Читать интересную книгу Имею скафандр, готов путешествовать - Роберт Хайнлайн

Мамми повернулась и пошла к нам. Идти было далеко, но у нее это получилось очень быстро. Чибис бросилась к ней; твердый воздух вокруг нас сгустился, и мы оказались в отдельной серебристой полусфере.

Чибис тряслась и всхлипывала, Мамми утешала ее. Когда Чибис чуточку успокоилась, я с опаской сказал:

— Мамми, что означает — «планете будет придан поворот»?

Она посмотрела на меня, не отпуская прильнувшую Чибис.

Ее огромные добрые глаза были суровы и печальны.

«Это означает, что их планету выводят в измерение, находящееся под прямым углом к нашему пространству-времени».

Голос ее прозвучал сыгранным на флейте похоронным маршем. И все же вердикт не показался мне чересчур суровым. Я понял, что он означает; по-вегански это было еще понятнее, чем по-английски. Если повернуть плоскую фигуру вокруг оси, лежащей в этой плоскости, фигура исчезнет. Она перестанет существовать в этой плоскости и не сможет на нее вернуться; мистер А. Квадрат из Флатландии{50} навсегда утратит с ней контакт.

Однако она не уничтожится; она просто окажется в другом месте. Мне пришло в голову, что сколопендеры легко отделались. Я был почти уверен, их планету или взорвут (я не сомневался, что «Три Галактики» способны сделать это), или сделают что-либо столь же ужасное. Выходило же, что сколопендеров просто изгнали из города. Они никогда не смогут вернуться — ведь измерений огромное, огромное множество, однако им не чинили вреда; от них просто избавлялись.

Но Мамми говорила так, будто против воли участвовала в повешении.

Пришлось переспросить ее.

«Ты не понимаешь, славный Кип — они ведь не возьмут с собой свою звезду».

— Ой… — это было все, что я смог выдавить.

Чибис изменилась в лице.

Звезда — источник жизни. Планеты — только вместилища ее. Отсеките звезду… и планета начнет остывать… остывать… и еще… и еще остывать…

Сколько времени протечет, пока замерзнет воздух? Сколько часов или дней до абсолютного нуля? Я содрогнулся и покрылся мурашками. Хуже, чем на Плутоне…

— Мамми? А когда это сделают? — у меня появилось чувство, что я обязан был выступить, что даже сколопендеры не заслуживают такого. Взорвите их, расстреляйте их — но не замораживайте их!

«Это уже сделано», — пропела она так же скорбно.

— Что?

«Исполнитель ждет вердикта… приговор приводится в исполнение в тот же миг. Их повернули еще до того, как я подошла к вам. Так лучше».

Я сглотнул и услышал, как отозвалось в моем мозгу: «Что делаешь, делай скорей…»{51}

Мамми говорила второпях:

«Не думайте больше об этом, теперь вам придется собрать все ваше мужество!»

— Почему? Что теперь будет, Мамми?

«В любой момент вас призовут на ваш собственный суд».

Я так и застыл, молча глядя на нее, — я-то думал, что все закончилось. Чибис осунулась и побелела, но не плакала. Она облизнула губы и тихо спросила:

— Ты пойдешь с нами, Мамми?

«Дети мои! Я не могу. Вы должны сами пройти через это».

У меня прорезался голос:

— Но за что нас судить? Мы никому не причинили вреда. Мы не сделали ничего плохого.

«Не вы лично. Судят вашу расу. Вы — ее представители».

Чибис отвернулась от нее и посмотрела на меня — и я почувствовал прилив трагической гордости оттого, что в решающую минуту она повернулась не к Мамми, а ко мне, к человеческому существу.

Я знал, что она думает о том же, что и я: о корабле, висящем рядом с Землей, и в то же время за триллионы миль от нее, в каком-нибудь кармане, складке пространства, куда не достанет ни один радар.

Земля, зеленая и золотая, прекрасная и удивительная, нежится лениво в ласковом свете Солнца…

Бесцветный голос — и нет Солнца.

Нет звезд.

Рванется осиротевшая Луна, и продолжит свое вращение вокруг Солнца надгробной плитой на могиле людских надежд. На Лунной базе, в Луна-Сити и станции Томбо протянут последние недели или даже месяцы несколько человек, единственные выжившие люди. Потом и они умрут — если не от удушья, то от горя и одиночества.

Чибис резко сказала:

— Кип, она не взаправду! Ну скажи, что нет!

Я хрипло сказал:

— Мамми, исполнители уже ждут?

Она не ответила мне. Она ответила Чибис:

«Это взаправду, доченька. Но не пугайся. Прежде чем везти вас сюда, я добилась обещания. Если дело повернется против вашей расы, вы двое вернетесь со мной и доживете свои короткие жизни в моем доме. Так что вставайте и говорите правду… и не бойтесь».

Бесцветный голос проник в закрытое пространство:

— Люди призываются к ответу.

Глава 11

Мы шли по бескрайнему залу. Чем дальше, тем больше я чувствовал себя мошкой на тарелке. Чибис была рядом; ради нее я еще как-то куражился, и все же походило это на кошмар, когда снится, что ты на площади без штанов. Чибис цеплялась за руку и прижимала к себе Мадам Помпадур. Я пожалел, что на мне нет Оскара — в нем я не казался бы себе букашкой под микроскопом.

В последнюю минуту Мамми положила свою ручку мне на лоб и гипнотически впилась в глаза. Я оттолкнул ее руку и отвел взгляд.

— Нет, — сказал я ей. — Никакой подготовки! Не надо… Я знаю, ты хочешь как лучше, но… пойду без наркоза. Спасибо.

Она не настаивала, просто повернулась к Чибис. Та поколебалась, но тоже покачала головой.

— Мы готовы, — выдохнула она.

Но с каждым нашим шагом по этому огромному пустому пространству я все больше сожалел, что не разрешил Мамми избавить нас от этой нервной тряски. По меньшей мере Чибис точно следовало успокоить.

Навстречу нам от далеких стен отделились еще две мошки; когда они приблизились, я узнал их: неандерталец и легионер. Невидимая сила волочила упирающегося пещерного человека; римлянин печатал широкие, легкие и неторопливые шаги. До центра мы добрались одновременно и остановились футах в двадцати друг от друга, треугольником: Чибис и я — в одном углу, римлянин и пещерный человек по двум другим.

Я окликнул:

— Приветствую, Юний!

— Помолчи, варвар, — он огляделся, оценивая взглядом толпу у стен. Он сменил свое неопрятное облачение. Исчезли грязные обмотки; на правой голени красовались поножи. Тунику прикрывали доспехи, голову гордо увенчивал шлем с плюмажем. Сверкал металл, лоснилась вычищенная кожа.

Пока он шел, щит его по-походному висел за спиной. Остановившись, он перебросил его в левую руку. Он не взялся за меч, потому что в правой руке держал наизготовку дротик. Настороженные глаза высматривали врага.

Слева от него, как забитый зверек, съежился пещерный человек.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});