Еще три месяца назад мы шли по той же самой местности, которая сейчас лежала перед нами. Тогда это были густые заросли колючих кустарников и акаций с перепутанными узкими тропами носорогов. Теперь это была голая местность, похожая на полированный стол. Рабочие команды господина Беверли неуклонно шли за нами, выкорчевывая кустарник. То, что всего лишь недавно представляло собой кусочек дикой Африки в том виде, как ее сотворил господь бог, теперь было превращено в земледельческий район. Там не было ни кустика, ни деревца. Растительность была уничтожена, и я мог видеть белевшие тропы носорогов, которые пересекали всю местность. Молодая трава уже начала стирать их. Своенравные звери, которые в течение веков ходили по этим тропам, были уничтожены. То здесь, то там на равнине виднелись кучи их побелевших костей.
Казалось, только вчера мы ползали на четвереньках по этим мрачным белым тропам под густым навесом веток кустарника, а сейчас здесь уже появились хижины. Мы проходили мимо женщин, рывших землю под шамбы. Цивилизация еще на несколько миль продвинулась в джунгли. Через несколько поколений носороги, которые убивали женщин, собиравших валежник в кустарниках, будут не более как воспоминание, легенда или сказка. Она будет передаваться детям, сидящим вокруг очага в вечернее время, так же, как сейчас рассказываются сказки о драконах.
Глава тринадцатая
Инспектор по охране дичи. Звери — разбойники
Некоторые части района Макинду кишели мухами цеце. Однако расчеты показали, что стоимость корчевания кустарников, растущих на скалах из лавы, слишком велика и район оказался безопасным для носорогов.
Меня назначили инспектором по охране дичи этого района. В мои обязанности входило охранять носорогов от браконьеров — и белых, и туземных. Я проникся чувством глубокой нежности к этим драчливым зверям, покуда охотился на них. Поэтому назначение принял с большой радостью. Возникли только осложнения личного порядка.
Если бы мы с Хильдой переехали на жительство в Макинду, пришлось бы продать наш дом, расположенный на Нгонг-Роуд. Это само по себе не было слишком большой жертвой. Теперь, когда дети уже подросли, дом стал слишком велик для нашей семьи. Обе наши дочери вышли замуж и жили отдельно. Одна из них находилась в Англии, а другая путешествовала по всему миру со своим мужем, служившим в Британской армии. Старший сын Гордон также жил отдельно от нас. Одно время он предполагал пойти по моим стопам и стать профессиональным охотником, так как проявлял большие способности к охоте, и я очень гордился сыном. Вскоре он женился. Имея на руках семью, решил взяться за более надежное дело, и стал фермером.
Многие поколения нашей семьи в Шотландии были фермерами. Я сбежал в Африку, чтобы уклониться от общей участи, а мой старший сын, живя среди лучших в мире охотничьих угодий, отказался от профессии охотника, чтобы вернуться к традиционному занятию нашего рода. Придерживаясь поговорки о том, что «каждая лохань должна стоять на собственном дне», я был рад, что мой сын нашел именно тот способ зарабатывать себе на жизнь, который был ему по душе.
Мой второй сын стал архитектором и был целиком поглощен развертывающимся по всей стране строительством. С нами все еще оставались два младших мальчика. Хильда опасалась, что они не пожелают вместе с нами переехать в Макинду, поскольку все их интересы были сосредоточены в Найроби. После длительного обсуждения мы все же решили продать наш большой дом и купить небольшой домик со всеми современными удобствами вблизи Найроби для наших мальчиков. Я предполагал жить в Макинду, Хильда собиралась частично проводить время в Макинду вместе со мной, частично в Найроби с мальчиками.
Хильда поехала вместе со мной в Макинду, чтобы устроить жилище на новом месте. Этот полустанок на железной дороге Найроби — Момбаза понравился мне с первого взгляда. Одно время здесь находилось управление железной дороги; позже оно переехало в Найроби, но чрезвычайно удобные домики, построенные для железнодорожных служащих, остались на месте. Большинство их пустовало.
Мы с Хильдой сняли хороший домик и въехали в него. В ясный день с крыльца можно было видеть покрытую снегом вершину горы Килиманджаро. Глядя на нее, иногда казалось, что пик плывет среди белых облаков. По ночам мы слышали воющий смех гиен и нередко просыпались под барабанную дробь, доносившуюся из близлежащих туземных деревень. В ста ярдах от нашего дома бродили страусы и лишь в ненастные дни по утрам нельзя было увидеть качающихся на своих длинных ногах жирафов, стада которых проходили через кустарник.
Обязанности дворецкого исполнял Мулумбе. При нем находились три его жены. Остальных он оставил в деревне, чтобы они присматривали за шамбами. У нас, кроме того, был поваренок, который готовил пищу и убирал в доме. При мне находились состоящие на жалованье у местных властей следопыты. Все эти люди составляли небольшое общество, окружавшее нас.
Мы жили очень счастливо в Макинду, наслаждаясь всеми прелестями домашнего уюта, и в то же время чувствовали, будто мы живем в зарослях кустарника. Нам некогда было скучать. Просыпались мы на рассвете; босой юноша приносил поднос с утренним чаем. По настоянию Хильды он всегда был в белоснежной рубахе с красной феской на голове. Хильда как-то попыталась заставить его ходить в обуви. Но местные жители, родившиеся среди кустарников, надев обувь, утрачивают свою природную ловкость и бесшумность, поэтому ей пришлось отказаться от этой затеи.
Мы питались отлично. Местные жители каждое утро снабжали нас свежими яйцами. На нашем домашнем складе имелся значительный запас бекона. Иногда Хильда разнообразила меню песчаной куропаткой или перепелом, если мне накануне случалось подстрелить птицу. Будучи истым шотландцем, я любил на завтрак есть овсяную кашу, и Хильда всегда следила, чтобы у нас никогда не истощались запасы овсянки.
После завтрака я зажигал первую трубку, а в то время мои помощники, сняв с грузовика брезент, грузили ружья и жбаны с водой. Мы выезжали с восходом солнца. В заповеднике по существу нет дорог. От моей машины оставались колеи, которые их заменяли. Сидя за рулем, я всегда вглядывался в мягкую пыль в колеях, чтобы обнаружить след зверя. Следопыты вместе с пожилым Мулумбе ехали в кузове, внимательно осматривая окружающую местность.
Охотничьи угодья моего района слишком обширны, чтобы за ними можно было поддерживать постоянное наблюдение. Однако по различным признакам можно примерно определить, как идут дела. Появление хищных птиц, кружащихся в небе, всегда требует расследования. Это значит, что какой-то зверь погиб — возможно от естественной причины, а возможно и по вине браконьеров. Увидев стадо ориксов, газелей Томсона или жирафов, я останавливал машину и смотрел в бинокль. Если какое-либо животное отставало, я выяснял причину. Возможно, что оно пострадало от болезни, которая могла передаться остальным животным. Если, на мой взгляд, животное было серьезно больным, я убивал его и брал несколько проб крови, которые отсылал в Найроби на анализ.