Читать интересную книгу Фантомная боль - Арнон Грюнберг

Это оказался решающий аргумент. Я согласился с тем, что задолжал ей кудрявого ребенка. Ребенок в качестве прощального подарка, почему бы и нет? Ребенок — это, по крайней мере, обнадеживающий финал.

Мы два раза ложились с ней в постель.

В первый раз бесстрастно.

Во второй — еще более бесстрастно. Но с нежностью. С такой устрашающей нежностью, что мне хотелось выпрыгнуть из окна.

— Отлично, — сказал я, когда все было позади, — ребенка мы сделали, теперь я могу ехать.

К парадному подъезду подкатил лимузин. Пунктом назначения была Канада. Я взял с собой сумку, несколько книг, немного старой одежды. Сказочная Принцесса торопилась на работу. Она не могла меня проводить. Я обещал вскоре позвонить и узнать, подействовало ли семя, и, если нет, вернуться назад.

Мы поехали на север. Шофер спросил:

— А почему именно на север?

Я сказал, что хочу увидеть снег.

Он спросил:

— А почему бы вам не полететь самолетом?

Я ответил, что хочу видеть все в дороге собственными глазами.

Мы ехали очень долго. Останавливались в мотелях, но ночевали в разных номерах. Шофер также отказывался есть со мной за одним столом. Говорил, что поест в машине. Я уважал его волю.

Небо все больше мрачнело, пейзаж становился все более унылым.

Забавно, думал я, оказывается, вот она какая — боль. И это наверняка лишь небольшой аванс той боли, которая еще ждет меня впереди. Это была дорогая боль. Она стоила мне сто двадцать долларов в час, не считая бензина. Но боль, которая ждала меня впереди, наверняка окажется дешевле. Это будет боль, о которой ничего не напишешь. Боль, о которой можно что-то написать, — ненастоящая. Черед настоящей боли еще не настал.

Я позвонил Ребекке из мотеля, но наткнулся на автоответчик и повесил трубку.

В голове моей прокручивались немые фильмы. Мы с Эвелин собираем ежевику; Сказочная Принцесса в ночном магазине; госпожа Фишер у себя на кухне; Ребекка зажигает сигарету и кладет свои некрасивые руки на стол; я в отчаянии дергаю себя за детородный орган в уборной палермского оперного театра; снова Сказочная Принцесса, плачущая из-за того, что, по ее мнению, я сделал со своей жизнью; гостиничные номера с таксами на обоях.

— Сколько нам еще ехать на север? — спросил шофер.

— Еще долго, — ответил я, — я хочу увидеть снег.

Это одиночество создал я сам и сам же его срежиссировал. Я исполнял в своей постановке все роли: публики, актера, декоратора, писателя, осветителя, суфлера, пожарного, оператора, гримера, продавца билетов. Это одиночество было моей художественной постановкой — жаль, что никто не мог ее посмотреть.

Мои галлюцинации подверглись этнической чистке. Человечество осталось где-то вдали. Я один в своих галлюцинациях, зато избежал страшной опасности — подвергнуться чистке самому.

Я позвонил Сказочной Принцессе и спросил, подействовало ли семя.

— Нужно еще немного подождать, чтобы удостовериться, — ответила она. — Где ты сейчас?

— В Канаде, — сказал я.

— Что ты там делаешь?

— Собираюсь кататься на санках.

Прежде индейцы уходили в снега умирать, а я поехал кататься на санках.

Операция «выживание» прошла с большим успехом, скоро мне больше не придется тосковать по себе самому. По тому, кем я мог бы стать. Пуля счастья меня едва не задела, но я успел вовремя пригнуться.

Некоторым судьба дает шанс умереть молодыми, но они вовремя пригибаются и потом всю жизнь жалеют об этом.

Никаких смягчающих обстоятельств, слава богу, больше не осталось. Одни только обстоятельства. Так бы я ответил на любое «почему». Всевозможные «кто», «что», «где» и «как» свелись к стыду и ко всему, что его вызывает, — а таких вещей хватало.

Зато на вопрос «почему» оставался лишь один ответ: «Виной всему обстоятельства, и даже не смягчающие».

Здесь, среди снегов, отпадала необходимость жить, здесь наконец можно было почувствовать себя свободным от непосильной ноши. Здесь я жил лишь ради «Музея одиночества». Я работал в нем билетером: проверял билетики и проводил экскурсии.

Однажды, против своего обыкновения, шофер решил составить мне компанию за завтраком. Две недели он завтракал один, но сейчас, видимо, решил, что можно познакомиться со мной и поближе.

В то утро Сказочная Принцесса сказала по телефону:

— Надо еще немного подождать, но, похоже, твое семя подействовало.

