В тот вечер, о котором идет здесь речь, в локале, что на углу Кляйнерштрассе, выступала исполнительница популярных романсов и народных песен. Она часто бывала тут, пела бесплатно, и рабочие этого района привыкли к ней. Не зная настоящей ее фамилии, они звали артистку «товарищ Брунгильда».
Брунгильда вышла на маленькую эстраду, и зал замер. Она оглядела аудиторию, приветливо улыбнулась, поправила прядь волос и с подкупающей искренностью запела старинную шуточную песенку. Потом она, по требованию своих восторженных слушателей, исполнила еще несколько песен. Певица устала и хотела покинуть эстраду. Снова раздались дружные аплодисменты, и никто не удивился букету, брошенному кем-то к ногам девушки.
Брунгильда нагнулась к цветам — она хотела поднять их и прижать к груди в знак признательности тому, кто проявил к ней внимание и уважение. Но, протянув руку к букету, девушка в то же мгновение с криком отпрянула назад. Послышалось противное шипенье, и из-за цветов показалась плоская, в серых продольных полосках голова змеи. Пресмыкающееся, казалось, не видело ничего, кроме остановившейся Брунгильды. Змея готова была броситься на оцепеневшую в ужасе девушку. Но блестящий клинок охотничьего ножа, брошенного со страшной силой, рассек гадину пополам. С разных мест на эстраду бросились два человека — это были Лайт и профессор Макгайр. Взглянув на конвульсии змеи, Лайт сказал:
— Вы превосходно владеете холодным оружием.
Англичанин поклонился.
Лайт взял девушку под руку и что-то стал тихо говорить ей.
В зале поднялся негодующий шум. Все громче раздавались голоса:
— Это «Консул» прислал ей змею.
— Молодчики из «Консула» не хотят, чтобы она пела нам.
— «Консул» приговорил Брунгильду к смерти.
Искали того, кто бросил на сцену букет, но он сумел незаметно скрыться.
«Консул» — подпольная террористическая организация, существующая в Германии с начала двадцатых годов. Ее эмблема — змея. «Консул» обычно посылает ядовитую гадину тому, кого хочет уничтожить.
Девушка пришла в себя и сказала:
— Друзья, не произошло ничего особенного. Да, да… Ничего особенного. Никому не удастся запугать меня. Я немного отдохну, а потом еще спою вам.
Посетители громкими криками выражали свое восхищение ее смелостью. Лайт сказал Брунгильде:
— Вы позволите мне проводить вас после выступления? Мало ли что еще может случиться…
— Хорошо… — ответила девушка. — О, я даже не успела поблагодарить его, — с сожалением шепнула она, указывая взглядом на Макгайра, который, подобрав свой нож, направился к выходу и занял место у крайнего столика.
— Я его позову, — сказал Лайт.
В зале находился еще один человек, внимательно и с интересом следивший за всем происходящим. Фокс, уполномоченный Харвуда, прибыв в Германию, ни на минуту не спускал глаз с обреченного разведкой ученого. Операция «Вирус» продолжала разворачиваться, и то, что сейчас происходило в этом немецком городе, имело непосредственное к ней отношение.
Фокс занял место за столиком, неподалеку от того, за которым расположился ученый.
Лейтенант подошел к Макгайру и отрекомендовался. Англичанин пожал ему руку.
— Вы, профессор, чертовски хорошо владеете ножом, сказал Лайт с восхищением. — Где вы научились?
— О, я много путешествовал по Индии… Там, в джунглях, поневоле пришлось овладеть искусством метать нож.
Лайт внимательно посмотрел на собеседника. Перед ним сидел худощавый, лет сорока от роду мужчина с волевым лицом.
— По-видимому, ей грозит серьезная опасность, — заметил Макгайр, имея в виду девушку из локаля.
— Я не боюсь за нее, — ответил лейтенант. — Теперь она будет осторожна — только и всего.
— Вы хорошо знаете немцев? — спросил Макгайр.
Лайт сделал неопределенный жест.
— Я служу здесь довольно давно в органах военной администрации, — ответил он. — И в силу моих служебных обязанностей изучаю жителей Германии.
— Когда-то и я жил в Германии, — сказал Макгайр. — И мне казалось, что я знал немцев. А теперь… Теперь я перестал понимать не только их, но и вас, и себя. Я, например, никак не могу понять, почему мы не прогнали со своих островов вас, американцев. Вы меня понимаете?
Лайт промолчал.
— Если вы, американцы, втянете нас в войну, — продолжал Макгайр, — мы погибнем. Это ясно у нас каждому. Правительство же не считается с интересами и волей народа и проводит политику самоубийства. В Саутгемптоне есть школа, в которой проходят переподготовку немецкие летчики, те самые, которые в прошлую войну бомбили Лондон, разрушили Ковентри. Что может быть кощунственнее! Бандитов готовят к новым убийствам на востоке. Но кто поручится, что они не повторят своих налетов на запад — ведь до нас же значительно ближе… Вы не согласны со мной?
— Согласен, — тихо ответил лейтенант.
Англичанин откинулся на спинку стула и пристально взглянул на него.
— Наше начальство в этом пункте допускает просчет, — сказал Лайт. — Мне как военному это ясно. Силы, которые мы стремимся развязать, погубят нас же самих.
— Вы имеете в виду атомное оружие? — осведомился англичанин.
— Да.
— Я как физик, как специалист могу лишь присоединиться к вашему выводу, — произнес Макгайр. — И меня угнетает то обстоятельство, что, видя опасность, я ничем не могу ее предотвратить. Здесь, в Западной Германии, немцы уже давно возобновили производство «Фау-1» и «Фау-2». А теперь им дали возможность изготовлять и атомное оружие. Они особенно специализируются на производстве «песка смерти» — радиоактивной пыли. Их ученые без помехи пытаются изготовлять ториевые батареи с примесью окиси урана, которые должны служить для того, чтобы с их помощью можно было получить радиоактивные яды. Это подло и бесчеловечно!
Лайт внимательно слушал Макгайра.
— Как вы очутились здесь? — спросил он.
— Захотел посмотреть, как отдыхает и веселится немецкий рабочий, — сказал Макгайр.
Лайт усмехнулся:
— Теперь видели?
— О да!
— Идемте ближе к эстраде, — предложил Лайт, — сейчас она снова будет петь, а потом я вас познакомлю с ней. Ее зовут Эрика… Эрика Келлер.
Макгайр остановился.
— Как вы сказали? Эрика Келлер?
В его голосе чувствовалось волнение. Они встали и направились к эстраде. Следом за ними шел Фокс.
Недавно отшумел дождь, и на листьях, как крошечные хрустальные подвески, раскачивались прозрачно светлые капельки воды.
В номере гостиницы, занимаемом Макгайром, разговаривали профессор и Эрика Келлер. Лайт расположился в стороне и молча курил. После встречи с Нортоном, а затем и с Геймом его не покидала надежда проникнуть в тайну Прайса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});