class="p1">Вполне естественно, что после того как столь нашумевшая статья облетела весь мир, в Россию для подтверждения прочитанного и в целях налаживания мостов потянулись те, кто составлял верхушку политической и экономической сил сионистского движения. Все те, кто состоял в руководстве Сионистской организации, созданной еще в 1897 году, и те, кто прежде выделял средства, для приобретения окольными путями земель в Палестине, дабы впоследствии передать их еврейским переселенцам. Впервые получив поддержку своих чаяний от лица одной из ведущих держав мира, они, естественно, не могли проигнорировать данное воззвание. И первым среди многих стал барон Авраам Биньямин Джеймс де Ротшильд — глава французских Ротшильдов, а также один из богатейших людей планеты. Вот его-то по результатам продолжительной аудиенции у Николая II и свели с Николаем Николаевичем Протопоповым, чей статус в мире был очень хорошо известен каждому, кто мало-мальски интересовался новостями.
«Профессиональный доброволец» — именно таким прозвищем с заметным сатирическо-карикатурным оттенком нарекли отставного российского контр-адмирала во французской прессе после окончания Балканской войны. О чем, уж конечно, не мог не знать согласившийся на встречу с ним банкир, которому предоставили достаточно времени для обдумывания итогов проведенной с российским монархом беседы. Обдумывания, обсуждения с «друзьями, соратниками и близкими» и подготовки к решению конкретных вопросов, главным из которых значился — «За чей счет банкет?». Причем речь в последнем случае шла не столько о компенсации для Стамбула, сколько о финансировании армии, способной завоевать земли Палестины, а после удержать их за собой, поскольку в мирное решение вопроса веры не было никакой. Правительство Османской империи попросту не могло себе позволить продолжать терять свои территории, дабы не потерять саму страну и так раздираемую изнутри кучей противоречий между населяющими ее народами.
Все же сама Россия, как государство, еще не могла себе позволить прямо сейчас напрямую объявить войну Стамбулу. Не ранее августа 1916 года уж точно, когда подойдет срок ее вступления в Антанту и закончится уборка урожая, после которой виделось возможным объявлять мобилизацию мужиков. Соответственно, не могла она открыто финансировать и незнамо чьи войска, что планировалось обрушить на голову осман не позднее ноября-декабря 1915 года, когда начинать интенсивные боевые действия в Европе и на Балтике стало бы слишком тяжко для всех без исключения стран. Да и не желала она, в общем-то, платить за чужую войну! Казна, как ни крути, резиновой уж точно не являлась. К тому же, у страны и так имелось в достатке статей расходов, чтобы взваливать на собственные плечи дополнительный тяжкий груз устройства чужого счастья. В общем, лишних денег не было и точка. Зато до сих пор наличествовали солидные запасы устаревшего вооружения, боеприпасов, формы, конского снаряжения и прочего армейского имущества, которые виделось возможным передать безвозмездно для должного вооружения возможного будущего еврейского войска. Благо собственные арсеналы уже были забиты под завязку винтовками Мосина, ежегодное производство которых вот уже на протяжении 20 лет поддерживалось на уровне не менее 300 тысяч штук, так что очередные партии попросту некуда было складировать. Требовалось срочно вычистить арсеналы от всякого старья.
Так к началу 1914-го года одних только винтовок Бердана № 2 в запасах числилось под миллион штук. И для озвученного дела даже они всё еще были вполне годны, ведь у тех же осман свыше половины стрелкового вооружения составляли столь же устаревшие образцы английских, американских и немецких однозарядных винтовок с патронами на дымном порохе. А столь колоссальное количество главного оружия солдата, что ни говори, уже оценивалось не менее чем в 40 миллионов рублей, учитывая стоимость имеющихся к ним патронов. Сохранившиеся же артиллерийские орудия образца 1877 года одной только полевой артиллерии с огнеприпасом выходили еще на вдвое большую сумму. С учетом же цены обмундирования, конского снаряжения, армейских палаток, шанцевого инструмента и тех же повозок с полевыми кухнями, итоговая сумма выходила под четверть миллиарда, что уже вчетверо превосходило ту сумму, за которую Стамбулу предлагали решить все дело миром. Плюсом ко всему шло безвозмездное предоставление территории в районах Асэба и Галлиполи для устройства огромного числа полевых лагерей, не говоря уже о прикрытии кораблями РИФ тех транспортов снабжения, что будут обеспечивать всем потребным формируемые там силы до их выдвижения в поход. Ну и, конечно, главный ресурс, без которого данное дело невозможно было бы провернуть в принципе — люди! Причем, не столько понюхавшие пороху инструкторы, сколько непосредственно личный состав.
Так по данным прошедшей в 1913 году переписи населения одних только иудеев, не считая евреев-христиан, в Российской империи проживало 6 миллионов 602 тысячи человек — вдвое больше чем во всей остальной Европе и США вместе взятых. И, как минимум, десятая часть от этого числа вполне себе соответствовала призывному возрасту. Другое дело, что вопрос состоял в том — у скольких из них могло бы появиться желание отправиться сражаться в далекие дали за обретение своей давно утраченной истинной родины.
То же самое касалось и командного состава. Кто бы, что себе ни думал об империи, как о государстве с антисемитски настроенным обществом, в ее армии служило огромное количество офицеров еврейской национальности. Взять хотя бы генерал-майора Цейля, Сергея Владимировича, или контр-адмирала Сапсая, Александра Дмитриевича, — оба уже являлись готовыми штабными специалистами высочайшей пробы с боевым опытом ведения современной войны. Генерал-лейтенант Грулев, Михаил Владимирович, вообще хоть сейчас мог взвалить на свои плечи роль командующего полноценной армии в две-три сотни тысяч человек. Среди же обер— и штаб-офицеров, а также военных чиновников и врачей имелись вообще тысячи представителей этого народа. Так что одна только Россия могла обеспечить приток такого количества «добровольцев», который перекрыл бы собой действующую полумиллионную османскую армию, две трети которой вынуждены были бы оставаться в Стамбуле и на северных рубежах. Дело оставалось за проведением грамотной агитации и последующем отделении зерен от плевел. В любом случае, вряд ли со всех иных стран вместе взятых оказалось бы возможным набрать такое же количество будущих солдат и офицеров будущей же «Армии освобождения Израиля», проект создания и финансирования которой отныне зависел только от готовности ведущих мировых банкиров растрясти свою мошну. Все же, имущество имуществом, а питаться людям, получать довольствие, как вещевое, так и денежное, требовалось постоянно. Вот где были основные траты, вогнавшие даже Ротшильда в шок и уныние. Особенно, учитывая тот факт, что ему был сделан очень конкретный намек на страну, в которой следует заказывать все потребное за звонкую монету, либо же хрустящий франк. Не просто ведь так эта самая страна выявила готовность вступиться за право всех евреев мира обрести