Читать интересную книгу Без очереди в рай - Вежина Диана

Не буду врать — я не перекрестилась.

Глава 12. Продолжение

Давненько я такой грозищи не видала — наипаче в середине октября, на изломе осени. Дождь валился вперемешку с градом, шквальный ветер норовил смахнуть скорлупку «жигулей» прямиком в бушующие волны. На моих глазах разлапистая молния с грохотом обрушилась в залив. Красиво было.

Как и следовало ожидать, к моменту, когда мы добрались до парковки, оба вымокли, пардоньте, до исподнего. Первым делом я запустила двигатель, врубила обогрев на полную и включила «дворники». Боковые стекла запотели, лобовое, обдуваемое теплым воздухом, оставалось чистым изнутри и всё равно снаружи непроглядным. «Дворники» с работой не справлялись, впрочем, смысла в этом на стоянке не было; тем не менее, казалось, их размеренное маятниковое колыхание исхитряется хоть как-то противостоять разошедшейся стихии. Всё чуть уютнее.

Лило как из ведра.

— Почти как в тропиках, — заметил капитан. — Имеет смысл переждать, как думаешь?

— У меня не вездеход-амфибия, — проворчала я, доставая с заднего сиденья рюкзачок со сменными одежками. — А ты еще и в тропиках бывал?

— Сам не сподобился. Приятеля однажды занесло… — Тесалов оценил салон «десяточки»: — Кучеряво медики живут. Я-то в простоте душевной полагал, что лекарской зарплаты хватит в лучшем случае на велосипед.

— На китайский самокат в рассрочку. — Я наконец-то раскопала полотенце, вытерла лицо и волосы. — Держи, — протянула я его Тесалову, — ежели, конечно, не побрезгуешь.

— И даже не надейтесь, доктор Кейн. — Тесалов повторил мои манипуляции. — Спасибо… чхи! и типа будь здоров, пока не околеешь. — Он хрустко потянулся: — Эх, теперь бы в баньку хорошо — и причем не в сауну с понтами, а в парную с веничком! Не увлекаешься?

— Так, иногда… Без фанатизма, — отозвалась я, копаясь в рюкзачке. — А машину, кстати, папа подарил — папа, а не папик, если тебя это как-то трогает.

— А ты знаешь… — Он как будто даже удивился: — Почему-то, как ни странно, трогает.

Я не удержалась:

— Хочешь руку вместе с сердцем предложить?

Тесалов ухмыльнулся:

— Это мысль. Во всяком случае, с тобой не заскучаешь. Опять-таки — и папа состоятельный…

— Практичный ты какой… — Я вытащила тонкий свитерок и олимпийку. — Ты бы отвернулся, женишок: переодеться надобно…

Хотя бы торс, с низами обойдусь.

— А грязных домогательств не пужаешься?

Капитан покладисто уставился в мутное стекло.

— Еще чего… — Я с наслаждением стянула мокрое тряпье. — Я хоть не психиатр, но, в общем, где-то врач. Суицидальным комплексом ты явно не страдаешь.

— Иначе говоря, я не настолько глуп, чтобы нарываться на кастрацию?

— На бирку в морге, — уточнила я, влезая в свитерок. — Порядок, капитан. Смотреть не возбраняется.

— Сейчас… — Тесалов что-то дорисовывал пальцем на оконной мути. — Готово. Как тебе?

Хм… хм!

— Недурственно. — На запотевшем боковом стекле беглыми штрихами был изображен злоехиднейший бесенок с рожками и рожицей, похожей на мою. — Сочтем за комплимент.

— Всегда пожалуйста. — Тесалов вынул из кармана куртки раскисшую от сырости пачку сигарет. — Не мать, так перемать. Нет в мире совершенства.

— Сигареты в бардачке, пошарь. И передай мне тоже. После такой встряски не грешно.

— Ты вроде не курила?

— Закурила вот… по вашей милости. Кому-то, может, это пустячок, а меня с работы чуть не выперли, — произнесла я с горечью, какой не ожидала. — На должность медсестры перевели, в регистратуру, блин, до окончания должностной проверки.

— Бред какой… — Тесалов передал мне сигарету, чиркнул зажигалкой, чуть приспустил стекло. — С твоим начальством… ладно, погоди, давай-ка доживем до понедельника. Ты, между прочим, в курсе, что один из тех козлов, что не по делу м-м… поскользнулся в камере, в больнице окочурился-таки? Вчера, от перелома основания черепа.

Опаньки.