— Я иногда возил клиентов во Флориду, — сказал шофер, закусывая блинчиком, — один раз даже доставил клиента в Детройт, но в такую даль, как сейчас, мне еще никогда ездить не приходилось.

— Мне тоже.

— А правда ли, — спросил он, прекращая жевать, — что про вас говорят? Что вы знаменитый составитель поваренных книг?

— Правда-то правда, — уклончиво ответил я, — но моя такса возросла…

III. Когда веселиться будем?

Зачатый ими ребенок — это я, Харпо Саул Мельман. Я что-то вроде компенсации за то, что в принципе компенсировать невозможно.

Мой отец провел в снегах всего три дня и после этого вернулся домой. На завершение операции «прощание со Сказочной Принцессой» ему потребовалось еще двенадцать лет.

Привожу письмо, которое он написал мне в день своего окончательного ухода:

Милый Харпо,

мой милый сыночек,

Наши отношения с твоей матерью, иначе называемой Сказочной Принцессой, прошли через серьезные испытания. Их слишком много, чтобы я мог их все здесь перечислить, но тем не менее я попытаюсь: это неагрессивный, а также весьма агрессивный рак; книги, угодившие на распродажу, а также бестселлеры; долги и богатство, измеряемое в семизначных цифрах; прибранные и не очень прибранные гостиничные номера; внебрачные связи и платоническая любовь; неврозы; многочисленные самоубийства; ребенок; свадьба во Флориде; моя мать; раздражение кожи после бритья; поседевшие волосы; воспаленные десны; легкая форма алкоголизма; похороны и кремации; вонь; слава и забвение, а также разнообразные проявления моей несостоятельности, и еще все прочие мои пороки и недостатки, о которых я не упомянул.

Если отношения между людьми все это выдержали, то почему люди в конце концов пришли к решению расстаться? Это хороший вопрос, мой маленький Харпо. На него в данный момент я могу дать только один ответ. Не все следует отдавать на откуп смерти — как порядочный джентльмен, ты можешь ей кое в чем помочь.

Думаю, будет лучше, если вы со Сказочной Принцессой вернетесь в Амстердам. Я еще немного побуду в Нью-Йорке; возможно, я совершу путешествие, не понимаю, как это мне до сих пор не надоело путешествовать? Многих вещей все равно не понять, сколько ни старайся. Может быть, я наконец допишу «Пустую Бочку и другие перлы», может быть, и нет, ведь не исключено, что что-то как раз и должно оставаться незаконченным.

Мне кажется — только смотри ей не проболтайся, — Сказочной Принцессе было бы полезно расстаться со своими пациентами.

Жаль, что мы не так уж много с тобой общались, когда тебе было четыре, пять, шесть и семь лет, но я был слишком увлечен главным трудом своей жизни. Я изучил главный труд своей жизни лучше, чем тебя, но поверь, я все тебе компенсирую.

Малыш Харпо, когда ты придешь из школы и найдешь это письмо, меня дома не будет, но примерно в полшестого я вернусь. У твоей матери сегодня вечеринка на работе, поэтому нам с тобой придется поужинать где-нибудь в городе. Может, сходим в кино? Я знаю, сейчас идет один хороший фильм о карлике. Как тебе идея его посмотреть? У тебя в последнее время очень странные вкусы, поэтому если тебе не по душе фильмы о карликах, то ты так прямо мне и скажи. Но на всякий случай предупреждаю: это не детское кино, это фильм для взрослых.

Не бойся, что ты меня больше никогда не увидишь: я буду регулярно приезжать в Амстердам, мы сможем вместе ездить куда-нибудь в отпуск, даже возьмем с собой Сказочную Принцессу. Впрочем, мне кажется, будет лучше, если Сказочная Принцесса пока не поедет с нами в отпуск. Вот через несколько лет — пожалуйста. Наш брак всегда походил на жизнь в окопе, хоть нам и было в нем уютно и тепло, однако в последнее время в этом окопе стало несколько тесновато.

Если хочешь, мы можем купить бутербродов и устроить пикник в Центральном парке. Я знаю, ты любишь пикники, поэтому я хочу сегодня вечером пожертвовать собой ради тебя. То, что Бог послал мне сына, любящего пикники и лагерный отдых, говорит о том, что существует не только Бог, но и что-то вроде естественной справедливости. Эти твои чудные пристрастия мне явно в наказание за все мои непростительные грехи. Поэтому решай сам, чему ты отдашь предпочтение сегодня вечером. Но я хочу подчеркнуть, что «пропустить ужин» в меню возможностей не входит.

Сейчас я должен идти. Я договорился встретиться с одним человеком, который готов купить мою квартиру на Мальте.