Читать интересную книгу Британия - Грант Макмастер

— …для Вернона. Они переписываются раз в месяц. — Он сложил ладони рупором и проорал на всю станцию: — Верн!

Затем он помог Майклу подняться на свободный край платформы между путями и рядом деревянных лачуг. Тем временем из одной лачуги вышел седой человек в синем комбинезоне и направился к ним.

Майкл помчался ему навстречу с письмом, написанным на обрывке коричневой бумаги, оторванном от картонки. Панический страх за сына на секунду уколол Юэна, но он прогнал его прочь. Бьюкенен-Стрит была хорошей станцией, и с людьми, жившими тут, ему было так же уютно, как дома.

— Вам письмо, сэр! — восторженно завопил Майкл.

Благодаря курьерам метро оставалось одним большим сообществом, а не горсткой разрозненных станций. Это была очень уважаемая профессия, хотя и опасная. Курьеров тренировали как солдат и старателей, рыскающих по руинам на поверхности.

— Спасибо, молодой человек, — важно поблагодарил мальчика Вернон, принимая письмо, и подмигнул Юэну. — Весь в отца!

— Надеюсь, — Юэн улыбнулся Вернону в ответ и повел Майкла на другой конец платформы, где горел огонь в большой железной печи, от которой под самый потолок тянулся залатанный дымоход. Три женщины жарили на плите яичницу с грибами, а четвертая склонилась над кастрюлей с грибным чаем, источавшей едкий аромат.

— Ну что, заморим червячка? — предложил Юэн сыну.

— Да!

Курьеров всюду принимали гостеприимно. Испытав это на себе, Майкл впервые понял, что его мир не ограничивается одной станцией.

Яичница и грибы жарились на сале, которое использовалось снова и снова, пока не становилось прогорклым. Но даже тогда оно давало еде приятный привкус, и его аромат казался божественным после туннелей, пропахших сыростью и плесенью. Отец и сын ели, опершись спинами о стену, отполированную за долгие годы сотнями других спин, потом передали пустые тарелки и кружки одной из женщин и снова отправились в темноту.

На этот раз Майкл шел тихо, и после первой лампочки Юэн не удержался и спросил:

— Ты чего затих?

— Ага.

— Я спрашиваю, почему?

— А… Просто стараюсь не упасть и смотрю на тебя.

— Ну смотри…

Они прошли еще немного, и тишину нарушали только прыгающие шаги Майкла. Юэн по привычке ступал, не издавая ни звука, как вдруг его посетила неожиданная мысль.

— А как ты видишь меня в темноте?

— Вообще-то, никак, — ответил мальчик очень серьезно. — Но если я вот так поверну голову и посмотрю краешком глаза, то вижу твой… этот… Твою тень в темноте.

— Силуэт.

— Да!

— Это называется боковое зрение.

— Бочковое зрение, — прилежно повторил Майкл, запоминая.

— Бо-ко-во-е!

— Бо-ко-во-е… Боковое?

— Да.

На Каукедденс было темно. Эта станция всегда чем-то напрягала Юэна, и ему совсем не улыбалось обнаружить ее в темноте, когда рядом с ним шагал его маленький сын. Почтальоны миновали последнюю туннельную лампочку перед станцией, и Юэн задумчиво снял с плеча автомат, взяв его наизготовку.

— Пап? — Голос мальчика неуверенно дрогнул.

— Тихо! Встань сзади. Тут что-то не так.

Майкл зашел за спину Юэну и взялся за полу его плаща, чтобы случайно не потерять отца в темноте. Юэн медленно пошел вперед, пытаясь различить хоть какие-то звуки, кроме шума, производимого мальчиком. Сердце колотилось, как бешеное, от тревоги за сына.

— Все в порядке, Майкл, не бойся, — прошептал он.

— Я знаю, пап. Ты же рядом.

От этих слов Юэн чуть не споткнулся, но тут же опомнился и снова вперил взгляд во мрак впереди. Темень была непроглядной и давящей; мальчику вдруг захотелось домой.

Юэн резко остановился, и Майкл по инерции уткнулся ему в спину.

Со стороны платформы слышался странный свистящий шепот, такой тихий, что слов не разобрать. Майкл придвинулся как можно ближе к отцу, а Юэн присел на одно колено, прижал к стволу автомата фонарь, но не включил его, а направил в черноту туннеля перед собой. Так они и ждали, а шепот впереди продолжался, наводя дурманящий морок, как мантра гипнотизера. Он нарастал и усиливался, будто говорил уже не один голос, а много. И тут впереди промелькнула тень, а потом что-то с гулким звуком стукнулось о рельсы. Майкл закричал от ужаса.

