Впоследствии стали всплывать многие подробности тех дней. «…Ельцинский соратник С. Филатов пишет, что «во время давосской встречи на контакт с ним[672] вышли представители российского делового мира», попросив заняться предвыборной кампанией Ельцина («Московские новости» N 27, 1996). Это значит, что избирательные проблемы Ельцина обсуждались ими совместно с «сильными мира сего», ибо для встречи только с Чубайсом лететь на всемирный экономический «саммит» не было необходимости».[673]
Запад внимательно следил за ситуацией в России. «Администрация США располагала сенсационной информацией, … ЦРУ …полностью владело обстановкой в России. По конфиденциальным докладам джентльменов из Лэнгри, даже частично выполненные президентом Ельциным обязательства: положить в короткие сроки конец войне в Чечне и погасить все задолженности по зарплате, отнюдь не способствовали росту его популярности».[674]
14.5.6. «Как правило, вокруг талантливой, выдающейся личности объединяются способные, яркие люди эпохи. При совместной деятельности с лидером раскрываются и их таланты и способности, которым при других жизненных обстоятельствах, возможно, не суждено было бы раскрыться. Подле феноменально одарённого Александра Македонского ярким светом заблистал талант его сподвижников Неарха, Птолемея, Селевка. После смерти величайшего полководца древности они стали основателями эллинистических государств, занявших особое место в истории античной государственности и культуры. Великий Наполеон объединил вокруг себя целую когорту людей, твёрдо уверовавших в гений и счастливую звезду своего вождя. Только благодаря Бонапарту смогла раскрыться природная одарённость его блестящих маршалов — Нея, Мюрата, Ланна и др. Генерал де Голль был выдающимся представителем другой, новой эпохи. И его плодотворная жизнь и деятельность стала отправным пунктом для раскрытия дарований людей, оказавшихся рядом с ним».[675]
Ельцин, конечно, не был ни Александром Македонским, ни Наполеоном Бонапартом, ни де Голлем. Но как у всякого правителя, вокруг него крутилось много желающих, погреться у костра и отхватить свой кусок добычи.
Поучаствовать в организации выборов президента хотели многие. Одним из первых предложил услуги ещё весной 1995 года Козырев, затем начал Чубайс. «Мы отошли в сторону, — вспоминал Коржаков. — И он заговорил о выборной кампании. Рейтинг президента низкий, никто из профессионалов не хочет браться за столь бесперспективного кандидата, так как вероятность выигрыша равна нулю. А Чубайс, несмотря на скромные стартовые показатели президента, все-таки в него верит и готов всех аналитиков на ноги поднять, всех своих сподвижников воодушевить ради повторного президентства Ельцина..
Короче, Чубайс предлагал свои мозги и способности в качестве вклада в победу Ельцина. Зная отношение шефа в ту пору к непопулярному первому вице-премьеру, я ничего на предложение не ответил».[676]
Кто только не хотел поучаствовать в поддержке будущего президента. Летом 1995 года был создан общественный комитет по выдвижению Ельцина на новый срок президентства. «Инициаторами нового движения стали демократы ветераны первого, ещё „ельцинского“, призыва Илья Ройтман, сопредседатель Объединённого демократического центра, и представитель президента в Москве Владимир Камчатов».[677]
Тот же Коржаков говорил о том, что позже продвижению Чубайса в избирательный штаб пролоббировали Илюшин и Сатаров, точнее он выразился, что они «переворот сделали».[678]
А тем временем выставлять свою кандидатуру на выборы действующему президенту никак нельзя было. Накануне 1996 года у Ельцина случился очередной инфаркт. «А выборы — это все что угодно, но только не покой.[679]
Однако здоровье — здоровьем, а политика политикой. Уже после Давоса (получил благословение Запада?) президент решился. «Пятнадцатого февраля Ельцин отправился в свой родной Свердловск, чтобы заявить об участии в президентских выборах на второй срок. День выдался холодный; президент ещё не оправился после перенесённого инфаркта. Его голос был хриплым и слабым, вероятно, из-за гриппа. Шансов на победу Ельцина в выборах было мало. Россияне устали от коррупции, некомпетентности и нищеты. Правда, Ельцин всегда был особенно силён, когда его загоняли в угол, но, чтобы выиграть июньские выборы, от него требовалось нечто немыслимое».[680]
Он действительно был готов на все. Однажды состоялся следующий разговор между Ельциным и Коржаковым (в изложении последнего):
«— А как вы посмотрите, если я руководителем своей избирательной кампании поставлю Олега Николаевича Сосковца ? — спросил Ельцин.
