Джейн с усилием улыбнулась:
— Нет, все в порядке. Конечно, я посижу рядом с ним.
— «Конечно» — совсем не то слово, которое можно употребить в данном случае. Ты оказываешься рядом, не только когда Йен пытается сдержать стон, не только когда я зову тебя. За последние недели ты превратилась в тень и до сих пор не слышала ни единого слова благодарности от меня. — В улыбке Руэла не было ни насмешки, ни горечи, осталась только доброта.
— Я не вижу, за что меня следует благодарить.
Он остановил на ней долгий взгляд:
— Я хочу, чтобы ты знала: я помню все, что ты сделала, и найду способ отблагодарить тебя.
В первый раз с того дня, как произошло крушение, он посмотрел ей прямо в глаза. И его проникающий в душу взгляд заставил все в груди перевернуться.
— Ты собираешься выстроить дворец и для меня тоже? — неловко улыбнувшись, спросила она.
— Быть может. — Он протянул руку и нежно коснулся ее щеки указательным пальцем. — Надо подумать. Ты как-то обмолвилась о том, что тебе было бы неуютно во дворце.
Его прикосновение было обжигающе приятным:
— Странно, что ты запомнил это.
— У меня хорошая память. — Он опустил руку. — На важные вещи.
Ей тоже хотелось прикоснуться к нему. Сделать шаг навстречу невидимому пламени, которое он постоянно излучал. Джейн давно поняла, что любит его, но последние дни, проведенные бок о бок, еще сильнее заставили ее по-чувстоввать, как дорог ей Руэл.
— Я постараюсь вернуться как можно скорее, — пообещал Руэл и вышел.
Джейн снова вздрогнула от недоброго предчувствия, ужалившего ее. Но, быть может, она преувеличивает? Быть может, Пикеринг ни словом не обмолвится о расследовании.
— Следующее судно отправится двадцать седьмого числа, — сказал Джон Пикеринг. — Я попрошу дежурного офицера уступить свою каюту вашему брату. Он сможет перенести к тому времени переезд?
— Да, — встал Руэл. — Вы очень добры. Благодарю вас.
— Не стоит благодарности. Нам всем очень понравился ваш брат. Он замечательной души человек. А сейчас… — Полковник указал на стул. — Присядьте. Я хочу предложить вам выпить. Судя по вашему виду, это вам не повредит.
Руэл покачал головой.
— Мне пора домой…
— Садитесь, — твердо повторил Пикеринг. — Мне надо с вами поговорить.
Руэл сел и откинулся в кресле.
— Только один глоток.
Полковник подал знак одетому в белое мальчику, который стоял за стойкой бара в противоположном конце комнаты.
— Если вы не будете хоть изредка давать себе передышку, вам придется заказывать еще одни носилки, для себя самого.
Он подождал, пока мальчик поставил перед ним виски, и продолжил:
— Такие изможденные лица мне доводилось видеть у солдат после трудного сражения.
Руэл подумал, что он и в самом деле выдержал сражение. Сражение со смертью. Пока ему удалось победить ее. Он медленно отхлебнул виски.
— Со мной все в порядке.
— Тогда почему у вас дрожат пальцы?
«Пикеринг прав», — с удивлением отметил Руэл. Стакан, который он держал в руке, дрожал. Он собрал всю волю, чтобы преодолеть эту слабость.
— Стоит мне немного отдохнуть, и все пройдет.
— Уверен, что Абдар встретил бы это известие с большим огорчением.
Руэл вскинул глаза на полковника:
— Абдар?
— И Пачтал. Они проявляют большое любопытство. На прошлой неделе он нанес мне короткий визит и пытался выяснить, зачем вы купили Циннидар.
— А что еще он спрашивал?
— В основном только это. Но поскольку вы не просветили меня на этот счет, я не смог удовлетворить его любопытства. — Пикеринг пожал плечами. — Но у меня сложилось такое впечатление, что его интерес не угас. А еще мне показалось, что вам лучше уехать из Казанпура как можно скорее.
— Вы зарегистрировали договор о покупке в Калькутте?
Пикеринг кивнул.
— Все документы заверены самым тщательным образом. Чтобы покупку нельзя было оспорить. Циннидар принадлежит вам. Абдар не имеет права даже приблизиться к нему.
— На законных основаниях — да.
— До тех пор, пока жив его отец, вам нечего беспокоиться. Он не сможет вмешиваться в дела махараджи.
— Остается надеяться, что Господь продлит дни махараджи на земле.
— Я счел, что вы должны знать о том, как обстоят дела. — Пикеринг помолчал. — И еще: Пачтал постоянно крутится возле ущелья Ланпур. Не знаете ли вы, почему его так интересует это расследование?
Картаук. Единственное, что могло привлечь Пачтала в ущелье, — надежда, что Картаука вынесло течение. Но последнее слово почему-то прозвучало несколько странно и резануло слух Руэла.
— Расследование? О каком расследовании идет речь?
Пикеринг с удивлением посмотрел на него.
— Расследование причин крушения поезда. Махараджа попросил нас разобраться во всем. — Он поморщился. — Неприятное задание. Я всегда симпатизировал Патрику Рейли, и мне искренне жаль, что он лишился вознаграждения за свои тяжкие труды.
Руэл замер.
— Патрик сказал мне, что напор воды, который несся по ущелью, вызвал мощную вибрацию. Рельсы не выдержали и…
Пикеринг печально покачал головой:
— Мой инженер пришел к выводу, что они поломались не из-за вибрации. Причина того, что они не выдержали нагрузки, в низком качестве стали.
Руэл почувствовал себя так, словно его ударили в солнечное сплетение. Только после паузы он смог спросить:
— Вы хотите сказать, что несчастье, которое произошло с Йеном, можно было предотвратить?
Пикеринг кивнул.
— Мне казалось, вы знаете. Патрик должен был рассказать мисс Барнаби о результатах расследования.
— Наверное, она не сочла нужным посвящать меня во все эти подробности. — Руэл медленно поднялся. — Думаю, я должен повидаться с Патриком Рейли. У меня к нему есть несколько вопросов.
— Боюсь, вы не сможете добиться от него того, чего вы хотите. В последние дни он беспробудно пьет. — Пикеринг помолчал. — На мой взгляд, вам гораздо проще спросить об этом у мисс Барнаби. По словам Патрика, она была в курсе всего.
Руэл замер.
— Вы хотите сказать?…
Пикеринг замешкался.
— Патрик, конечно, пытается ее защищать, но коммерсанты уверяют, что это она отвечала за все поставки. Да и мисс Барнаби не отрицает, что сама давала заказы Вина Патрика заключается в том, что он доверился этой женщине. Боюсь, его карьера теперь находится под серьезной угрозой.
«Мне пришлось урезать расходы».
«Дверь обошлась нам слишком дорого».
Слова Джейн, сказанные когда-то в ущелье, сами собой вынырнули из глубин памяти.
«Это моя вина».
— Мне надо идти, — пробормотал он хрипло, пробираясь к выходу.