Читать интересную книгу Синдром отсутствующего ёжика - Наталия Терентьева

Я невесело засмеялась:

– Могут. Особенно Гришу. У маленького-то мама нашлась, вернее, вернулась. И папа тоже… выздоровел. А вот у Гриши вторая серия ремонта намечается.

– Так. Знаешь, это они пусть без тебя. Сашунь, у меня к тебе дело на сто миллионов. То есть не дело, а потрясающее предложение! Только сразу не отказывайся, а то я тебя знаю…

Я подумала – наверно, Ирка хочет отпроситься у Филимончика на вечерок, поболтать со мной, и была вовсе не против. Я даже сразу трусливо подумала, что визит к родителям можно перенести на завтра или на послезавтра, у меня теперь времени много. И вообще – выходные скоро, праздники…

– Нет, не отказываюсь. Приезжай.

– Я… – замялась Ирка. – Я приеду, если надо… Но я о другом. Я вообще-то хотела пригласить тебя поехать со мной отдыхать. Ты как?

– Отдыхать? А куда? На сколько?

Мне трудно себе представить, куда теперь мы с Иркой вместе можем поехать отдыхать – слишком разный у нас уровень жизни. Депутатский паек ее Филимончика, позволяющий ему раз пять в году посещать самые фешенебельные курорты мира, и моя скромная зарплата с еще более скромной премией. Разве что на день-другой куда-нибудь в Подмосковье, да и то…

– Ты подожди. Ничего не спрашивай и про деньги не думай, – Ирка сразу услышала сомнение в моем голосе. – Просто одну меня Филимончик не отпустит. А у меня законный отпуск. Мы с ним договаривались – раз в год отдыхаем отдельно. И он пусть тоже повеселится, я не против. А то я от него просто уже озверела. Не поверишь – каждый день подступается с… Ну понятно, да? Точнее, каждое утро. Из-под одеяла не вытащишь, пока…

– А ты спи с ним в разных комнатах, – не очень уверенно посоветовала я.

Ох, как я не люблю этой части женской дружбы! Когда приходится выслушивать такие вот подробности ежедневного быта. А как не выслушать, если у подружки наболело? Может, ей про моих временных приемышей тоже скучно слушать. Скучно и даже неприятно – у нее же с Филимончиком дети никак пока не получаются…

– Ага, в разных! Я пробовала! Тогда он мне колотит в стенку рано утром, и попробуй не прибеги – весь потом изноется, искапризничается, будет объедаться, поругается с кем-нибудь в Думе на пустом месте. А я виновата… Лучше уж не отказывать. У него как моцион – встряхнулся и пошел. А без этого ему плохо.

– А как же он без тебя будет несколько дней? – удивилась я.

– Две недели, – уточнила Ирка. – Ну, как-как – перетопчется, поскучает…

– И он согласен тебя отпустить?

– Вроде да. Пока, правда, на неделю…

– А ты не боишься, что кто-то найдется, желающий… желающая… помочь ему встряхнуться после сна?

– Не-а! – легкомысленно ответила Ирка. – Меня не заменишь. Я про него все знаю. А другой еще разбираться придется. Даже если какая и попробует, тут же убежит, вот увидишь, когда все прелести его поймет.

– Не знаю, Ирка, не знаю. Сама смотри.

Я уже слышала не одну такую историю. Часто женщины считают себя совершенно незаменимыми для своих мужей и любовников. Только она знает, что ему нужно! Только она сможет его удержать от пьянства! Только она будет выслушивать всю галиматью, которую он несет и пьяный, и трезвый. Только она одна исполнит его странные прихоти и сделает вид, что в восторге от них… И очень удивляется, когда кто-то ловко, буквально за несколько дней, неожиданно справляется со всей этой сложной наукой и заменяет незаменимую, еще и внося разнообразие в его привычный и удобный мир.

– Сашка! Ну, решайся, прошу тебя! Знаешь, как мы здорово с тобой съездим, оторвемся! Ты же, наверно, лет десять нигде, кроме дачи, не была. Или больше – с тех пор, как свергли социализм с коммунизмом.

– А куда ехать?

– Сиди спокойно – на Мальту! Так как?

– Не знаю…

– Что знать-то? Что знать? – заторопилась Ирка, чувствуя, что решительного «нет» я не сказала. – Надо быстро паспорт делать!

– Да у меня вроде есть загранпаспорт…

– Вроде или есть? – почти закричала от радости Ирка.

– Есть. Я же два года назад ездила зимой в Болгарию на семинар педиатров. Когда мне грамоту дали, что я лучший педиатр округа. Я еще Ийке шапку такую смешную привезла, с косичками… Помнишь?

– Да! Класс! Ну, все. Решено, да?

– Ирка… Да ничего не решено. У меня… – И опять язык не повернулся сказать ей про Ийку. В огороде бузина, в Киеве дядька. Ирка вся горит от предвкушения прогулок по заграничным островам, а я буду рассказывать ей свою правду жизни.

Но Ирка и не дала мне ничего сказать.

