Я только и могла, что пробормотать:
— О Господи!
— Подожди, это еще не самое страшное, — продолжала Полли. — Потом появились детективы. Их было двое, и они хотели поговорить со всеми, кто присутствовал на той вечеринке у Кэт. Насколько я понимаю, теперь мы все под подозрением.
— Они и с тобой говорили?
— Еще бы. Это было ужасно. Я так нервничала… это все равно что проходить таможенный контроль: твою сумку открывают, и тебе вдруг начинает казаться, что у тебя найдут килограмм героина.
— Тебе показалось, что они тебя подозревают?
— Нет, они в основном задавали вопросы вроде «Не заметили ли вы чего-нибудь подозрительного?», или «Вы видели на столе в холле коробку конфет?», или «Многие ли в редакции знали, что Кэт любит шоколад?». Кроме того, мне кажется, им стоило на меня только взглянуть, чтобы понять, что с моими нервами просто невозможно никого укокошить.
Верила ли я ей? Хотела верить, но мои внутренние присяжные еще не вынесли своего вердикта.
— А как вели себя остальные? Наверное, тоже нервничали?
— Трудно сказать. Когда приехали полицейские, все затихли, а те, кого уже допросили, в основном старались помалкивать. Даже Кип не сказал ни слова. Представляешь? Кажется, это первый случай в истории, когда у него не нашлось подходящего саркастического замечания. Рейчел слиняла пораньше. Кто там еще?.. Ах да, Лесли. Она закрылась у себя в кабинете и не высовывалась. Наверняка болтала по телефону с Кэт. Постой-ка, чуть не забыла, сейчас я тебя рассмешу. Наш блестящий директор отдела моды, Саша, влетела в мой кабинет почти в истерике и спросила, не будет ли полиция в процессе расследования просматривать отчеты о расходах. Наверняка испугалась, как бы кто-нибудь не узнал, что она все личные счета за химчистку оплачивает за счет компании.
Тем временем мы дошли до Хьюстон-стрит. Остановившись на углу, мы стали обсуждать, куда пойти дальше, и в конце концов решили, что пойдем на юг до Кэнел-стрит, потом пройдем несколько кварталов на запад и вернемся в Виллидж.
— Бедняжка Кэт, как ей сейчас тяжело, — заметила я ивыдержала паузу, чтобы посмотреть на реакцию Полли.
— Ну, это твое мнение, — ответила Полли. — А лично мне если кого и жалко, так это Хайди. Подходить к Кэт слишком близко опасно, для многих это кончилось плохо, но, насколько мне известно, это первый случай, когда дело закончилось в морге. Нет, постой, не первый, а второй. Говорят, еще когда она училась в колледже, один влюбленный в нее бедняга покончил жизнь самоубийством.
— Значит, жалеешь, что связалась с Кэт? Тебе тяжело иметь с ней дело?
— И да и нет. Я имею в виду, что в профессиональном плане работа в журнале мне дала очень много, но никаких милостей и поблажек я от Кэт не видела.
— По-моему, она считает тебя великолепным работником. Я только не понимаю, почему ей так трудно признать это публично.
— Ерунда, я переживу. Я уже привыкла, что большие боссы приписывают твои заслуги, с этим постепенно смиряешься и утешаешь себя тем, что по крайней мере в их фарватере можно и самой попасть в какое-нибудь приличное место. А Кэт есть Кэт. Достаточно увидеть ее один раз, чтобы понять, что она не тот человек, к которому ты обратишься, если тебе вдруг понадобится донор костного мозга. Но не так давно она подложила мне настоящую свинью. В компании открылась отличная вакансия, я хотела ее занять, а Кэт постаралась, чтобы эта должность мне не досталась.
— Да что ты, не может быть! — притворилась я удивленной. — А что за должность была?
Полли остановилась на тротуаре и повернулась ко мне.
