратил пластиковые страницы и деревянную обложку в разреженное облачко раскаленного пепла.
Розелла крепко обхватила себя за плечи.
— Вот теперь подождем, — заявил мужчина. Уже не в первый раз женщина призналась:
— Я не понимаю. До сих пор. Кто же виноват? И снова тяжелая дверь открылась.
Не оглядываясь, Памир воскликнул:
— Привет, Леон'ард!
Библиотекарь-джей'джел был в том же самом лилово-черном балахоне, с тем же голубым хвостом на голове, да и выражение его лица за последние дни не изменилось — желчный гнев, сфокусированный на тех, кто рискнет причинить вред его беспомощным подопечным. Он уставился на остатки книги, а потом на двух людей, в основном сверля взглядом физиономию мужчины, пока в глазах джей'джела не забрезжило смутное узнавание.
— Я вас знаю? — начал он.
Памир не отказался от облика, который носил последние тридцать два года. Он улыбнулся — лишь черные зрачки человека остались ледяными. Тихо и яростно Памир проговорил:
— Я нашел мою жену, и спасибо тебе за помощь. Леон'ард взглянул на Розеллу, и лицо его превратилось в клубок диких эмоций.
— Твою жену? — прошипел он, брызжа слюной, затем наклонил голову и заявил: — Нет, она не твоя жена.
— Откуда ты знаешь? — спросил Памир. Джей'джел не ответил.
— Что ты еще знаешь, Леон'ард?
Леон'ард стремительно бросил взгляд через плечо — не на библиотечную дверь, а на ближайшее помещение. Он был на пределе. Библиотекарь казался хрупким и нерешительным, нервные руки комкали ткань балахона, длинные пальцы ног сгибались и разгибались. Все было очевидно. Прозрачно. Явственно. И, подлив масла в огонь паники чужака, Памир сказал:
— Я знаю, что ты сделал.
— Нет, — без всякой уверенности ответил джей'джел.
— Ты кое-чему научился, — продолжил человек. — Ты решительный ученый и талантливый исследователь иных рас, и несколько лет назад, то ли предумышленно, то ли просто благодаря слепой удаче, ты открыл кое-что. Кое-что, чему полагалось быть великой, непостижимой тайной.
— Нет.
— Тайной моей жены. Розелла моргнула:
— Что?
Памир хрипло рассмеялся.
— Расскажи ей, — предложил он. Кровь отлила от лица Леон'арда.
— Согласен, нет, — продолжил мужчина. — Пусть это останется между нами, правильно? Потому что она понятия не имеет, совершенно…