Выбор у слепых и ослепших людей теперь невелик — либо ты ходишь с поводырем, либо подключаешь себя к иннерсайдерской программе и, приобретая «внутреннее зрение», тихо стараешься не сойти с ума от ее жестоких чудес. Говорят, что где-то там стали изредка встречать и самого патриарха Плугина.
Думаю, что Эдгар По и Стивен Кинг мною бы гордились — у меня самого пробегают мурашки, когда я представляю себе жизнь Мартина, в которую неожиданно проникает что-то яркое, реальное, ощутимое и поэтому страшное. Чужое. Как оно выглядит я к своему счастью не знаю — у меня не хватило смелости воспользоваться этой методикой для полноты ощущений. А если бы и хватило, то не захотел бы рассказать.
Дерево лежало поперек дороги. Кто-то очень долго примеривался, прежде чем срубить эту красавицу-сосну с трехсотлетним стволом, с мощной густой кроной и толстыми могучими ветвями, что бы она точно легла своей верхушкой на занесенный снегом асфальт, превратившись в прекрасное естественное заграждение против всяких сумасшедших, путешествующих по заброшенным дорогам Прибалтики на бензиновом автомобиле.
Одри выключила машину и, приложив палец к губам, погасила свет в салоне. Стало очень неуютно — темно, холодно, шум ветра и скрип деревьев. Мы напряженно вглядывались в ночь, но ничего особенного не различали — Луна безнадежно утонула в свинцовой луже низких туч и даже расширенный диапазон зрения не очень-то помогал. Я приоткрыл окно и принюхался — ничем особенным не пахло — угадывался далекий запах моря, похожий не щедро посоленный спиртовой раствор йода, пахло мокрым снегом, осенним сосновым лесом, прелыми иголками, пованивало (и вполне ощутимо) бензином. Впрочем мои рефлексы и рецепторы были уже не к черту. Все-таки основной информационный канал человека — это зрение и какие бы ухищрения не придумывали наши военные нейрохирурги, типа ночного зрения, собачьего обоняния и тактильной чувствительности слепоглухих, без должных тренировок природа быстро берет свое — зачем тебе видеть в темноте как днем и различать ближний ультрафиолет? — старику-отставнику это не к чему, будут лишь мучать бессонница и инфракрасные сны. Так что, на тебе минус пять в оба глаза. А нюхать-то тебе что? Вонь нашей жизни? Дешевый дезодорант наших политиков, коим они пытаются заглушить стойкий запах дерьма в котором они сидят? Или ты хочешь на спор отличить в «Голубом банане» геев от лесбиянок, вино «Шатрез» 95 года разлива от разлива «Великого неурожая»? Или, пуще того, хочешь подработать в Шанхайском спецподразделении, обнюхивая чемоданы туристов в поисках гашиша? Нет, тебе нужна спокойная старость без перестрелок и потасовок, с легким ароматом холостяцкой яичницы и незабываемым запахом чуть влажных простыней на которые уже не ляжет ни одна женщина. Так что, на тебе хронический насморк, сопли и противный нафтизин.
Я достал платок и высморкался. Одри открыла дверь и вышла наружу, впустив в салон жуткий холод. Мармелад спросонья недовольно заворчал, а я, пожав плечами, последовал примеру своей спутницы. Одри осмотрелась и двинулась вдоль ствола. Там не было ничего подозрительного — кто-то профессионально подрезал наше дерево лазерным резаком, причем, не рассчитав мощности, здорово подпалил дерево. К счастью, мокрый снег быстро погасил огонь. Я потрогал обгоревший ствол и не удивился тому, что он был еще теплым. Я физически ощущал сгустившуюся вокруг нас тревожную атмосферу и пока не понимал ее природы. Не в последнюю очередь из-за скромности и скептического отношения к значимости своей собственной персоны, но мне казалось, что это дерево вряд ли хотели свалить именно на мою голову или перегородить именно мою мировую линию.
Оставались трое подозреваемых: Одри, Мармелад и железная консервная банка на колесах. Двоих последних я сразу же отбросил — вряд ли Мармелад был столь ценной собачьей породой и вряд ли на нем проводились запрещенные мнемонические операции (при первой же встречи я внимательно осмотрел его голову и не заметил никаких следов трепанации), да и сомнительно, чтобы недалекий щенок мог бы вместить гигабайты «черной информации». Ну а старый «Мерседес» еще меньше подходил на роль преступника. Хотя кто его знает может местная мафия пронюхала, что в бензобаке у него хранится тонна героина, а сам он сделан из чистого золота. В любом случае, подозреваемым номер один становилась наша добрая знакомая Одри имярек.
Подозреваемая сначала внимательно осмотрела срез дерева, шевеля губами пересчитала годовые кольца, огляделась, прошлась на четвереньках по мокрой земле, представляющей собой смесь песка и хвойных иголок, что-то разыскивая, и затем, поднявшись и отряхивая с перчаток и коленей налипшую грязь, подошла к следователю местной полиции.
— Никаких следов, — сообщила она полицейскому, мстительно про себя улыбаясь и ожидая удобного момента, что бы воткнуть припасенный тесак в беззащитную спину доверчивого лопуха-следователя.
Следователь помолчал, разминая затекшую спину, видимо для того, что бы нож легче пробил мышцы, и опасливо предложил:
— Может вернемся в машину, Одри?
Женщина-вамп, так легко заманившая в ловушку свою жертву и теперь склонная поиграть ею как кошка с мышкой, как «черная вдова», привлекающая самца для спаривания и затем пожирающая его, кровожадно улыбнулась и произнесла:
— Конечно, Кирилл, здесь нам больше делать нечего.
Однако, бедолага-следователь, сохранив хоть какое-то чувство самосохранения и прикрывая его неуклюжими попытками быть джентельменом, пропустил даму с тесаком вперед себя и, судорожно хватаясь за пистолет, побрел вслед за ней, туго соображая — как повязать ее в тесной машине (к слову сказать, на начальном этапе знакомства у него, в силу ревматизма и отложения солей, даже полового акта с ней не получилось в салоне этого автомобиля, не говоря о более сложных акробатических изысках). Думы эти настолько поглотили его, что очнулся он только в тепле машины, когда подозреваемая могла не только убить-зарезать-отравить-изнасиловать-обокрасть-облапошить-сварить и навешать на уши первосортной лапши, но и доехать до Москвы автостопом, по пути концерты давая, чем и кормясь.
— Что ты об этом думаешь? — спросил я девушку, когда мы немного отогрелись и привели подмороженные мысли в относительный порядок.
— Меня тревожит одно — ты почувствовал запах гари? — я покачал головой, — И я нет. Однако дерево свалили недавно и запах должен был бы быть, — продолжала размышлять Одри Холмс, — значит, — сделала она вывод, его вывели.
— Потрясающе, — восхитился доктор Кирилл Ватсон, — вот что значит дедуктивный метод.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});