— Я… — кокетливым голосом напомнил о себе колпак.
— Ну, о том, что ты — задница, я даже спорить не буду, — усмехнулся старик. — А вот кто ещё? Дракон? Дракон, это что, тоже я? Надо же…
— Что есть дракон? — решил он исследовать этот вопрос досконально. — Дракон — это прежде всего страх. Есть он во мне? Да сколько хочешь! Столько его там, что едва он внутри меня помещается, того и гляди наружу выскочит…
— Так вот оно что… — понял вдруг Петя. — Выходит, это мой страх внутренний творит драконов наружных… Ну да, ну конешно, как это я забыл, что внешний мир мы всегда только из себя строим.
— Вот, значит, в чём секрет драконов! — восхитился нестарый старик своим открытиям. — Вот откуда они в нас появляются и почему потом вокруг вьются. Теперь ясно, каким это чином и мы в них обитаем, и они в нас…
— Значит, если во мне страх живёт — рассуждал он, — то дракон страха из меня вылезет? А если гнев — дракон гнева? Аиз жадности моей — дракон азтности образуется? Это сколько же их из меня наружу уже повылазило? Мать честная! И весь этот зверинец одновременно внутри меня обитает?
— Выходит, что вся нечисть наружная — это только моих рук дело? — удивлялся старик, в ручье шумно плескаясь. — Ну, что ж, если всё в моих руках, может, их просто мыть чаще надо, а там, глядишь, всё постепенно и образуется.
Умывшись да перекусив, задумался Петя о пути дальнейшем. Долго думал, да только всё мимо как-то, впустую. От нечего делать колпак с головы стянул да бубенцами играть принялся. Звенел он ими, звенел, пока звон этот не напомнил ему кое-что.
— Нет, ну надо же!.. — хлопнул он себя по лбу. — На голове компас таскаю, а сам как слепец — пристаю ко всем, направление показать клянчу.
Надел он на себя колпак Дурака в таком виде развёрнутом да по сторонам посмотрел. Только ничего особенного не увидел, разве что краски поярче стали да звуки повыразительней. Вспомнил тогда Петя науку свою рыбачью.
— Чтоб дракон себя обнаружил, — сказал он, — его подманить как-то надобно. Прикорм здесь нужен. А из чего его сделать? Да из себя только. Ну, что ж, будем, значит, драконов на живца выуживать…
Стал он тогда специально о нехорошем думать. Сомнения различные в памяти своей воскресил, страхи былые вновь пережить себя заставил. Потянулась наконец ниточка светящаяся из живота его, да не вверх она потянулась, как когда-то, а куда-то вбок, мимо утеса высокого и ещё дальше — к скалам безжизненным.
Поспешил Петя по этому следу светящемуся, подпитывая его время от времени переживаниями своими, из былой памяти вынутыми. Шёл он так, мыслями неспешно поскрипывая.
— Ум, — думал старик, в такт шагов своих, — это то, чем человек думает, будто он думает. А на самом деле, ум — это то, чем человека думают другие. Кто именно? Да кто угодно, но прежде всего драконы.
— Именно поэтому, Петя, — не преминул колпак в размышления его влезть, — настоящая свобода мысли возможна только в пустой голове.
Старик только хмыкнул в ответ.
— Труднее всего спорить с тем, кто с тобой во всём согласен, — сказал он и засмеялся. — Но если двое согласны друг с другом, то один из них уже лишний. Кто же из нас?
Засмеялся Петя, но сразу же и осёкся, потому как мгновенно исчезла нить светящаяся, будто обрезали её. Пришлось старику вновь на невзгоды внутренние настраиваться да вытягивать ими из пупа нить путеводную. Больше на болтовню не отвлекался.
* * *
…А ведь не было в Царстве Драконьем ничего особенного. Бродил по нему старик да тому, что видел, дивился. Ожидал он здесь встретить ужасы кладбищенские, к страстям потусторонним готовился, ан нет — всё как обычно, всё как у людей.
Стоят повсюду домики аккуратные, даже слишком аккуратные… То тут, то там скверики ухоженные виднеются, даже чересчур ухоженные… Люди кругом ходят чинные да друг с другом вежливые, до тошноты просто вежливые…
Даже засомневался старик — а туда ли он попал? Но колпак ему показывал точно — туда. Стекалось в этот город бесчисленное количество нитей светящихся, обволакивая его словно паутиной. Но видел это Петя ещё на подходе к Царству, когда он был в колпаке дурацком, во все стороны развёрнутом. А как только сложил он его как обычно, чтоб внимания ненужного к себе не привлекать, так таким же обычным всё вокруг него сразу сделалось.
