Читать интересную книгу Круг - Бернар Миньер

— Привет, девчонки.

— Ты рехнулся, Давид?

Голос Виржини в тишине поляны прозвучал зло и гулко. Давид издал короткий смешок и посмотрел на свою окровавленную грудь.

— Я здорово вляпался, да? Как вам это удается? Проклятье, как у вас получается сохранять хладнокровие?

Неужели он под кайфом? Похоже на то. Трясется всем телом, подбородок дрожит. Плачет и смеется — если это хихиканье можно назвать смехом… Капли крови вытекают из четырех надрезов, огромный шрам перечеркивает живот над пупком…

— Я больше не вынесу этого дерьма… Пусть все закончится, пора завязывать…

Ответа Давид не дождался и продолжил:

— Нет, правда, что мы делаем? Где остановимся? И когда?

— Возьми себя в руки. — Снова голос Виржини. — А Юго? О нем ты подумал?

Давид запрокинул голову и посмотрел в небо.

— Он в тюрьме, что я могу?

— Черт, Давид, Юго — твой лучший друг! Ты знаешь, как он тебя любит, как он всех нас любит… Ты ему нужен, мы ему нужны… Нужно вытащить его оттуда.

— Да что ты говоришь! И как же это сделать? Вот в чем разница между нами… Окажись я на его месте, всем было бы по фигу. Юго все обожают, всё вертится вокруг него… Ему стоит только руку протянуть… Он щелкнет пальцами — и Сара тут же раздвинет ножки или встанет на колени, и… Ты никогда в этом не признаешься, Виржини, но и ты мечтаешь об одном — чтобы он тебя трахнул. А я…

— Заткнись!

Перепуганные воплем Виржини птицы шумно вспорхнули в воздух.

— Я больше не могу… Не могу…

Давид разрыдался, Сара кинулась к нему, крепко обняла, а Виржини забрала у него нож. Марго казалось, что ее сердце колотится не в груди — в горле.

Сара и Виржини усадили парня на траву у подножия дерева. Это напоминало снятие с креста. Сара гладила Давида по щекам и лбу, осторожно и нежно целовала в губы и веки.

— Маленький мой, — шептала она, — бедный мой мальчик…

Марго показалось, что эти двое просто сошли с ума, но в их безумии, как и в отчаянии Давида, было нечто такое, от чего сжималось сердце. Хладнокровие сохраняла только Виржини.

— Нужно остановить кровь, — скомандовала она, — и заняться твоими порезами, тебе придется сходить к психиатру, Давид, это переходит все границы!

— Оставь его в покое! — вскинулась Сара. — Видишь ведь, ему совсем плохо.

Она гладила Давида по волосам, по-матерински нежно прижимала его к себе, а он рыдал, прижавшись к ее плечу.

— Ты должен думать о Юго, — повторила Виржини, понизив голос. — Мы нужны ему, слышишь? Юго не задумываясь отдал бы за тебя жизнь! За жизнь каждого из нас! А ты ведешь себя, как… как… Мы не имеем права бросить друга в беде. А без тебя мы его не вытащим…

Марго застыла, загипнотизированная происходящим. Долгий пронзительный крик одинокой птицы заставил ее вздрогнуть, выведя из ступора.

«Делай отсюда ноги, старушка. Черт его знает, что может случиться, если они тебя заметят. В том, как они общаются между собой, есть что-то ужасно нездоровое. Какая-то тайная связь». Неразрывная связь. Интересно, что бы сказал обо всем этом Элиас? А отец?

Марго хотелось сбежать — ей было страшно, да и комары совсем озверели, — но она стояла слишком близко. Малейшее движение — и ее услышат, заметят. Марго затошнило, ладони вспотели, ныли колени, она едва могла дышать.

Давид медленно покачал головой. Виржини присела на корточки, взяла его за подбородок, заставила посмотреть ей в лицо.

— Встряхнись, прошу тебя. Круг скоро соберется. Ты прав, наверное, пора заканчивать. Эта история слишком затянулась. Но мы должны довести кое-что до конца.

Круг… Они во второй раз упоминают это слово. В воздухе витало нечто зловещее, невыносимо тяжкое. Стрекотали сверчки, жужжали комары и мошки. Марго была на грани срыва. Бежать, бежать немедленно. Внезапно Давид, Сара и Виржини поднялись.

— Пошли, — скомандовала Виржини, взяла с земли майку Давида и протянула ему. — Надевай. Пойдешь с нами, договорились? Никто не должен видеть тебя в таком состоянии.

Над поляной сгущалась темнота. Парень молча кивнул, выпрямился и натянул майку, прикрыв порезанную грудь. Девушки потянули его за собой к дороге, которая вела к лицею. Они прошли в нескольких метрах от Марго, и она отступила поглубже в тень. Кровь молоточками стучала в висках. Марго стояла в кустах, пока все не стихло. До ее слуха доносились только звуки ночной жизни леса — незнакомые, неопознаваемые.