Яркий, режущий луч пронзил темноту. Юэн сощурился, пытаясь разглядеть хоть что-то за слепящим светом, а Майкл, зажмурив глаза и поскуливая от страха, вытащил из кармана перочинный нож и размахивал им в сторону невидимого врага.

— Курьер? — раздался сиплый, напряженный голос.

— Он самый. — Голос Юэна был ничуть не лучше, и он откашлялся, чтобы прочистить горло. — Это я, Юэн.

С той стороны помолчали, и свистящий шепот раздался снова. Юэн понял, что это часовой шепчется с кем-то на платформе.

— Кто там с тобой?

— Мой сын.

— Не маловат он шататься по туннелям?

Юэн не двигался с места и по-прежнему стоял на одном колене, направив ствол автомата на свет.

— В нашем деле надо начинать сызмала. — Тут Юэн приврал, но ничего лучше с ходу придумать не смог.

— Положите-ка оружие, братцы.

— Сначала сами покажитесь, — ответил Юэн, не пошевелившись.

— И то верно. Сейчас, погодь.

Луч прожектора поднялся вверх, осветив дугой потолок туннеля и четырех людей, стоящих под ним. Юэн узнал их лица и немного расслабился.

И все-таки что-то здесь было не так.

— Чего в темноте сидите?

Четверо со станции вдруг стушевались, и их понурый вид сразу напомнил Юэну, за что он так не любил эту станцию: местные жители были ленивы, затягивали любую работу и, тем самым, наживали себе массу проблем.

— Да кабель от генератора вчера перегорел…

— Я же, кажется, в том месяце принес вам новый, — невозмутимо напомнил Юэн.

Люди со станции переглянулись: видимо, никому не хотелось отвечать.

— Ну да… — протянул первый часовой.

— И что, он уже тоже накрылся? — удивленно спросил Юэн и медленно поднялся, но автомат не опустил.

— Да нет, все в порядке. Ребята уже чинят.

Теперь Юэну все стало ясно: обычное разгильдяйство снова завело обитателей Каукедденс в беду. Краем глаза он заметил, как сбоку что-то блеснуло, и повернулся к Майклу, который все еще сжимал ножик. Его охватила гордость за сына.

— Молодец, Майкл! Убери нож.

Мальчик сложил лезвие и убрал руку в карман, но и там не расставался с ножом, а держал его в кулаке, на всякий случай.

— Сегодня просто проходим мимо, — сказал Юэн часовым.

— А, ну ладно…

Они слегка расстроились: так всегда бывало, когда Юэн никому не оставлял писем. Все подземные жители изголодались по новостям с других станций, и малейшее известие пожиралось с жадностью и обсасывалось до косточек.

— За станцией-то свет есть? — спросил Юэн.

— Да, это только у нас темнота.

— И на том спасибо! — Юэн двинулся по рельсам вперед. Теперь, когда напряжение спало и они вышли на станцию, Майкл смог, наконец, приглядеться к часовым и к платформе. Грязные, неумытые люди в старой и изношенной одежде — никакого сравнения с жителями Сент-Инока. Их усталые глаза горели от голода, и от этих взглядов Майклу стало очень неуютно. Он заметил, что на платформе не было деревянных хижин, как у них или на Бьюкенен-Стрит. Вместо них торчали лишь навесы из грязных тряпок и прохудившиеся палатки. Детей он не видел, хотя где-то далеко слышался тонкий плач. В некоторых палатках горели свечи и обстановка была, как у него дома, вот только никакого уюта она почему-то не внушала.

У противоположного конца платформы они миновали еще троих часовых, которые молча проводили почтальонов взглядами, и дальше снова начался туннель. К своему удивлению, Майкл был рад вернуться в затхлую и тесную темноту.

— А у нас дома свет никогда не гаснет. Правда, пап? — голос Майкла звенел слишком громко, и Юэн обернулся проверить, насколько далеко они отошли от станции.

— Гаснет, малыш, когда мы чиним проводку.

— Я ни разу не видел, — упрямо произнес Майкл.

Мальчик был уверен, что, если он чего-то не видел, того и не существует.

— Мы это делаем, когда все спят, чтобы никому не мешать.

— О, вот это мудро!

— Обычная логика, Майк.

— А почему на той станции так не делают?

Юэн остановился и задумался, подбирая слова.

— Люди не всегда делают то, что лучше для них.

— Это как? — озадачился Майкл.

Юэн хотел привести пример, который сам слышал от отца, но вдруг понял, что ни у Майкла, ни у других детей подземки никогда в жизни не было шанса объесться конфетами.

— Ну вот представь: тебе давно пора спать, а ты не ложишься. Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно! — улыбнулся мальчик.

— Так, а потом, когда мама тебя разбудит?

— Ну, плохо, хочется еще поспать.

— А теперь представь, что так поступает целая станция.