— Слухи о чудесах, что у вас тут творятся, доходили до меня, — заявил отец Умберто, — И я радовался, что Господь не оставил вас своею милостью. Но ныне я вижу, что ваши «чудеса» — обыкновенная черная магия! Где вы его взяли, молодой человек? — он впился взором в Тадеуша, чуть сгорбившись, как старый кондор.
— Мне дала его… девушка, которая была мне когда-то, как сестра, — Тадеуш не опустил взгляда, — Это долгая история. Но она не ведьма, а ученый.
— Имя! — прогремел святой отец.
— Эльза фон Лейденбергер.
— Что я слышу?! — поразился старик, — Уж не та ли самая, против которой уже поднимались ваши горожане? Кажется, тогда она подняла в ответ шеренгу мертвецов! Вот что скажу я вам: я ехал к вам, как к союзникам, но и представить себе не мог, что вместо борцов с дьяволом найду здесь гнездилище ереси еще худшей. Вы боретесь со злом посредством зла! Церковь не может принять таких методов. Или вы, юноша, немедленно снимете это и исповедаетесь, — или, — он сделал паузу, — покинете ряды повстанцев. Я, конечно, не ваш командир, — но это условия, на котором мы только и можем иметь с вами дело, — он обвел взглядом бойцов Сопротивления и вперил взгляд в Тадеуша.
Тот стоял, немного опешив от напора святого отца и явно на что-то решаясь.
— Нет, — наконец, сказал он, — Прошу меня простить, но я этот медальон не сниму. Сделок с дьяволом я не совершал! Ничего подобного я не замечал и за медальоном, — а он со мной почти всю жизнь. Я… ношу его сейчас в знак собственной задачи. Раньше, чем я ее разрешу, я не расстанусь с ним. А остальные пусть сами решают, как относиться ко мне! — Тадеуш вскинул голову.
Среди присутствующих поднялся ропот. Они явно поделились на две части. С одной стороны, слышались голоса, что это не дело — бросать командира, который всех их спас и без которого вообще бы подполья не было. Другие, более набожные, говорили, что, раз правда вскрылась, к нему нельзя относиться по-прежнему. Спор затягивался.
Милош попытался исправить положение, хоть и не мог сравниться в красноречии с отцом Умберто. Выйдя на середину каверны, он сказал:
— Ээ… может, не время ссориться, когда враг един и силен? Если так пойдет дальше, наше движение развалится надвое и ослабнет вдвое. Мы тут все, конечно, люди грешные, в тонкостях распознания дьявола не искушены. И все же, святой отец, мы все это время спасали людей, уж как умели! Если вас смущает один из наших командиров, — что ж, подполье не ждет военной помощи! Но проявите милосердие хотя бы к обычным горожанам. Помогите тем, кто хочет покинуть страну, исцелите больных…
Однако старый священник страшно разгневался.
— Хорошо, сын мой, — холодно сказал он, — хорошо, мы им поможем. Сейчас же мы обсудим с вашими командирами необходимые меры. Но не думайте, что я принял ваши аргументы. Ваши доводы — просто отказ от помощи церкви! Вы предпочитаете союз с дьяволом? Называйте вещи своими именами! Знайте: поступая так, вы объединяетесь с грешниками ради призрачной земной выгоды. Подумайте о том, что ждет вас за гробом! Не предайте себя Сатане, приняв его оружие — ибо с Сатаной сражаетесь! Он же, одной рукой одаривая, второй отбирает. Единство на дурной основе не даст вам настоящую силу. И если вы решите отвергнуться зла — то такой раскол будет лишь благом! Это отделение зерен от плевел, а агнцев — от козлищ, как было предсказано!.. А ты, — обратился он снова к Тадеушу, — был рядом с ней, этой Эльзой, знал о ее злодействах, и дал ей уйти! Глупец!! Говоришь, она была сестрой тебе? Но после этого ты сам ей злейший враг. Заботясь о бренной ее жизни, ты обрек ее на муки ада, позволив ей дальше творить зло. Она — одержимая! Она — ведьма в дьяволовой власти! Посмотри же на свою грудь, на эту отметину, и подумай об этом.
И, круто развернувшись, старый священник проследовал на совещание командиров отрядов.
* * *
Когда представители Ватикана ушли, Ткач и Милош снова встретились в импровизированном «кабинете» ответственного за снабжение.
— Черт его дери, — пробурчал Милош, — И как все некстати сложилось! Тадеуш с этой его цацкой…
— Нет, — медленно ответил Ткач, — Это далеко не случайность. Знаешь, кто это был?
— Старик-то?
— Да. Это Умберто Бенини, друг мой, — если имя его тебе о чем-то говорит.
— Признаться, нет, — сказал Милош, — Разве что, кто-то его упоминал, но очень уж давно. Я не знаю, чтобы такой в каких-то нынешних делах участвовал. Или это псевдоним?
— Не псевдоним. Отец Умберто явился собственной персоной, так он всегда и делал. Но ты прав: очень уж удивительно узнать, что старикан в игре. Страшно подумать, сколько ему может быть лет. Он ведь легенда…
Он лет пятьдесят назад еще начинал, — в восьмидесятых годах прошлого века, в Италии. Тогда как раз Папская область приказала долго жить, а итальянские власти выгнали со своих земель французов. Но с папой, представь, итальянцы общего языка не нашли. Он у них жил практически затворником в собственном Ватикане, и стерегли его у всех дверей, чтоб не сбежал. Это же, — вообрази только! — был бы международный скандал… Но мало было папе этих проблем — так у них еще и внутри раскол начался, в церкви-то. На два лагеря разделились священники: на ортодоксов… на традиционалстов, то бишь, — и на обновленцев.
Ну вот, тогда-то он себя и проявил, — Бенини. Он был ортодоксом, да еще каким ревностным. Но главное — он попытался организовать, наконец, в Ватикане спецслужбу. Со времен Папской области они лишились очень сильной сети, а новой не было. Сначала он преуспел, но в итоге надорвался и погорел. Он, фактически, все замкнул на себя, — отчасти от недоверчивости, отчасти потому, что с окружением ему не повезло. Церковь давно сдала те позиции, за которые он боролся. Но, с другой стороны, то, что он сделал, для одиночки было грандиозно. Он заменил собой целую контору, к тому же, умудрился изобрести светочувствительную бумагу и много чего еще, — да и вообще, в технике прогресс он вполне приветствовал, не то, что в вопросах веры…
Но все-таки итог его работы выглядел, как поражение. Казалось, он тогда сгинул в безвестность. Я, признаться, тоже так думал. Но теперь, похоже, придется другие версии строить. Еще тогда некоторые говорили, что он на самом деле просто разуверился в церкви как в платформе для своей разведки и решил прилюдно исчезнуть, заметя за собой след… Как бы то ни было, это очень сильный игрок, Милош. Кем бы он сейчас ни представлялся, — священником Ватикана, агентом итальянской СИМ, или еще кем-нибудь — прежде всего, он серый кардинал, который привык сам дергать за все нитки.
— Ну а от нас ему чего надо?