уж ты об этом заговорила, думаю, он тебе больше нужен, чем нам.
– А вот и он, – с широкой улыбкой говорит папа, появляясь в дверном проеме, вместе с небольшой пыльной коробкой. – Покрылась пылью, но цела.
Пересекая гостиную, папа сел рядом с мамой на диван у моих ног, с любовью и тоской глядя на черную коробку в своих руках.
– Здесь есть все, что досталось мне от моих родителей. Ты, конечно, их не знала, но они погибли двадцать лет назад в разгар охоты. В полнолуние на территорию их стаи проникли неизвестные и убили их. Папу застрелили из арбалета, а маму загрызли до полусмерти. Она была беременна и не могла отбиться от нескольких сильных оборотней.
– У меня могли быть тети и дяди, – шепчу, понимая, какой ужас тогда пережил папа.
– Могли. Мы, оборотни, не особо любим, когда тела наших родных вскрывают и копаются в органах. Но тогда мне пришлось согласиться на вскрытие маминого тела. Она умерла в виде волчицы, но тело само обратилось обратно в человеческий вид. На нее было страшно смотреть. Но я должен был похоронить своих не рожденных братьев и сестру отдельно.
Мама с сожалением в глазах протянула руку и сжала папину ладонь в своей. Придвинулась поближе к нему и положила голову на плечо. Папе полегчало от ее действий. Повернув голову, он поцеловал ее в макушку и продолжил свой рассказ.
– После похорон, бета отца отдал мне эту коробку, – папа показательно положил свободную ладонь на крышку коробки. – И сказал, что за несколько недель до своей смерти, мои родители передали ему коробку и сказали, что он должен отдать ее мне после их смерти. Теперь, пришло твое время узнать, что находится внутри.
И папа передает коробку мне. Точнее, после того, как я попыталась взять коробку в руки, и едва не уронила ее, папа просто поставил ее мне на колени. Дрожащими руками я открыла коробку, неловко заглядывая внутрь. Внутри коробки лежало всего три вещи. Размером с тетрадь, коричневая кожаная книга с твердым переплетом. Без надписей или каких-либо знаков. Небольшой треугольный камень с закругленными углами и изображением волчьей головы воющей на луну. И обыкновенный, но слегка великоват для женщины медальон с большим синим камнем на тонкой серебряной цепочке.
Что-то в этом медальоне и камне внутри него, показалось мне знакомым, словно я видела его когда-то, но где точно, никак не могла вспомнить.
– Это Бестиарий нашей семьи, – говорит папа, беря в руки вещи одна за другой. – Символ нашего рода. Все оборотни в нашей семье с помощью этого камня учились контролировать обращение, – папа взял в руки медальон, слегка вздрогнув. – А этот медальон мама носила всего два года до своей смерти. Она никогда не говорила, откуда он у нее, и отказывалась его снимать. В день ее смерти он был зажат у нее в ладони.
Спустя несколько минут молчания, которое мы посвятили родителям папы, он усмехнулся, смотря на медальон.
– Удивительно, когда их нашли, они оба обернулись обратно в людей и лежали рядом. В одной ладони мама держала папину руку, а в другой – этот медальон.
Глава 24
После того, как папа излил нам душу, мы не решились сидеть дольше, и отправились по комнатам. Папа больше не произнес ни слова, кроме благодарности, когда я вернула ему символ его рода. Я не отношусь к этому роду и будет неправильно, если он останется у меня.
Поднявшись в свою комнату, я быстро приняла душ и села на кровать, по-турецки. В одной моей ладони был семейный бестиарий папиного рода, а в другой – медальон, который я так и не смогла выпустить из ладони. Меня не покидала мысль о том, что он напрямую относится к нашей истории.
– Почему он кажется мне таким знакомым? – спрашиваю Вирт, разглядывая медальон с синим камнем, размером с обычную крышку от бутылки, в своих руках.
«Мне он также кажется знакомым. Будто я уже видела его в прошлом», – с сомнением в голосе говорит Вирт.
– Но при чем тут я? Откуда я могла его где-то видеть? Бабушка умерла еще до моего рождения, и папа не вытаскивал этот медальон после ее смерти, аж до сегодняшнего дня.
«Меня тоже это беспокоит. И я не…»
– Вирт? Что случилось?
«Переверни медальон», – в ее голосе вновь появляются знакомые повелительные нотки, которые я слышала только тогда, когда она разговаривала с Арнольдом прошлой ночью.
– Хорошо, – с подозрением переворачиваю медальон обратной стороной. Я ожидала увидеть там пустое место, какую-нибудь фразу. Типа «На память обо мне» или «С любовью». Но к обратной стороне был прикреплен небольшой листок бумаги, со всего одним словом на нем «Вирт». – Это письмо для тебя.
Произношу в шоке, понимая, что бабушка знала, что это за медальон и знала Вирт.
«Похоже. Читай скорее».
– Ладно, – аккуратно отклеиваю листок от оборотной стороны медальона и откладываю его в сторону. – «Здравствуй, дух хаоса и тьмы. Я уверена, что ты добилась своего и избавила наш мир от этого ублюдка. Я, как и обещала, сохранила твой медальон. Как ты мне и говорила, он все делает исправно и только благодаря ему наш клан не погиб, а достиг еще большего могущества среди остальных оборотней. Спасибо тебе за это. Теперь, я возвращаю его тебе. С уважением и благодарностью, Кларисса Гейл».
Вирт молчала несколько минут, наверно, так же как и я, обдумывая слова написанные бабушкой. Когда-то давно Вирт передала этот медальон бабушке и исчезла. И она собиралась избавить мир от какого-то существа.
Но это письмо никак не приблизило меня к ответу на вопросы. Наоборот, это добавило их еще больше. Что все-таки это за медальон? Что он делает? Кто этот ублюдок, от которого она хотела избавить этот мир? И не из-за этого ли она умерла?
– Это твой медальон, – шепчу, разглядывая бабушкино письмо.
«Но я не помню его. Черт…» – шипит сквозь зубы Вирт, как будто ей больно или неприятно.
– Что случилось? – возможно, это и глупо, но за такое короткое время я привязалась к Вирт. Стала считать ее своим настоящим другом. И я привыкла жить с другим существом в своей голове. Я привыкла, что она часто комментирует мои разговоры с другими, как она это делает во время моих перепалок с Сиреной. Как она поддерживает меня, когда я расстраиваюсь. Как вчера, когда я узнала о том, что мои родители мне не родные. Или когда она пыталась меня