Нервно кусая губы, она не могла заставить себя отвести взгляд: ласковая улыбка, которую Повелитель дарил сопернице, делала мир вокруг тускло-серым, словно отнимая у самой леди Элианы все яркие краски, чтобы тут же кинуть их к ногам ненавистной эльфийки. Да, старшая фрейлина помнила, что Роквард хаш Таналор не ее пара, но за столько лет так привыкла считать себя лучшей для него партией, что сейчас, глядя на правящую чету, она чувствовала себя даже не обманутой, преданной. «Это мое место. МОЕ!» - набатом стучало в ее голове.
«Да, твое, - соглашаясь, прошелестел чей-то голос. – Твое по праву».
«Вот именно, я столько для него сделала», - фрейлина со злостью стиснула хрупкий веер.
«А он не ценит», - подзуживал такой понимающий, такой доброжелательный голос.
«Он не виноват. Это ее вина. Только она виновата! - распалялась она все больше. – Ей тут не место!»
«Да, мешает, устранить», - нашептывал такой приятный голос.
«Да, мешает, - покорно повторила она, - устранить».
Словно очнувшись, леди Бьярнел воскликнула уже вслух:
- Что?!
Оглянувшись по сторонам, дабы убедиться, что поблизости никого не было, и ее крик остался незамеченным, она облегченно выдохнула, покачав головой. «Устранить, - ощущая привкус горечи во рту, повторила леди Элиана, спрятав лицо в ладонях, - Боги, о чем я только думаю!»
Сгорбившись, она искала в себе силы, чтобы вернуться к гостям, прекрасно понимая, что, как только соперница покинет бал, обязанности хозяйки вновь лягут на плечи ее старшей фрейлины. И когда девушка уже собиралась встать, невыносимая боль железным обручем стиснула ее голову. Спазм сдавил горло: беззвучно открывая рот, она пыталась вдохнуть хоть немного кислорода, столь необходимого ее легким.
И снова вернулся голос. Такой ласковый, он утешающе просил, буквально умолял ее не сопротивляться и исполнить предначертанное Богами: «Помеха! Угроза! - набирал силу голос. – Устранить! Уничтожить!» Он звучал все громче, настойчивее, уже требуя и приказывая подчиниться, и боль, вторя ему, нарастала, обещая растворить в себе девушку без остатка.
У каждого живого существа есть предел (запас прочности, если хотите), достичь которого значит лишиться собственного «я». И как бы ни боролась леди Элиана, отстаивая саму себя, свою суть, сил ее физической оболочки не хватило надолго. Как только незримая черта была пройдена - воля девушки была сломлена. Подняв абсолютно пустой, безжизненный взгляд, она смотрела в толпу, покорно внимая мягкому голосу, принесшему такое желанное избавление от мук.
Стоило старшей фрейлине заметить, как правящая чета, раскланявшись с Владыкой, покидает зал, она резко поднялась и, покрепче стиснув веер, устремилась им наперерез.
Понимая, что не успеет перехватить их в бальном зале, она поспешила к выходу, чтобы незаметной тенью выскользнув из зала, притаиться в вечернем сумраке.
«Да, так будет лучше, - довольно прошелестел голос, одобряя ее решение. - Свидетели ни к чему, они мешают».
Распахнувшиеся двери озарили коридор ярким светом, щедро выплескивая наружу веселый многоголосый шум и яркие краски пышного убранства и роскошных одежд блистающего общества. Среди выходящих леди Элиана узнала родного брата, удивление молнией сверкнуло в ее сознании, на миг вернув ясность мыслям. Тряхнув головой, она неверяще посмотрела на свою руку, крепко стиснувшую оружие. Но вновь вспыхнувшая боль мгновенно растворила в себе ее недоумение, кровавой пеленой застилая все вокруг, и девушка, сдавшись, отступила в сторону, спрятавшись в глубинах собственного разума, дабы сохранить целостность своего «я» от чужеродного голоса, отстраненно наблюдая, как он руководит ее безвольным телом. Сил противостоять ему у старшей фрейлины не осталось.
