услышала, а я подумала, что уже второй человек принимает ее за пряху. А вдруг они правы?
Я не успела как следует подумать об этом, как заговорил Ралус:
– Когда ты проведешь обряд? Это нужно сделать как можно скорее!
– Еще не время, – безмятежно ответила Тшула и посмотрела мне в глаза. Я хотела ответить, что да, еще не время, что я не знаю, как их простить, но я должна, ведь на Семи островах каждый день умирают люди, потому что, сами того не зная, прокляли себя, но ведь не все, не все они, и дети, например, ни в чем не виноваты… Но я не успела ответить – в дом вбежала девушка, высокая, тонкая, она встала перед Си и выпалила сердито:
– Так вот куда ты пропала! Подалась во дворец императора! А мы тебе верили! Тайрин тебе верила!
История Ауты
Си сделала странную вещь: она обняла эту сердитую девушку. В ответ на гневное обвинение она просто ее обняла, как лучшую подругу. Мне до сих пор странно было видеть, как люди обнимают друг друга, но Си умела делать это так, что объятия казались самым нормальным и естественным, что может сделать человек. Девушка хотела ее оттолкнуть, но вдруг лицо ее исказилось, и она расплакалась. Си посмотрела на нас с Тшулой и повела девушку в лес.
– Ничего, – сказала Тшула. – Пусть поговорят.
– Почему она плачет?
Тшула вздохнула:
– Это Аута. Она с родителями только недавно пришла к нам из Рилы. Рила страшный город, город-клетка, город-тюрьма, хуже него только Рионела… Но Аута любила его, она там выросла, она не хотела уходить.
– Почему же ушла?
Тшула пожала плечами, потом снова погладила меня по голове, и мне стало чуточку легче дышать.
– Ты целительница?
– Нет, просто я могу помогать… когда могу. Я думаю, Аута уже успокоилась, иди, сходи за ними. Скоро старейшины позовут нас на большой обед, мы будем вспоминать Далву – так звали того, кто погиб, спасая Тайрин. Пусть Аута и Си тоже придут.
Я нашла Ауту и Си у полуразрушенного шалаша. Они сидели на пороге, о чем-то говорили и замолчали, стоило мне приблизиться. Мне стало неловко, что я помешала, но я не знала, как теперь уйти. Тогда Си улыбнулась и сказала:
– Это Аута, она из города Рилы, мы давно с ней знакомы, а еще она подруга Тайрин. Садись с нами, Уна.
Мне показалось, что Аута не очень-то довольна, но не стала возражать Си.
– А потом? – спросила у нее Си и пояснила мне: – Аута рассказывает, что было в Риле после побега Тайрин.
– Тайрин сбежала? – удивилась я. Там, в горах, в ней было столько силы, столько гордости и отваги, что казалось, будто нет такого места, из которого она могла бы бежать поджав хвост, наоборот: она разрушила бы это место, подчинила бы его себе.
– Тайрин рассказала всем правду, – вздохнула Аута. – Точнее, написала ее. Оказывается, мастер Гута научил ее читать и писать. Нам сказали, что он хотел на ней жениться, не знаю, мы не очень в это поверили, все-таки он такой старый, а Тайрин любила Лайпса… Но если честно, мастер Гута всегда был к ней снисходителен и часто смотрел, будто и правда влюбился.
– Что было с вами?
– Нас всех арестовали сначала. Даже тех, кто уже не работал в мастерской Гуты. Допрашивали. Бьёке поколотили, но думаю, она просто дерзила им. Ты же знаешь Бьёке.
– Да, это на нее похоже, – улыбнулась Си. – Сильно поколотили?
– Не очень. Зубы целы. Они пытались выяснить, кто еще умеет читать, кто что знает про Тайрин. Может, я неправильно поняла, но они с чего-то решили, что она хофоларка. А они ведь давно исчезли! И сестра ее замужем за хэл-маром, а все знают, что хэл-марки берут в мужья только своих парней.
Аута вздохнула, Си обняла ее.
– Но вообще, меня быстро отпустили, – продолжила Аута. – Перевели в огородный цех. Я целыми днями перебирала гнилые овощи.
Аута зажала рот руками, будто одно воспоминание об этой работе вызывало рвоту.
– А потом?
– Потом к маме пришла Улата. Родители ничего мне не говорили, боялись, наверное, все-таки я была под особым надзором, мне даже пришлось сжечь мои альбомы с рисунками, так жалко… В общем, однажды они просто разбудили меня среди ночи, я ужасно испугалась, думала, опять арест, а они – мешок за плечи, темный плащ и вытолкнули меня из города через лазейку, ту самую, что Мэтл нашел. Я ни с кем не успела попрощаться! – лицо Ауты скривилось, будто она вот-вот заплачет.
– Это было бы опасно, – рассудила Си, но я видела, что это Ауту не утешит. Она оставила в Риле свое сердце.
– Они должны были спросить меня! Может, я не хочу жить в этом их душном лесу?
– Хочешь до конца жизни перебирать гнилые овощи?
– Нет! – выкрикнула Аута и опустила голову. – Я хотела сбежать, но с Гибо! Мы бы устроились где-нибудь в Глетбуне, я бы рисовала на заказ, а он поступил бы в красильщики… А теперь они выдадут меня замуж за одного из здешних, «чтобы народ Атунского леса жил в веках»! Это та же клетка, что и Рила, только еще хуже, Си!
И Аута опять заплакала. Ее боль и обида растекались по лесу, тревожили деревья. Я не понимала, но чувствовала ее горе.
А потом вспомнила Тинбо.
Он был первый человек, которого я поцеловала, потому что мне очень-очень захотелось. Не в благодарность или утешение, а потому что хотелось прикоснуться к его щеке, почувствовать его запах, запомнить его глубже, чем просто глазами. У Ауты тоже есть такой человек, и он остался в Риле. Я представила, что никогда больше не увижу Тинбо, и мне стало больно.
– Это жестоко, – выдавила я.
Си кивнула.
– Надо сказать Ралусу: пусть велит атуанцам разрушить стену, пусть все жители живут свободно и с кем хотят! – И я рассказала, как Бунгва попросил меня уговорить деревья снова сомкнуться, закрыть проход, и я попыталась, но у меня не получилось, деревья не послушались меня. – Может, даже деревья устали стоять стеной? Пусть Ралус велит им освободиться!
Аута подняла голову и с надеждой посмотрела на меня, но Си вздохнула:
– Вряд ли Ралус будет вмешиваться в их дела.
– Он должен! Он будущий император!
– И освободиться нельзя по приказу, Уна. Да и мы здесь совсем не за этим…
Но я уже вскочила на ноги. Почему мы должны спасать острова, а Атунский лес – не должны? Он умирает точно так же, только без свежего воздуха! Я решила, что буду уговаривать Ралуса, пока он не согласится.