– Ты про деньги, что ли? Забудь! Я же сказала, Филимонов готов все оплатить даже за трех подруг, лишь бы вы за мной присматривали и не допускали разврата. Но он с любой не отпустит. Сказал – или с Настькой, но у нее один болеет и второй собирается… Или с тобой. Больше, сказал, – ни с кем.

– Ясно. Знает, какая я… А я вот тут чуть было не… – Я сама остановилась, поняв, что Ирка вообще ничего не знает о моей жизни последнего месяца, кроме того, как я проворонила свое австрийское пианино.

– Вот на Мальте как раз и расскажешь!

Меня слегка удивило, что Ирка, обожающая выслушивать амурные и слезные истории подруг, вдруг так легко отмахнулась, услышав о каких-то моих новостях.

– На Мальте… – задумчиво повторила я.

– Ну да! Такая красота… Рыцари, замки, ночная фиеста! Столица у них знаешь как называется? Валетта! За одно название стоит посетить! И все по-английски там говорят, это же бывшая колония, я уже все прочитала. Ты вспомнишь язык, учила же когда-то в спецшколе, поболтаешь! И на экскурсии съездим – там всяких древностей полно, как раз для тебя, ты ведь любишь загадки цивилизации – камни там, развалины, сфинксы!

– Сфинксы в Египте… – машинально поправила я подружку.

– А и ладно! Сашунь, ну! Решайся! Да?

– Ирка, я не знаю…

Я представила всю суету, которая сейчас начнется: покупать какие-то вещи, купальник хотя бы, куда-то ехать с паспортом – ведь Ирка не возьмет за меня билеты… Еще нужно договариваться на работе… Хотя на майские праздники многие отпрашиваются и детей очень мало водят в поликлинику. Но все знают, что я-то – работаю! Мне ни огороды не надо сажать, ни в Турцию ехать, ни ремонт дома делать…

– Все! Решено!

– Нет, Ирка. Подожди. Я не знаю. У меня не то настроение. И потом, сначала надо договориться на работе.

– Что договариваться? У тебя за два года наверняка отпуск негуляный. Пиши заявление, бери отпуск, и все! Куда они без тебя денутся!

Чем больше Ирка напирала, тем меньше мне хотелось с ней куда-то ехать. Будет вот так на меня напирать на отдыхе. А я ведь действительно два года уже в отпуске не была. Никак не получалось. Народ все норовил уволиться к лету, в прошлом году в поликлинике осталось три педиатра, и мне приходилось работать.

Может, мне правда взять отпуск и поехать… куда-нибудь… На дачу к родителям, к примеру. У меня там своя комната, я всех вокруг знаю… И меня все знают, будут про Ийку спрашивать…

– Ирка, я подумаю.

– Ну, пожалуйста, Сашунь! Не отказывайся! Я позвоню тебе еще сегодня!

Я повесила трубку, походила по квартире. Позвонила родителям, сказала, что сегодня уже не приеду. Потом решительно сняла шторы, сунула их в стиральную машинку, выгребла пар десять старой обуви из ящика в прихожей, и, не раздумывая, отнесла на помойку. Затем вымыла холодильник, пересадила разросшийся цветок в два горшка, перебрала Ийкины книжки, поставила их на полки по смыслу и по авторам, вытерла пыль, вымыла пол.

Опять походила по квартире, с ужасом глядя на привычные пожелтевшие пятна на обоях, пятнадцать лет назад казавшихся мне образцом совершенства… Их непонятный, абстрактный узор так мягко расширял пространство нашей небольшой квартирки… И Ийка, подрастая, все искала в этих линиях спрятанных волшебных героев, зверей, видела то чьи-то глаза, уши, хвост, крылья, то сломанную корону и потерянную туфельку. Но последнее время она смотрела и видела, наверно, только пятна от старости и разводы от проступившего клея.

Я хотела было оторвать кусок отошедших обоев, но остановилась. Надо же как-то подготовиться к ремонту, мебель хотя бы отодвинуть и закрыть. А то я обои сейчас оторву, да так все и останется, еще на пятнадцать лет. Сейчас за субботу-воскресенье тридцать детишек дружно возьмут и простудятся, и послезавтра с половины девятого утра будут меня ждать – ровно тридцать или тридцать пять, горячих, сопливых… И, набегавшись по этажам, я не буду клеить обои, это уж точно. Даже если сама не заболею, сил у меня хватит только помыть перед сном посуду.

Я подняла выкатившийся из шкафа баллончик белой краски, которым мы когда-то красили старые фиолетовые полочки в ванной, хотела его выбросить. Но в немецком баллончике явственно забулькала краска, когда я машинально потрясла его, неся в кухню. Секунду подумав, я раскопала в корзине с инструментами, некомплектными гвоздями и шурупами обрывок наждачной бумаги, зачистила им места, где облезла краска, на дверях в ванную и в кухню и попробовала побрызгать из баллончика. Краска оказалась гораздо светлее, чем двери, посеревшие за годы. Я выбросила баллончик в ведро и решила на сегодня успокоиться.