Даже в далеких деревнях всегда мог найтись человек, способный перевести с английского для своих односельчан.
Английский все еще служил языком общения для всего мира, но Орм знал, что это теперь временно. Когда-нибудь международным языком станет крешийский. И в свое время после неизбежного периода кровавой смуты крешийцы и люди Марса, как старшие братья, возглавят Израиль, старшего брата наций Земли, и будут учить, менять, формировать. В свое время вся планета станет очень похожа на Марс, только сохранятся этнические, национальные и расовые различия. Россия останется Россией, Китай — Китаем, Северная Америка — Северной Америкой, но исчезнут границы с таможнями и вооруженной охраной. Женщина не будет бояться пройти по темной улице, и ее не изобьют, не ограбят и не изнасилуют. Дети не будут бояться говорить с незнакомыми людьми. Пушки и пулеметы переплавят на плуги. Очистят океаны, ручьи и реки. Наступит время — и придет Царствие Небесное, хотя в некоторых людях будет еще проявляться противоречивая и склонная ко злу «природа человеческая». Но хотя Земля не станет Утопией, все же будет настолько к ней близка, насколько это позволит эта самая природа.
Будущее выглядело очень заманчиво. Откуда же была у Орма эта тяжесть на сердце?
Потому ли, что Царство это будет воздвигнуто на Земле силой, и пусть заманчива цель, но средства — кровавая бойня и страдания миллионов? Но люди Земли испытывали бойню и смуту и насильственную смерть еще с тех времен, как первый человек ходил по вельду или крался по джунглям. И до сих пор не было способа положить этому конец. Да, в этом случае цель оправдает средства.
Но если этот Иисус — Антихрист, то конец будет не таков, каким он мыслится сейчас.
Орм мысленно вознес молитву к истинному Иисусу:
«Помоги мне, Господи! Избавь меня от слабости, укрепи меня!»
Спустя два часа пришло сообщение из Иерусалима. Здание кнессета захвачено толпой, которая требует, чтобы Мессии разрешили приземлиться. В толпе много полицейских и солдат, бросивших оружие и примкнувших к своим согражданам. Премьер-министр, половина кабинета и треть депутатов подали в отставку. Несмотря на нелегитимность процедуры, остальные депутаты кнессета послали приглашение. Однако они попросили отсрочки. Многие главы государств хотят присутствовать в момент прибытия корабля, но полет в Иерусалим займет время. Кроме того, меры безопасности требуют приготовлений, которые не удастся завершить раньше утра. Будет ли это дозволено?
Иисус любезно согласился подождать еще день.
— Но я не забуду, что многие из вас ожесточили против меня сердца свои. И многие не сказали, со мной они или против меня. Всякий, кто не скажет, что он со мной, — против меня. Горе вам, жестокосердные и равнодушные!
В эту ночь Орм опять молился, ожидая, что Господь явится снова. Но Он не явился.
ГЛАВА 24
«Мараната» должна была приземлиться в полдень. Но рано утром пришел вызов от рабби Рам Вайзингера, исполняющего обязанности премьер-министра. По лицу под черной шляпой тек пот.
— Господин, мы просим у тебя еще один день. Собрались такие толпы, что придется вызывать еще войска. Иначе мы не можем гарантировать твою безопасность. Очень многие люди зла — мусульмане, христиане и евреи — клянутся тебя убить. И мы пока не можем защититься от всех, хотя арестовали уже многих.
— Пусть они вас не волнуют, — ответил Иисус. — Меня нельзя убить.
У Вайзингера выкатились глаза, и лицо приняло странное выражение. Но он промолчал.
В десять ноль-ноль трое космонавтов получили от Хфатона инструкции, что им делать после приземления. Орм не задавал вопросов, и когда его отпустили, прошел к себе в каюту. Ширази и Бронски с ним не пошли.
В одиннадцать тридцать Орм должен был явиться в зал возле центрального поста. Инструктаж закончился в десять тридцать, и у него оставалось меньше часа на то, на что, как он надеялся, у него хватит духу. Орм упал на колени и молил Господа наставить его. Когда он поднялся, сердце все еще лихорадочно стучало, а в животе сгустился ком.
Присев на край койки, он положил себе на колени Святое Писание на крешийском. Используя его как стол, он быстро, без помарок, написал трехстраничное письмо, подписался и поставил число на всех трех страницах и оставил на них отпечатки всех пальцев правой руки. Когда чернила высохли, он вложил письмо в конверт и сунул во внутренний карман мундира.
В десять сорок пять он вышел из каюты. Направился он не на средний уровень, где были его соотечественники и много свободных от вахты офицеров, а в корму. Примерно в десять пятьдесят пять он увидел свою жертву — солдата, выходящего из кубрика, где он обитал с девятью другими. Сейчас кубрик был пуст, солдат был один и вокруг никого не было. Орм, с неприязнью к тому, что должен был сделать, ударил кулаком солдата в челюсть и, когда тот покачнулся — под ложечку. Затем оглушил его ребром ладони по шее. Затащив потерявшего сознание солдата в кубрик, Орм вытащил у него из кобуры лазерный пистолет.
В одиннадцать ноль-пять он вышел. Солдат был все еще без сознания, связан по рукам и по ногам и лежал под койкой с кляпом во рту. Сержант заметит его отсутствие, но вряд ли кого-то за ним пошлет. Просто запишет его имя для наложения взыскания. Но лучше бы иметь гарантию. И потому Орм, прочитав на табличке имя, звание и подразделение, вызвал по интеркому сержанта.
— Рядовой Йоханаан бен-Обед прикомандирован ко мне, — сказал Орм. — Решили, что мне желательно иметь переводчика, знающего иврит, и я выбрал его.
— Ясно, сэр! — ответил сержант. Марсианская армия ничем не отличалась от других. Старшим вопросов не задают.
В одиннадцать пятнадцать Орм явился на место сбора. Иисус сменил голубой хитон на алый. Поскольку Орм впервые увидел его в одежде такого цвета, он заинтересовался, чем бы это могло быть вызвано. Потом вспомнил, что перед распятием Иисус был по распоряжению властей одет в алое. И этот цвет он выбрал, чтобы напомнить о распятии землянам. Он мог бы еще надеть терновый венец и взять тростниковый жезл, которые римские солдаты сначала вручили ему, а потом отняли, чтобы ударить по голове. Но такое было бы слишком театральным даже для этого человека.
При входе Орма Иисус прервал разговор с двумя офицерами и странно на него посмотрел. Орма прошиб пот. Неужели он заметил, что его ученик нервничает? А может быть, он вообще все знает? Когда-то ведь он говорил, что может читать в умах, хотя никогда себе этого не позволяет. А вдруг в этом случае, заметив выражение лица Орма, как бы тот ни старался владеть собой, или обнаружив эмоции, владевшие им — скажем, по электрической проводимости кожи, — Иисус нарушил свое правило?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});