Мила слишком поздно вспомнила о странном поведении леди Бьярнел. Вспомнила только тогда, когда та, выходя из тени, неожиданно оказалась прямо перед ней, возникая словно из неоткуда и пугая своей безумной улыбкой и мертвым взглядом ледяных глаз. Вздрогнув, эльфийка из-за всех сил сжала руку мужа, дабы незаметно для соперницы (от которой так и веяло какой-то мрачной решимостью) привлечь его внимание. Отвернувшись от советника, которого до этого инструктировал, Повелитель, поморщившись от стальной хватки нежных женских рук, вопросительно посмотрел на свою единственную, гадая о причинах тревоги, так явно читавшейся на ее лице.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Незамеченная пока своим другом детства леди Бьярнел перехватила веер на манер ножен, чем вызвала недоумение на лице собственного брата, который, нахмурившись, как раз таки сразу увидел появившуюся сестру, чье состояние его не на шутку обеспокоило.
Изящный веер, неотъемлемый предмет женского туалета, без которого ни одна леди не позволит себе появиться высшем обществе, таил в себе страшную тайну – узкий стилет, больше похожий на спицу. Острое лезвие, покинув временное пристанище, зловеще блеснуло в свете огней бального зала. Тихий стук захлопнувшихся дверей послужил сигналом к действию. Резким движением вскинув руку, леди Элиана угрожающе нацелилась в соперницу.
Советник бросился наперерез своей сестре. Он чувствовал, что не успевает перехватить руку, занесенную для удара, и, не раздумывая ни секунды, заслонил собой маленькую эльфийку, так и притягивающую неприятности, чтобы через мгновение рухнуть у ее ног.
Леди Элиана, увидев брата, без признаков жизни лежавшего на полу, отступила на шаг назад, отчаянно мотая головой. От ужасающей картины перед глазами туман в ее сознании развеялся, и голос, что не давал ей покоя, исчез, возвращая контроль над телом. Ее бескровные губы словно заклинание беспрестанно повторяли: «Нет, нет, нет!». Девичья ладонь разжалась, и оружие, сразившее советника, выскользнуло, звонко ударившись о мрамор при падении. Вздрогнув от показавшегося слишком громким звука, леди Элиана закричала, сбрасывая с себя оковы чар. От осознания непоправимости содеянного ее колени подогнулись, и она кулем сползла на пол, беспомощно рыдая от горя.
Ее душераздирающий крик, перешедший в безудержные рыдания, как будто заново запустил счет времени, замедлившего свой бег при покушении. Повелитель, до боли, до черных отметин от его пальцев стиснувший плечи супруги, отмер. Быстрым взглядом оценив обстановку и убедившись, что та, кому доверял как самому себе, слепо и безоговорочно, не представляет более угрозы, он разжал непослушные пальцы и склонился над телом друга, чтобы, нащупав едва бьющуюся жилку на шее, облегченно выдохнуть: «Жив!» Все, что он мог сейчас сделать для него – так это до прихода лекаря погрузить его тело в стазис.
Единственное слово, слетевшее с губ Повелителя, достигло сердца каждого, разогнав мрак безысходности и подарив робкий лучик надежды. Мила, не сводящая потрясенных глаз с советника с того самого момента, как он, защитив ее от гибели, упал к ее ногам, отступила к стене в поисках опоры, беззвучно глотая бегущие слезы. «Все будет хорошо, все будет хорошо, - повторяла она, запрещая себе думать о плохом. – Плакать нельзя. Лорд Бьярнел жив. Все хорошо».
Только после того, как сильные руки мужа заключили Милу в свои объятия, щедро делясь теплом и изгоняя ужас, поселившийся в ее душе, мир вновь наполнился звуками: топот ног бегущих к месту происшествия стражников, бряцающих оружием и доспехами, негромкий голос Повелителя, отдающего приказания. Успокоившись в таких надежных руках, она смогла найти в себе силы посмотреть на свою фрейлину. Обняв колени и закрыв глаза, девушка горячо шептала, раскачиваясь из стороны в сторону: «Спасибо, спасибо, спасибо!» Обращаясь к своим Богам, она снова и снова повторяла слова благодарности. Вот такая, беспомощная, надломленная, леди Бьярнел вызывала лишь жалость. «Какой бы гадиной не была, а брата любит», - Мила не хотела сочувствовать своей несостоявшейся убийце, но неподдельное горе той и ее искреннее раскаяние вопреки всем доводам здравого смысла заставляли эльфийку поневоле сопереживать сидящей на полу девушке, к которой, повинуясь приказу Повелителя, подошли два стражника и, подхватив ее с двух сторон под руки, куда-то повели.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})