некстати вспыхнуло в памяти, как черный герцог нежно поддержал ее, с непривычки потерявшую равновесие, за плечи, и как посмотрел прямо в глаза, спрашивая, все ли хорошо, и только после того, как Алана неуверенно кивнула, открыл следующий проем, куда ввел ее почти что за руку. Сейчас эти воспоминания уже не грели: черный герцог точно знал, что делает, заманивая дурочку в свои сети. Алана растравливала себя все больше, наказывая, истязая за ту глупость, в которую почти поверила.
— В Пар-ооле Карион общался с местными? — прервал ее размышления директор.
— Мы попали в лавку тканей, где и была Юория Карион, — имя скрипело на зубах, как песок, отзывалось уколом в сердце. — Хозяйка лавки… просила ее пощадить. Она убежала, черный герцог с ней не говорил. И он оглушил двух воинов, но тоже без разговоров. И еще рабыня Юории Карион просила не трогать госпожу.
— Эта рабыня вернулась с вами, — и снова директор утверждал. — Апудо.
— Да. Черный герцог сказал ей, что не причинит Юории Карион вреда. По крайней мере, не сегодня, так он сказал.
— Хорошо.
Казалось, что директор, на плечах которого лежало больше, чем Алана могла себе представить, немного расслабился. И то чувство проносящейся рядом холодной стали, которое все время сбивало Алану с толку, будто притухло. Но само то, с какой внимательностью директор расспрашивал ее о Даоре Карионе, разбередило в ней и так сильное сомнение:
— Почему вы пытаетесь узнать, не говорил ли он с пар-оольцами? Вы думаете, он помогает им?
Син подождал пару секунд, будто решал, стоит ли отвечать вообще. Наконец, он вздохнул:
— Я не знаю, но склоняюсь к мысли, что вряд ли. Даор Карион преследует собственные цели, но вряд ли они могут быть общими с целями Пар-оола.
— Но ведь вы почему-то подумали так, — настойчиво переспросила Алана.
— Потому, что Пар-оол умолял его о дружбе, и мне не известно, согласился ли он или отказался.
— Зачем кому-то дружба с Пар-оолом?
— Алана, ты еще очень молода и весьма наивна, — спокойно сказал директор, будто описывал цвет неба. — Многие помогают Пар-оолу, и причин десятки. Власть, сила и все то, что может предложить таинственный учитель артефакторики, из рук которого вышли самые великолепные по технике и чудовищные по своему смыслу амулеты, что нам когда-либо встречались.
— Вы думаете, Даор Карион мог хотеть знаний? — не заметив, что назвала черного герцога по имени, выдохнула Алана. — Я знаю, что о нем говорят.
— Что? — слегка приподнял брови директор.
— Что он занимается артефактами. Он мне много рассказывал о магии, — выпалила Алана, надеясь на совет: все же, директор Син заслуживал намного больше доверия, чем никак не выходивший из ума мужчина. — Я сейчас всего не вспомню. Думаете, он мог мне лгать?
Синие глаза директора блеснули:
— Он предлагал тебе знания? В обмен на что?
— Он ничего не просил, — тихо сказала Алана, боясь говорить о сделке, раньше показавшейся ей шутливой, а сейчас — куда более опасной. Секрета Даор Карион ей так и не рассказал, но она слишком боялась за Келлана, чтобы упоминать даже о самом соглашении. — И ничего не предлагал. Я спрашивала, а он отвечал.
— Будь очень осторожна, соглашаясь на что-то, предложенное им, и тем более не давай никаких обещаний, — с нажимом сказал директор Син. — Ты и так уже приняла его защиту. Если загонишь себя в еще больший долг, даже я не смогу тебя укрыть, захоти Карион расплаты.
— Он может что-то потребовать за защиту? — дрожащим голосом уточнила Алана. Если так, то все вставало на свои места, и вся забота этого бессердечного человека была понятна.
— Может, — ответил директор прямо. — Но тебе не стоит бояться лишний раз: он уже спас тебе жизнь, больше этого долга ты не наберешь, даже если герцог Карион спасет ее еще трижды. Постарайся только ничего ему не обещать, хорошо?
— Свет, я так влипла… — прошептала Алана.
— Не так серьезно, как тебе кажется, — неожиданно улыбнулся суровый директор. — Карион может потребовать защитить его, когда его жизни будет грозить опасность, а твое вмешательство может переломить ход событий. Тогда придется подчиниться. Согласись, ситуация маловероятная.
Несколько секунд Алана переваривала ответ, ошарашенно глядя на мужчину, который вдруг стал абсолютно человечным: он успокаивал ее и даже, кажется, шутил. И снова щемящее чувство благодарности теплотой захватило ее сердце. Каким же чутким на самом деле должен был быть директор, если, поняв, что испугал служанку — еще даже не студентку, — мигом развеял ее страхи? Напряжение схлынуло.
— Что я буду сильнее черного герцога? — хихикнула Алана. — Ну да. Но я поняла, правда, — уже серьезнее сказала она. — Спасибо, что предупредили меня. Вообще-то и Келлан меня предупреждал про защиту, но я оказалась глупее, чем он думал.
— Да.
Это не было обвинением, лишь констатацией факта. Почему-то Алану ответ директора совсем не задел.
Она бросила быстрый взгляд в окно, на уже совсем светлое небо, и спохватилась: сколько же они проговорили? Должно быть, директор спешил!
— Могу еще я попросить? — поспешно обратилась она к уже поднимавшемуся директору и, дождавшись кивка, продолжила: — Что с Келланом? Вы же не накажете его? Найдете, кто наложил на него заговор? Я пыталась объяснить наставнице Теа, но она не стала меня слушать, я понимаю, ей было не до того, но я бы не хотела, чтобы Келлан…
— Алана, — мягко остановил ее директор Син, поднимая вверх свою удивительную узкую руку. — Я знаю, что Келлан был не в себе. Знаю, кто в этом виноват. Тебе не нужно ничего доказывать.
— Кто виноват? — нетерпеливо, так, что даже забыла о такте, подскочила на кровати Алана.
— Я не считаю нужным говорить это тебе. Возможно, Келлан сам скажет позднее, когда ты вернешься.
— Думаете, он не придет в себя до начала похода?
Алана так надеялась поговорить с Келланом до своего отбытия, чтобы он не просыпался в одиночестве и тишине, терзаемый чувством вины! Она уже даже придумала, что ему скажет: «Келлан, я не знаю, откуда в тебе столько силы, но я благодарна тебе».
— Вы отправляетесь через пару часов. Келлану же спать не меньше трех дней.
— Два часа, — прошептала Алана. — Мне нужно поговорить с Хелки,