просто выдумал из головы. И ржал мысленно, когда мы с ним спорили или слушали, развесив уши.
Ясен пень, на стене ничего не было особенного. Черные пятна плесени, следы облупившейся краски, шляпка гвоздя, наполовину вылезшего из доски. Давай, дядя Саша, развали стену еще в этом месте в поисках тайного хода, ага… Так и скажи, что тебе просто среди срача, который тут Оглобля развел, копаться не хочется.
А надо…
Я вздохнул. И времени, на самом деле, совсем нет. Потому что нам со Златой еще как-то надо на ту сторону перебраться до рассвета. Иначе…
— Злата, а как пшек тебя сюда привез? — спросил я. — Как вы перебирались через реку, на мосту ведь блокпост…
— На лодке, — отозвалась девушка. — На берегу ведь толкучий рынок открыли, туда рыбачки свой улов свозят. А у них у всех лодки.
— Что-то вроде слышал такое смутно… — я почесал в затылке. Незачет тебе, дядя Саша, руку на пульсе не держишь совсем!
— У рыбаков есть разрешения выходить на воду, — объяснила Злата. — У кого на какое денег хватило. Кому-то можно только ранним утром, кому-то только когда в городе нет комендантского часа. Кому-то круглые сутки. Там на борту лодки намалеван номер и знак…
— Да-да, я понял, — я покивал. Понять немецкую логику в таких вопросах довольно просто. — И рыбачки, разумеется, подрабатывают нелегальным извозом и прочими способами получить прибыль.
— Ага, — кивнула Злата.
— Значит одной проблемой меньше, — хмыкнул я. И снова повернулся к бардаку, который надо было по-быстрому исследовать. И без того тусклый луч фонарика мигнул, как бы намекая, что времени у нас не то, чтобы до хрена. Батарейки в сорок первом были, прямо скажем, такие себе. Да и лампочки то и дело норовили перегореть, так что…
В карманах пшека обнаружился смятый ком денег, пересчитывать не стал, некогда. Потом, все потом. Горсть патронов вперемешку с монетами. Документы… Аусвайс на имя Кирилла Прилуцкого… Рабочая книжка… Повязка с вензелем Тодта. Нормально, в общем, пшек приспособился, прикрылся не то, чтобы со всех сторон, но подготовленным приехал.
Картонную коробку с бумагами я нашел далеко не сразу. Чуть не пропустил вообще. Впрочем, неудивительно, в этом его убежище каждая вторая вещь кажется мусором. Не считая каждой первой.
Я посветил на вывалившиеся бумаги тускнеющим лучом фонарика. Опа, знакомые какие вещицы! Вот это небрежно скопированный кусок плана Екатерининского дворца. А вот это — технический перечень предметов Янтарной комнаты. На немецком. Будто кто-то взял переведенные мной документы и скопировал вручную. Доминика? Или у пана Оглобли были какие-то свои источники в немецкой комендатуре Пскова? Сейчас не узнаю, да и неважно это уже. Все равно он уже никому ничего не расскажет.
Потом я вспомнил про отлетевший в какой-то дальний угол пистолет. В темноте не разобрал, что был за ствол, но патроны в карманах напомнили, что он был. Нашел, конечно. Хм, надо же, какой модник у нас был пан Оглобля! Я взвесил на ладони хищно-изящную «Беретту-1934». В музее каком-то такую видел. Сунул в карман. Надо будет почистить и смазать. Если поляк оружие содержал в таком же порядке, как жилище, то итальянская машинка недолго проживет.
— Так мы будем что-то делать с… Этим? — снова спросила Злата.
Я задумчиво осмотрел еще раз убогий подвал, превращенный Оглоблей в настоящую помойку.
— Нет, — я решительно покачал головой. — Много чести будет. Вервольф на кого попало не охотится. Кстати, расскажешь, что он от тебя хотел?
— Конечно, — кивнула Злата. — Прямо здесь и сейчас?
— Нет, конечно, — я помотал головой. — На здесь и сейчас у нас фонарика не хватит. Давай убираться отсюда. Скоро уже рассвет, а нам надо еще рыбачка с ночной лицензией найти, чтобы он нас на тот берег перевез.
* * *
— Герр Алекс? — граф удивленно посмотрел на меня поверх очков для чтения. — Вам что-то от меня нужно?
— Нет-нет, герр граф, — я суетливо перебирал пальцами, изо всех сил демонстрируя волнение и нервозность. Мне, кровь из носу, нужно было, чтобы граф сам догадался, что я смущаюсь у него что-то просить и почувствовал прилив великодушия.
— Алекс! — строго сказал граф, снимая очки и захлопнув книжку. Хм, «Вервольфа» перечитывает его светлость! Кажется, я устроил этой книжке некоторый ренессанс популярности. — Вы совершенно не умеете врать. По вашему лицу отлично видно, что вам ужасно хочется попросить меня о чем-то, но вы смущаетесь. Ну же, не стесняйтесь! Вы отлично поработали и заслужили поощрение!
— Я не смею, герр граф… — промямлил я.
— Алекс, я тебя накажу! — граф повысил голос и в притворном гневе свел брови на переносице. — Немедленно говори мне, в чем дело!
— Мне ужасно неудобно… — замялся я. — Понимаете, герр граф, я большой поклонник Каролины Диль. Нет-нет, ничего такого! Ее таланта, конечно же, не подумайте, что я… Ох, как неудобно вышло…
— Я ничуть не сомневаюсь, что вы не имели в виду ничего непристойного, герр Алекс, — кивнул граф. — Продолжайте!
— Когда она приехала в Плескау, я надеялся, что она даст концерт для всех, — смущенно потупив глаза, сказал я. — Я не знал, что она в положении… И на большую публику выходить не намерена. Меня это очень печалит, потому что я надеялся, что смогу услышать ее голос вживую, а не на пластинке.
— Ах, вот оно что! — граф с пониманием покивал и улыбнулся. Отечески так, тепло. — Я не разделяю здесь вашего вкуса, все-таки мне более по душе чистые оперные голоса, а не… Такое… Но понимаю. И понимаю, о чем вы говорите. О сегодняшнем приеме, так?
— Я слышал, что фрау Каролина собирается дать там небольшой концерт, — сказал я. Самым слабым местом в этой моей легенде было то, что я понятия не имел, что и как поет супруга Зигмунда Рашера. Сам я про нее знал только какие-то мутные слухи — то ли она актриса, то ли бывшая жена театрального режиссера, то ли пела, то ли танцевала. Но сегодня утром в коридоре я подслушал разговор, в котором два эсэсовца обсуждали этот самый прием. Что-то вроде закрытой вечеринки. Где Каролина собирается петь. И еще, что у нее были пластинки. Так что, если граф спросит меня про любимую песню в исполнении Каролины, мне придется импровизировать на ходу, придумывая несуществующие шлягеры.
— Признаться, я не собирался туда идти, — сказал граф. — Думал, просто посидеть дома, в тишине… Но раз уж мне выпала возможность оказать тебе, наконец, хоть какую-то услугу, то не воспользоваться этим шансом я просто не могу!
— Я не смею… — промямлил я.
— Герр Алекс, вы спасли мне жизнь, — укоризненно напомнил мне граф. — Неужели я