Я растерялся:
— Борис Николаевич, а как же правительство? Он же один из немногих, кто там по-настоящему работает?…
Шеф посмотрел на меня с циничной ухмылкой:
— А мне наср… на это правительство, мне главное — выборы выиграть.
Ельцин крайне редко выражался, но в этот момент не сдержался».[681]
Сам Борис Николаевич свой приоритет в назначении Сосковца не особенно признавал.[682]
Иначе трудно было бы обосновывать его отставку. Он и приводит такую версию: «… В конце 1995 года в моем ближайшем окружении (а неформальным его лидером тогда был Александр Коржаков, руководитель моей охраны) стала обсуждаться идея: наследником Ельцина должен быть не проигравший думские выборы Виктор Черномырдин, а Олег Сосковец, первый вице-премьер. Статный мужчина „с открытым русским лицом“, настоящий хозяйственник, бывший директор металлургического завода, по сути дела, второй человек в правительстве, он был вполне достойной представительной фигурой. Тогда я ещё не до конца понимал, насколько опасен Коржаков в роли „спасителя отечества“, почему он так рьяно протежировал своему ближайшему другу Олегу Сосковцу».[683]
Можно подумать, что Коржаков — единственный, кто протежировал своим друзьям. Ельцин тоже этим грешил и не только он один. Так что не в способе дело, дело в личности. Тот или этот — вот в чем вопрос.
«Назначение Сосковца окончательно поляризовало окружение Ельцина. Противники Олега Николаевича разработали целый план по его дискредитации. Главную роль в этой схватке была отведена Илюшину …
Все эти илюшины и сатаровы мгновенно сообразили, что Сосковец непременно выиграет выборы, а значит, заслуженно станет преемником Ельцина», — так считал Коржаков.[684]
Вспомним, что в коммунистические времена преемников становился тот, кто возглавлял комиссию по организации похорон. Да, времена действительно изменились. Тогда определить можно было по этой «похоронной» комиссии, теперь по другой организации. Но суть-то осталась прежней, номенклатурной.
«Сосковец опирался не только на могущественных друзей, но и на представителей части хозяйственной элиты из металлургии, обрабатывающей промышленности, ВПК, то есть из опекаемых им секторов. Но, конечно же, рассчитывая главным образом на безграничное могущество своего партнёра по альянсу Коржакова, Сосковец стремительно прорывался на премьерское место. Несколько раз возникающие слухи о возможной отставке Черномырдина имели под собой основание.
Последний раз ощущение того, что он уже фактически премьер возникло у Сосковца после того как Ельцин назначил его руководителем своего предвыборного штаба».[685]
Все противники Сосковца и Коржакова объединились и начали вести дело к подрыву его авторитета. Свою роль в этой интриге сыграла дочь президента. Однако сначала немного о главном приватизаторе.
14.6. Опала «западников»
14.6.1. В начале 1996 года в окружении первого президента РФ начался очередной переворот. По сравнению с сентябрём-октябрём 1993 года это была мелочь, к тому же бескровная мелочь. Ельцин стал избавляться от некоторых личностей, которые вызывали наибольшую неприязнь со стороны оппозиции, да и населения страны их тоже не особенно баловало, считая проводниками враждебных западных сил. Речь, прежде всего, о Козырев е и Чубайсу, этих двух последних остатках гайдаровской команды.
Причину опалы первого называли довольно банально: «…Для Бориса Ельцина, как обычно, личная лояльность и послушание перевешивали очевидные слабости внешней политики. Все хорошо задуманные кабинетные интриги хоть, и накапливали неудовлетворённость, но к желанным „оргвыводам“ не приводили. Перерезал ниточку доверия скорее всего Сергей Ковалёв, поведавший Конституционному суду о своей знаменитой беседе с Козыревым по поводу начала войны в Чечне».[686] Но эта причина больше похожа на последний и формальный повод.