— А я-то здесь при чем?

Как еще должна была я реагировать? Ну грустно, да; вот я и оскоромилась. И ведь ничего в душе не ворохнулось, ровным счетом то есть — ни-че-го. Я дрянь, наверное? Я даже чуть подвинула зеркальце заднего обзора и внимательно взглянула на себя. Нет, вроде не похожа.

А зачем он мне об этом сообщил?

— Я бы, кстати, не переживал, — очень ясно посмотрел Тесалов. — Бывают в жизни… недоразумения. Сто из ста — сойдет на тормозах, заморачиваться никому не хочется. Так сказать, издержки бытия.

А кто бы возражал:

— Говорят, все беды от погоды.

Капитан как будто согласился:

— Всё зло от климата, — не спорил капитан. — Приходит ветер и уходит ветер, и снова возвращается на круги свои; всё суета сует… А еще и лунное затмение вчера имело место быть. Серьезно, полное, по ящику сказали.

Вот как? То-то мне спалось так странновато… ясно, почему так странно мне спалось.

И черт ты с ним… со мной, сиречь. Проехали. А впрочем, нет: хоть я и не слишком любопытна до всего, что не меня касается, один вопрос Тесалову напрашивался сам собой. До сих пор не к слову как-то было, но теперь, раз масть сама легла:

— Послушай…

Всё-таки я отношусь к числу людей, для которых обращение на «ты» не всегда способствует легкости общения. Вот сказанула, а? И тем не менее: «выканье» — дистантно, имя-отчество и есть просто имя-отчество. А на «ты» мне почему-то трудно сразу же выбрать обращение, удобное и мне, и собеседнику. Юрий? Юра? Юрик? капитан? просто по фамилии — Тесалов? Странно, может быть, но лично для меня переход на «ты» сродни едва ли не именованию наново; извините, впрочем, увлеклась, чтобы не признать, что заболталась. Что в имени тебе…

Итак:

— Послушай, капитан…

— А без «капитана» нам не обойтись? — перебил Тесалов.

А я о чем?

— Попробуем. — Тогда в безличной форме: — Может быть, ты всё же объяснишь, что это за дело о маньяке? С чего волна пошла? Хотя бы коротко.

— Ну, если коротко, то… — Он пожал плечами. — Говорю же — бред. Дело всё — нелепость на нелепости. Марш бравых идиотиков имени товарища Козлова.

— Иже с ним. Немного поподробнее, пожалуйста. Или как у вас — уставом не положено?

— Не покладено, дражайший доктор Кейн. Ничего, спишем на сотрудничество в интересах следствия. К тому же ты у нас невинно пострадавшая… А дело в том, что дела-то на деле никакого нет, прости за тавтологию. Есть несколько смертей, часть из них со странностями, да, но всё остальное от лукавого. Ну что, по-твоему, существует общего между умершим своей смертью стариком и двумя зарезанными бабушками в запертой квартире?

Я малость офигела:

— Откуда я… по-моему, ничего.

— И по-моему, как, впрочем, и по-всякому. Со старушками понятно: дело темное, копаем как могём. А что до старика, то когда его случайно обнаружили, он разложился весь. Никому до человека дела не было. Допускаю, что такое безразличие к ближнему есть тоже криминал, но никак не нами наказуемый. И не так уж редко, кстати говоря, такое в нашей практике случается. Или вот еще занятный эпизод…

— А сколько их всего, этих эпизодов?

— Как считать. Там, где смерть бесспорно криминальная — один: те две старухи в адресе. А там, где налицо кое-какие непонятки, было три. Теперь осталось два: один раскрыт — и представь, без нашего участия.

— Ты начал о занятном.

— А кто-то перебил… хотя о нем и речь. Знаешь, факты вещь действительно упрямая, но вертеть их можно так и сяк, пока на место встанут. Запутки возле трупа еще не означают на все сто, что смерть была насильственной. Бывают в жизни совпадения. Иное дело, иногда соблазн подстроить факты под гипотезу сильней, чем здравый смысл…

— Особенно в отсутствие последнего… Ладно, извини. И дальше что?

— Насчет смертоубийства — ничего. А занятный эпизод такой. Представь себе, жила-была старушка. Немощная бабушка была, родственники где-то далеко, ухаживать за ней, понятно, некому. А в интернат для престарелых никому не хочется. Хорошо, соседка по лестничной площадке сердобольная — за некую посильную для старушки денежку пищу ей готовила, квартиру прибирала, то да сё…