Он мог бы солгать, но Джателла ждала искренности и Тирус понял, что она заметит его фальшь.
— Врадуир ищет ценности всего мира. Принцесса — бесценное сокровище. Я не думаю, что Врадуир надругается или уничтожит такой ценный приз. Скорее всего, он хранит то, что добыл, как свою часть большой сделки.
— И все то, что он похитил — корона Гетании, серебряная цепь и другое… Ты говорил, он хочет могущества и власти? Это жертвоприношение? — прошептала она и задрожала.
— Нет. — Тирус обнял ее.
Ее плащ соскользнул с плеч, но Джателла не замечала холода. Тирус поправил ее плащ и укрыл частью своего, чтобы защитить от сурового ночного воздуха. Они сидели, прижавшись друг к другу, отгоняя прочь ночной холод. Джателла с признательностью пожала ему руку и он почувствовал ее тепло даже через перчатку.
Тирус медленно сказал:
— Он жаждет власти. Но он сделал ошибку в прошлый раз, когда предложил свои услуги богу. Теперь он должен быть очень осторожен. Если он только что украл Илиссу, то это значит, что его план еще не совсем удался. Это нам на руку, королева. Спросите у своего сердца. Вы говорили, что чувствуете принцессу в своем сердце, что вы живете одной жизнью. Это все еще так?
Слабая улыбка скользнула по ее губам.
— Да, я чувствую, она жива. Ты дал мне мужество идти дальше. Если мной опять овладеет сомнение, вылечи меня своей магией.
— Никакой магии не было сейчас, королева. Это просто любовь к сестре.
Она продолжала держать его руку, глядя в лицо, освещенное слабым светом костра, горящего внизу.
— Я должна тебе кое-что сказать. Когда ты внезапно появился в лугах Дрита, я… я почти поверила словам Обажа. Я подозревала, что это вы похитили Илиссу с помощью магии.
— Я никогда не делал ничего подобного, ничего, что приносило бы горе людям.
Тирус согревался ее близостью сильнее, чем если бы он сидел на лучшем месте у костра.
— Теперь я это знаю. Воины-скелеты убили бы меня, если бы не твоя защита. Неужели Врадуир так ненавидит меня?
Тирус вспомнил время, когда они с Эрейзаном шпионили за Врадуиром и видели, как он проник в спальни дворца, ощущали его смертельную ненависть к королеве. С болью в душе он сказал:
— Вы встали на его пути.
— И он убивает тех, кто встанет у него на пути, — закончила за него Джателла. — Как он выглядит? Я ненавижу его, хотя совсем его не знаю. А он, кажется, знает меня и он послал своих воинов-скелетов украсть Илиссу.
У Тируса не повернулся язык сказать Джателле, что Врадуир рассматривал их с Илиссой во время сна.
— Я вам покажу его, — сказал он и быстро создал его изображение на морозном небе.
Джателла ахнула и прижалась к груди Тируса, нарушив его сосредоточенность и самообладание. Изображение стало расплываться, пока он приводил в порядок свои чувства и бешено бьющееся сердце. Снова сконцентрировавшись, он сделал изображение светящимся. Нарисованный невидимым лучом, Врадуир ходил по небу.
Джателла внимательно изучала своего врага. Тирус не скрыл ничего. Он создают портрет настолько точно, насколько мог. Врадуир был в королевских одеждах. Колдун-король Камата. Красивый, в полном расцвете сил, светлые волосы подстрижены, широкий лоб открыт, большой рот улыбается. Бесконечное, ненасытное честолюбие стерли с его лица человечность и жалость.
— Он как живой, — воскликнула Джателла. — Как будто я могу потрогать его.
— Да. Таким я его видел в последний раз в Камате. Его душа тоже здесь, хотя требуется немало храбрости, чтобы полностью увидеть его.
— Я вижу! — тихонько вскрикнула Джателла. — Какой он черный! — Она имела в виду не внешность Врадуира, а его натуру. — Тирус… он похож на тебя.
— Разве? — не двинувшись с места, Тирус убрал изображение.
— Прости меня, — сказала Джателла. — Сходство только внешнее. И все. В тебе нет того зла, которое переполняет его существо.
Тирус заговорил сдавленным голосом:
— В нас течет одна кровь, мы… мы происходим из одного рода. — Все это звучало так, как будто он хотел в чем-то оправдаться, от чего-то отречься.
Пальцы Джателлы легко пробежали по его лицу и он постепенно успокоился.
— Я видела и другое в этом изображении, — сказала она, сжав его руку, очевидно, готовая успокоить его, если Тирус опять начнет сердиться. — Я чувствовала нить уважения, даже любви между двумя вами. И я чувствовала страх… его страх. Чего он боится, Тирус?
— Старости. Смерти, — сказал Тирус без всякого выражения. Знание, которое долго было закрыто в его сердце, теперь клокотало, как безжалостные расплавленные камни в огнедышащей горе. — Он не хочет быть смертным, молиться жизни и времени, как это суждено всем людям.
— А… нить любви? — осторожно спросила Джателла. — Она была такой, как будто ты его знаешь, как самого себя. Нить оборвана. Из-за предательства? Потому что король изменил своему долгу защищать свой народ? Потерял его доверие и доверие… принца?
Тирус удивленно пробормотал:
— Почему вы так говорите, королева?
— Думаю, что это правда. Ты можешь не отвечать, если чувствуешь боль. Но ты имеешь право на престол, право, обеспеченное происхождением. Джателла заколебалась, а затем продолжила: — Ты не можешь воспользоваться своим правом, пока Врадуир не будет наказан за уничтожение своей страны. Я понимаю, Врадуир предал тебя. А Эрейзан? Эрейзан ненавидит его еще сильнее, чем ты, мне кажется.
— Эрейзан понял раньше, чем я, кем становится Врадуир. И за свое мужество он был наказан ужасным образом. Это было… предательство. Предательство за верность, так же, как и предательство по отношению ко мне. Поэтому наши отношения прекратились на много лет, — закончил Тирус сурово.
— Не так уж и много лет. Ты не намного старше меня, Тирус, а я вовсе не дряхлая старуха. — Джателла шуткой рассеяла их мрачное настроение. — Мы молоды, мы сильны, у тебя есть магия. Боги не дадут Врадуиру добиться успеха.
Тирус внимательно посмотрел на нее и согласился. Она обладала способностью обновлять силы и душу совсем другим и более сильным способом, чем волшебные бронзовые огни. Холод, мрак и усталость покинули их, оставив вдвоем. Они помогали друг другу, душа Джателлы смешивалась с душой Тируса, их чувства парили высоко над землей.
Сидя бок о бок под волшебным экраном, они посылали вызов в ночь, на север. Затем понемногу Тирус отодвинул свое беспокойство, заботы и колдовство в другую часть своего мозга. Ему нравилось сидеть рядом с Джателлой, чувствуя мир и покой, в котором он очень нуждался. Как мягкие, теплые, нежные воды Камата присутствие Джателлы несло его, успокаивало, укачивало, и волны ее воли поднимали его высоко, высоко над всем земным и обычным.