договорили.
— А мы о чем-то говорили? Пока что вы бесцеремонно расспрашивали меня о моих личных делах, да пытались навязать какие-то сомнительные сделки. А у меня завтра гонка, мне выспаться надо, отдохнуть.
— Ишь ты, обидчивый какой! Садись, закончим разговор. Гонка начнется в полдень, успеешь отдохнуть.
— Увы, мне не о чем с вами разговаривать. Ваше так называемое предложение мне не выгодно. Я не собираюсь делиться прибылью ни с вами, ни с кем другим. И прекратите, в конце концов, мне тыкать. Я вам не мальчишка, и брудершафт мы с вами не пили. А потому — прощайте. Можете не провожать, выход я найду сам.
Помещица Анастасия Томилина
Глава 21
Ипподром был полон. Трибуны были забиты публикой так, что яблоку упасть было негде. В центральной же части расположились гонщики со своими мобилями и командами. Всю эту неделю я безвылазно просидел в своем доме, ковыряясь то с фургонами для больнички, то с игнатьевским мобилем, то подготавливая к гонке презент от баронессы Сердобиной. А оказывается, за эту неделю в город приехало масса гонщиков, каждый со своим мобилем. Многих сопровождали механики, а некоторые вообще были не сами по себе, а в составе довольно крупных команд.
Были и местные участники. В клубе гонщиков, который я так и не удосужился посетить, нашлось несколько господ, достаточно состоятельных, чтобы иметь собственный гоночный аппарат. Выступали также две команды: товарищество «Успех» под предводительством господина Маннера и товарищество «Скорость», во главе которого стоял некий баронет Вернезьев.
Все это рассказал мне Игнатьев-младший после того, как закончил длительное многословное извинение за вчерашнее. Мол, папаша его отличается резкостью в суждениях и действиях, и в данном конкретном случае он — Федор — с ним не согласен. Но Игнатьев-старший еще и упрям, как сто ишаков. И если уж он вбил себе что-то в голову, то это как минимум надолго. По этому поводу сразу после моего ухода между отцом и сыном возникла острая дискуссия с переходом на личности. И она, эта дискуссия, помешала журналисту подбросить меня домой.
У меня по этому пункту претензий не было, хотя, признаться, я надеялся, что пешком идти не придется. Но не настолько уж я обленился, чтобы часовая прогулка быстрым шагом вызвала у меня затруднения. Заодно я ощутил на себе благодарность местного криминала. Недалеко от дома из темной подворотни мне навстречу вышли было две темных личности. Я уже принялся нашаривать в кармане свой «бульдог», но тут к первым двум бандитам подскочил третий, что-то им сказал, некультурно указывая на меня пальцем, и все трое вновь исчезли в подворотне. Этот эпизод вселил в меня не уверенность, нет, но надежду на то, что тамбовского андеграунда мне теперь можно не опасаться.
Мы с Клейстом последние три дня по вечерам выезжали на ипподром, чтобы осваивать мобиль. Это ведь не случайные покатушки с не слишком умелыми мажорами. Те считали, что количество индикаторных сил под капотом решает все. Здесь же придется соревноваться с профессионалами, и для победы нужно чувствовать свой мобиль до последнего болтика. Вот я и пытался ощутить аппарат: как он ведет себя в поворотах, как- при ускорении, как — при торможении, как подпрыгивает на ямках и кочках и прочее, прочее, прочее. Удалось? Нет? Покажет гонка.
Формат соревнований меня удивил. Он походил, скорее, на правила спидвея: заезды по пять мобилей, по четыре круга. Первые двое из каждого заезда переходят в следующий круг и так далее, до финала. Четыре круга — это, вроде, недолго. Минут пять на собственно заезд и еще минут десять-пятнадцать на организационные моменты. Вот только по жребию мне в первом туре достался последний заезд. Участников тридцать восемь душ, и передо мной должно было состояться семь заездов. Два часа ожидания — кто такое выдержит?
В качестве развлечения, я бродил по ипподрому и разглядывал прибывшие на состязания мобили. Руки я намеренно засунул в карманы, чтобы не вызывать подозрений со стороны своих конкурентов. По себе знаю: незнакомцы, ошивающиеся рядом с подготовленной к гонке машиной, вызывают острый приступ паранойи, быстро переходящей в неконтролируемую агрессию.
Конструкции мобилей были самые различные. И серийные с виду аппараты, и безымянные самоделки вроде моего, и несуразные внешне уродцы — явно плоды труда непризнанных инженерных гениев.
Суеты на ипподроме хватало. Одни мобили выезжали к старту, другие возвращались после гонки. Кричали болельщики, ругались механики, палил револьвер, объявляя старт очередного заезда. Не было только привычного мне рева мощных моторов. Для полноты ощущений не доставало и запаха сгоревшего топлива. Я уже нагулялся и двинулся обратно, к своей площадке, как вдруг увидел чуть в стороне вывеску: «Товарищество „Скорость“». А под вывеской у солидного с виду мобиля яростно распекал гонщика знакомый еще с бала брюнет. Тот самый, что фамильярничал тогда с баронессой к неудовольствию последней.
Подходить не стал — я же не самоубийца — и, едва вернувшись, принялся расспрашивать Клейста. Тут-то и выяснилось, что это и есть тот самый баронет Вернезьев. Баронет — насколько я помню — это отпрыск барона, который пока не может наследовать полный титул в виду излишней живучести родителя. А если такой женится на Сердобиной, то может взять ее фамилию и сразу станет бароном. Ну и богатство баронессы наверняка будоражит воображение потенциального мужа: бал губернского масштаба могут позволить себе немногие дворяне. Но мне до баронессы особого дела нет. Она, конечно, женщина редкой красоты, да и ума у нее в достатке. Только навряд ли она позволит себе, подобно Настеньке Томилиной, любовную интрижку с гонщиком. Замуж тоже не пойдет, иначе титул потеряет. Да и не понравилось мне её отношение к себе любимому: словно я игрушка, заморская диковина. Нет уж, мадам Грижецкая в этом отношении намного честнее.
Наконец, настал и мой заезд. Я сунул руку в карман, вытащил свои гогглы и только тут вспомнил, что я за всей чехардой последних недель напрочь забыл сносить их в ремонт.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Клейст, видя мое замешательство.
— Вот, — протянул я ему разбитые очки. — Совсем запамятовал. В понедельник непременно схожу к мастеру. А сейчас…
— Да, проблема, — подтвердил мой механик. — У вас есть запасные?
— Откуда? Вы же знаете, в какую дыру уходили все мои деньги.
— Тогда…
Клейст секунду помедлил, потом решительно тряхнул головой:
— Не побрезгуйте, возьмите мои.
И, видя, что я собираюсь возражать, добавил:
— На одну