– Проклятие! – пробормотала Лила.
– Сюзанна! – прогремел Гауэйн, помогая жене встать.
В тот же миг миссис Петтигру выступила вперед и, схватив девочку за локоть, сильно шлепнула ее.
– Ты немедленно извинишься, – прошипела она.
Красные пятна выступили на щеках бонны. Она была так взбешена, что глаза казались черными смородинками.
– Это всего лишь неприятная случайность, – вступилась Эди, которой не понравилось, как дергалось тельце Сюзанны при каждом шлепке.
– Вовсе нет, – парировала девочка таким же сильным голосом, как раньше. – Я говорила ему, мне мать не нужна. Ты мне не нравишься. Можешь убираться, откуда приехала. И забери свою уродливую куклу!
Она попыталась вырваться, но бонна не пускала.
Гауэйн выступил вперед. Его глаза пылали. Эди поспешно присела на корточки перед малышкой.
– Надеюсь, ты сожалеешь, что так обидела меня?
– Нет! – Но что-то во взгляде Эди, должно быть, тронуло девочку, потому что она неожиданно выпалила: – Простите.
– Если не хочешь эту куклу, думаю, в доме найдется другая маленькая девочка, которой она очень понравится.
Эди снова протянула куклу.
Сюзанна перевела взгляд с золотистой головки куклы на волосы Эди.
– Она мне не нужна! – жестко бросила девочка. – Можете ее выбросить.
Эди выпрямилась и, не глядя, сунула куклу Бардолфу. Ощущение было такое, словно ее пнули в живот.
– Эди, ты не познакомишь меня с мисс Сюзанной? – мягко осведомилась Лила.
– Сюзанна, это моя любимая мачеха, леди Гилкрист, – ледяным тоном выговорила Эди. – Пожалуйста, сделай реверанс.
Сюзанна на этот раз послушалась.
Лила встала на колени, словно забыв о платье.
– Здравствуй, Сюзанна.
Эди боролась с резким ощущением полной неудачи. Она посмотрела вниз, пытаясь увидеть улыбающийся взгляд и милые губки Лилы глазами маленькой девочки. И точно, напряженные плечи Сюзанны чуть опустились.
– Здравствуйте.
– Я принесла тебе подарок. Хотя не такой красивый, как эта прекрасная кукла.
Глаза девочки блеснули любопытством.
– Правда?
Лила кивнула:
– Я очень любила подобные вещи, когда была в твоем возрасте.
Сюзанна подступила ближе, достаточно близко, чтобы Лила могла взять ее за руку.
– Что это?
– Имбирная принцесса. Ты когда-нибудь ела имбирный пряник?
– Нет. Где она?
– Принцесса? В экипаже, – сообщила Лила вставая. – Пойдем, поищем?
Мисс Петтигру выступила вперед.
– К сожалению, сейчас у мисс Сюзанны урок французского. Поскольку она очень плохо вела себя утром, – что, к несчастью, вполне для нее типично, – у нее будет двойной урок, после чего она час попрактикуется в хороших манерах и еще час пролежит на доске для исправления осанки, которая у нее просто отвратительная.
Взгляд, искоса брошенный Сюзанной на бонну, был слишком взрослым для такой маленькой девочки.
– Сюзанна! – снова рявкнул Гауэйн.
Злобная гримаса, похоже, была фамильной чертой, как и способность высокомерно взирать сверху вниз на человека. И все же Эди казалось, что под дерзостью и наглостью можно разглядеть душераздирающее одиночество и уязвимость.
– Эди, – очень тихо позвала ее Лила.
Эди точно знала, что хочет сказать мачеха этим единственным словом: мисс Петтигру неподходящая особа для воспитания детей. Если Эди не уволит ее, возможно, это сделает Лила, несмотря на то что не имеет на это никаких прав.
Эди расправила плечи. Придется взять на себя ответственность, раз теперь это ее дом.
– Ты должна быть вежлива с бонной, – наставлял Гауэйн. – И с герцогиней.
Сюзанна несколько раз сделала то, что, по ее мнению, называлось реверансом, и при этом ужасно напоминала винную пробку, болтавшуюся в волнах.
– Прошу прощения, мисс Петтигру.
В свои пять лет она умела говорить абсолютно бесстрастным тоном.
Мисс Петтигру опустила подбородок жестом, не имевшим никакого сходства с кивком, и снова повернулась к Эди.
– Как видите, ваша светлость, ребенок безобразно избалован. Не знает ни языков, ни музыки, и никакого понимания о приличном поведении в обществе.
Эди девочка избалованной не показалась. Она выглядела ребенком, с детства усвоившим, что лучше огрызаться, чем плакать. И откровенно говоря, Эди с ней соглашалась.
– Я сама не говорю по-французски, – сообщила она мисс Петтигру.
Тонкие губы бонны сжались.
– Как дочь герцогини, Сюзанна обязана бегло говорить по крайней мере на трех языках. Учитывая довольно сомнительное происхождение, ее поведение должно быть образцовым. Как сами видите, нам предстоит много работы.
После подобных речей Эди больше не нуждалась в подсказках Лилы. Глядя женщине прямо в глаза она сказала:
– Мисс Петтигру, я благодарю вас за службу, но с этого дня вы у нас больше не работаете. Прямо с этой минуты. Бардолф, сделайте все необходимые распоряжения. Выдайте мисс Петтигру щедрое выходное пособие и доставьте ее, куда пожелает.
Потрясенная бонна открыла рот, словно желая что-то сказать, но Эди пригвоздила ее к месту взглядом.
– Как я сказала – щедрое выходное пособие. Но никаких рекомендаций.
Бардолф тоже выглядел ошеломленным. Но вовремя опомнился и отвел мисс Петтигру в сторону.
Сюзанна широко раскрыла глаза, хотя не пошевелилась и не сказала ни слова.
– А теперь мы можем поискать имбирный пряник!
Лила уронила ридикюль на землю, нагнулась и подхватила малышку. Ноги Сюзанны на фоне форм Лилы казались птичьими лапками.
Несколько долгих минут Лила и Сюзанна смотрели друг на друга. Потом малышка улыбнулась. Несколько зубов отсутствовало, что, как ни странно, придавало ей очарования. Лила повернулась к Эди и предупредила:
– Мы с Сюзанной найдем в экипаже имбирный пряник и скоро вернемся.
Она отошла, держа девочку как некую драгоценность.
Эди глубоко вздохнула и подняла ридикюль мачехи.
– Вижу, почему ты обеспокоена, – бесстрастно заметил Гауэйн. – Ты, очевидно, не привыкла к детям, в отличие от леди Гилкрист. Вероятно, она сумеет решить проблему Сюзанны.
Эди уставилась на него. Неужели муж предлагает отдать собственную единокровную сестру?
– Лорд и леди Гилкрист разъехались окончательно? – спросил он.
– Искренне надеюсь, что нет.
– Возможно, мы сумеем убедить леди Гилкрист немного пожить здесь.
Типично для Гауэйна. Когда он видит решение проблемы, немедленно пользуется возможностью.
Эди бросила взор на нянек:
– Нам действительно необходимы три няни на одного ребенка?
– В лучших детских имеются по меньшей мере три няни и бонна. Или гувернантка, – вставил Бардолф.
Эди взглянула на него, и этого оказалось достаточно, чтобы он отступил.