А еще у нее было смутное, параноидальное ощущение, что она здесь не одна. Что есть кто-то еще… Марго вздрогнула… В небе над деревьями появилась луна. Волшебница-ночь вступила в свои права, меняя все вокруг на особенный, обманчивый лад.

Марго не знала, сколько времени находится в лесу.

Было что-то зловеще-колдовское в сцене, свидетельницей которой она была. Марго не смогла бы выразить словами, что было не так, но увиденное стало для нее потрясением. Они пропали, им уже не спастись, Марго это почувствовала. Она ничего не поняла из разговора Давида, Сары и Виржини, но почему-то догадывалась, что они перешли черту. И назад вернуться не смогут. Ей вдруг расхотелось копаться в происходящем. Нужно обо всем забыть и заняться чем-нибудь другим. Пусть Элиас сам во всем разбирается.

Марго выждала еще несколько минут и начала осторожно выбираться из кустов, но тут же снова застыла.

Совсем рядом хрустнула ветка. Марго насторожилась, услышала только шорох листвы на ветру и гудение крови в ушах.

Что это было? Девушка медленно поворачивала голову из стороны в сторону, как почувствовавший опасность олень, но ничего не увидела — вокруг были черные стволы деревьев. Только небо над головой все еще оставалось серым. Что это был за звук?

До выхода из леса оставалось не больше десяти метров. Марго сделала шаг, другой, почувствовала грубый толчок и рухнула на землю. Кто-то навалился ей на спину, и она почувствовала запах марихуаны и чье-то жаркое дыхание на щеке.

— Шпионила за нами, гадина?

Марго попыталась вывернуться, но ничего не вышло: Давид прижимался небритой щекой к ее щеке и лихорадочно бормотал:

— А знаешь, Марго, ты мне всегда нравилась со всеми этими шариками-колючками в разных местах и татуировками. Я давно хотел тебя трахнуть, но ты, как и все эти дурищи, вечно пялилась на Юго!

— Отпусти меня! — крикнула Марго, почувствовав, что Давид сунул влажную ладонь под майку и непристойным жестом ухватил ее за грудь. — Что ты творишь, кретин! Прекрати! Да прекрати же, сволочь!

— Тебе известно, как поступают с такими, как ты? Знаешь, что с ними делают?

Внезапно парень так больно крутанул сосок Марго, что она вскрикнула, а Давид тем временем сунул другую руку ей в шорты. Девушка всхлипнула.

— В чем дело? Не желаешь по-быстрому перепихнуться, а? Или ты предпочитаешь этого недоумка?

Он ее изнасилует. Происходившее было так немыслимо, так нереально, что рассудок Марго отказывался воспринимать это всерьез. Лицей совсем близко… Слепой ужас лишил Марго сил, она поддалась панике и принялась отбиваться. Давид прижал ее запястья к земле; он был сильным, гораздо сильнее Марго.

— «Пусть, пусть я подлец, она же и сердца высокого, и чувств, облагороженных воспитанием, исполнена. А между тем… о, если б она пожалела меня!»

Давид снова сунул руку в шорты девушки, пытаясь добраться до желанного места; она почувствовала, что он возбудился, и опять всхлипнула.

— «Между тем Катерина Ивановна, несмотря на все свое великодушие… несправедлива…»

— Толстой! — наугад произнесла Марго, пытаясь отвлечь внимание Давида.

— Хорошая попытка. Но неудачная. Это Достоевский, «Преступление и наказание»… жаль, что тут нет этого придурка ван Акера. Он числит тебя среди лучших…

Давид одним пальцем оттянул трусики Марго.

— Перестань! Пусти меня! Не делай этого, Давид! Не делай этого!

— Умолкни, — прошептал он ей на ухо. — Заткнись немедленно.

Парень произнес это мягко, почти нежно, но его тон изменился. В нем появилась угроза. Происходящее перестало быть игрой. Он стал кем-то другим.

Давид заткнул Марго рот рукой, кричать она не могла, но попыталась его укусить. Ничего не вышло. Давид не оставлял попыток содрать с нее шорты, и она отреагировала, как большинство жертв насилия: ее рассудок отделился от тела. Все это происходит не с ней, а с кем-то другим.

Это тебя не касается…

Внезапно Давид выругался, закричал от боли и ткнулся лицом в землю рядом с Марго.

— Мне больно!

— ЗАТКНИСЬ, МАЛЕНЬКИЙ ГРЯЗНЫЙ ГОВНЮК!

Марго знала этот голос. Она перекатилась на спину и подняла глаза: подчиненная ее отца — та, со странным лицом, но в клевом прикиде — придавила Давида коленом к земле, заломила руки за спину и надевала на него наручники.