— Знаешь, теперь это уже не так важно. Послушай, Бейли, мне ужасно хотелось с тобой поделиться, только имей в виду, это секрет. Через несколько недель я подам заявление об уходе. Я увольняюсь из «Глянца».
Я ахнула. В последнее время я была так озабочена всякими делами, что не заметила никаких признаков того, что недовольство Полли ведет к каким-то практическим шагам.
— Полли, у меня нет слов. Ужасно рада за тебя, хотя, конечно, для меня это плохо.
— Не переживай, я думаю, это положит начало крепкой дружбе между нами. Если честно, мне всегда было немного неловко работать с тобой в качестве контролирующего редактора. А теперь мы сможем быть просто подругами.
— Что ж, как я уже сказала, очень рада за тебя. — Я обняла Полли. — Я же видела, что весь последний год ты выглядела не очень-то счастливой.
— Это не из-за Кэт. — Полли пошла дальше. — Просто нынешняя работа стала мне надоедать. Если бы я занималась только твоими статьями — тогда другое дело, но когда редактируешь всякую ерунду из разделов моды и красоты, то постепенно тупеешь. Помню, одна из редакторов отдела моды использовала в своем материале слово «задне». Ты знаешь, что это словечко должно было обозначать? Акне, то бишь прыщ, который вскочил на заднице! А когда я попыталась объяснить, что изобретать такие слова — глупость, она посмотрела на меня так, будто это не она идиотка, а я! И еще одно обстоятельство — я уже не вписываюсь в коллектив. Они там все очень молодые и модные, тебе тридцать три, и ты еще этого не чувствуешь, а мне почти сорок, и я выпадаю из общего ряда. Вот недавно был такой случай. Девчонки из отдела публикаций обсуждали какой-то секс по звонку. Я поинтересовалась, что это такое. Я-то думала, речь пойдет о проститутках, которых вызывают по телефону, или, может быть, даже о сексе по телефону, но оказалось, что ничего подобного. Оказывается, секс по звонку — это когда ты хочешь переспать и звонишь парню, с которым встречалась раньше, или даже просто случайному знакомому и приезжаешь к нему только ради секса. Или он тебе звонит по такому же поводу. Мало того что мне никогда не звонили, чтобы со мной переспать, я даже не слышала, что такое явление существует!
— Значит, ты просто бросаешь работу? — спросила я. — Станешь свободным художником?
— Нет, вовсе нет. Я нашла другую работу. Буду участвовать в руководстве театральной труппой, с которой я как-то работала на общественных началах, — «Актеры Челси». Они сумели раздобыть кое-какие деньги и решили нанять кого-нибудь заниматься рекламой и пиаром. Платят они не бог весть сколько, но мне отошла некоторая сумма по соглашению о разводе, и я решила заняться тем, что мне нравится. На новую работу мне нужно выходить только через несколько недель, и я хочу до тех пор остаться в «Глянце» и подкопить денег, сколько удастся. Я бы раньше тебе сказала, да последние два месяца все висело на волоске, и я боялась сглазить.
Мы дошли до Вест-Виллидж, и я предложила зайти выпить каппучино. Мы выбрали открытое кафе на Бликер-стрит, заняли столик на солнышке, сели и стали обсуждать планы Полли. Я видела, что она искренне рада, прямо-таки счастлива. И, глядя на нее, такую счастливую, было невозможно поверить, что она пыталась убить Кэт. Из сказанного Полли выходило, что работа в театральной труппе стала наклевываться примерно в то же время, когда от нее уплыла должность в журнале по садоводству. Поэтому вместо того, чтобы взращивать в душе ненависть к Кэт, Полли быстренько переключилась и сосредоточилась на новом варианте. Мне показалось, что Кэт по тем или иным причинам потеряла для Полли свою значимость. Конечно, теоретически Полли могла бы на прощание выкинуть какой-нибудь финт, но я очень сомневаюсь, что она стала бы это делать. Полли, как мне показалось, мысленно уже распрощалась с «Глянцем» и совершенно не задумывалась о мести. Я почувствовала облегчение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});