Битый час уже ходил Петя по царству этому, но даже следов драконов не находил. Нормальный с виду мир его окружал. Правильный мир. Очень правильный. Слишком правильный…
И вдруг Петя понял, что по-другому быть и не могло. Понял он, что личина внешняя нечисти этой внутренней непременно должна быть именно такой — гладкой и прилизанной.
— Ведь откуда у драконов видимость их драконья берётся? — рассуждал нестарый старик. — Исключительно из несогласия нашего.
Из несогласия с чем угодно. Именно от него потом возникает и гнев, и обида, и страх — всё то, из чего чудовищность их образуется.
— Но откуда это несогласие возникает? — вопрошал он себя дальше. — Да только лишь из знания правильного оно и получается, а точнее — из-за несовпадения с ним. Терзают нас монстры несогласия, в личину правильности вырядившись.
— Правильности! — а, это значит, что и вид наружный у них соответствующий должен быть — чинный да пристойный, — подводил итог своим размышлениям Петя. — Это лишь начинка у них гнилая да дикая, именно такая, какой все её знают, — драконья.
— Вот только отчего мне её рассмотреть никак не удаётся за маскировкой этой ложной? — озаботился старик. — А может, просто сплю я? Сплю и сон всего лишь вижу, моему уму навеянный? Не годится так, давно уже пора проснуться…
Перестал тогда Петя умом своим болтать, вопрошать себя начал: «А не сплю ли я?» — да к ощущениям прислушиваться. И точно — стала меняться сказка вокруг него постепенно, причём в такую сторону жуткую…
Побледнел мир прилизанный да благопристойный, а сквозь него совсем уже другой проступал понемногу…Ни домов в нём не было, ни аллей, зато были в нём пещеры, в скалах прорезанные, были ямы какие-то вокруг, чем-то смрадным да зловонным до краев наполненные. Исчезли люди, разгуливавшие повсюду, зато во множестве монстры кошмарные появились.
Да в таких обличьях невозможных, каких Петя ни во снах кошмарных не видывал, ни в сказках о таких не слыхивал. Были здесь во множестве драконы обычные, были драконы с рогами и с гребнями костяными, а также двух-, трёх- и вообще непонятно сколько головые. Были драконы с крыльями и без них, драконы с копытами и драконы в чешуе рыбьей, драконы с лицами человеческими и без лиц вовсе.
Причём как только Петя сумел их увидеть в обличье взаправдашнем, так и они тотчас же его увидели. Начали монстры вокруг него собираться, в кольцо плотное сбиваясь.
Стоял Петя, нечистью этой со всех сторон окружённый, да диву давался — неужто такая же дрянь и в нём самом обитает?
— Ну и дела, — бормотал он обескураженно, вокруг себя оглядываясь, — вот уж точно говорят: куда ни кинь, всюду блин.
— А ты как думал, Петя? — подал вдруг колпак голос насмешливый. — Достаточно всего лишь поддаться иллюзии, чтоб тут же ощутить её реальные последствия.
Драконы, вокруг Пети сгодившись, поедом глазами его ели, зубами да клыками щёлкали, слюной ядовитой капали, но вот трогать почему-то не спешили.
— Твоя работа? — догадался наконец старик у колпака спросить. — Это ты меня, что ли, под охраной своей держишь?
— И да, и нет, — засмеялся колпак. — Не умаляй своих заслуг, Петя. Я всего лишь помогаю сохранить состояние твоё особое, но ведь создаёшь-то ты его сам…
Из толпы драконов отделился один, особо странный, он сделал несколько шагов к старику и зашипел:
— Ты зачем с-сюда пожаловал, человек? Ты с-с кем тягаться вздумал? Нас-с голыми руками не возьмёш-шь…
— Да, вас голыми-то и брать противно, — усмехнулся старик, внимательно чудище рассматривая, никогда ничего подобного он не видел.
— Это что же — и во мне такое живёт? — пробормотал он удивлённо. — Откуда б ему там взяться…
— Как это откуда? — немедленно отозвался колпак ехидным голосом. — Позапамятовал ты, небось, о случае том давнем, а вот он о тебе — нет. Был ты тогда настолько глубоко погружен в себя, что с противоположной стороны выглянула твоя голова, да там, как видишь, и осталась.