Вокруг было пустынно, только несколько грузчиков храпели на солнце, прислонившись к штабелю строевого леса. Одинокая лодка отошла от борта одного из французских кораблей, что стояли на рейде, и направилась к берегу, нарушая спокойствие воды своими веслами. Жиль подумал, что на ней может находиться Лафайет, заслонил глаза от солнечных бликов на воде и стал рассматривать людей, сидевших на ее корме, но затем, признав в этих людях г-на де Лаперуза по его невысокому силуэту и треуголке, походившей на нимб, и г-на Детуша, командира «Нептуна», по более высокому росту, продолжил свои розыски.
Жиль проходил мимо гостиницы Флинта, где Рошамбо провел свою первую ночь на американском берегу, как вдруг оттуда до него донеслись громкие выкрики. Он тотчас же понял, что такие вопли могли издавать только солдаты, занявшие гостиницу для своих грубых развлечений. Хорошо зная строгость, с которой Рошамбо и Терней относятся к поведению своих подчиненных, Жиль подумал, что недурно было бы зайти туда и попытаться утихомирить буянов, прежде чем Лаперуз и Детуш услышат их, сойдя на берег.
Открыв дверь, юноша понял, что пришел вовремя. К тому же он нашел того, кого искал: юный индеец был здесь, привязанный к деревянному столбу, подпирающему крышу гостиницы.
Индеец обнимал столб обеими руками с выражением обычной своей невозмутимости на лице, но в глазах его Жиль увидел страх, превращавший его из сурового воина, каким он старался казаться, снова в ребенка. Он боялся, как боялся бы всякий мальчишка его возраста, попавшийся в лапы шайки негодяев.
В нескольких шагах от него у стола, за которым обычно играли в фараон, человек тридцать из полка Лозена немилосердно расталкивали друг друга, чтобы швырнуть несколько монет на стол.
— Ну же, господа, кто хочет купить его? — взвизгнул знакомый Жилю голос, при звуках которого его затрясло от гнева. — Нужно немного поднять ваши ставки! За этого индейского щенка, что я поймал сегодня, на невольничьем рынке в Бостоне или Провиденсе дадут больше, чем за негритенка.
— Если он так дорого стоит, — проворчал кто-то, — почему ты его не оставишь себе? Продай его сам!
— Потому что когда выходят из тех мест, откуда вышел я, то люди больше нуждаются в деньгах, чем в невольниках, — ухмыльнулся в ответ Морван де Сен-Мелэн. — Ты бы не стал задавать таких глупых вопросов, если бы у тебя еще оставались деньги! Ну же, господа! Смелее! Кто из вас воспользуется случаем?
Стоявший на пороге Жиль помедлил секунду, чтобы приглядеться к своему противнику. После их встречи в порту Бреста накануне отплытия он не виделся с братом Жюдит, однако, перелистав армейские реестры, доступные ему как секретарю адмирала, смог убедиться, что ни один из Сен-Мелэнов в них не значится, и Жиль заключил, что Морван завербовался в армию под вымышленным именем.
Доказательство тому нашлось само собой в ходе долгого плавания. 26 мая г-н де Ломбар, командир «Прованса», на котором находились люди полка Лозена, доложил, что один из кавалеристов был судим трибуналом и приговорен к килеванию за кражу рома и за попытку поджечь в пьяном виде корабль. Приговоренного звали Самсон по прозвищу Шкура.
Охваченный необъяснимым предчувствием, Жиль наблюдал за исполнением приговора в подзорную трубу и понял, что не ошибся: человек, которого сбросили с реи, был действительно Морван де Сен-Мелэн.
После высадки на берег Жиль стал выяснять, что сталось с Морваном, и узнал: тот не умер от килевания, а закончил путешествие в кандалах.
Он был болен и пришлось его поместить в госпиталь на острове Конаникут с другими заболевшими. Должно быть, Морван совсем недавно покинул госпиталь.
Увлеченный торгом, а в особенности видом денег, лежащих перед ним, Морван не обратил внимания на появление Жиля. Жиль спокойно подошел к деревянному столбу, подхватив по дороге нож со стола и спрятав его в карман. Его доброе сердце говорило, что первым делом нужно без лишних слов освободить юного индейца, но разум подсказывал, что индеец был ему необходим и он не мог позволить мальчику удрать.
Таким образом. Жиль ограничился лишь тем, что послал пленнику ободрительную улыбку, от чего тот густо покраснел, затем раздвинул игроков и очутился прямо перед самозваным работорговцем.
— Вашей ставкой в этой игре является то, на что у вас нет ни малейших прав, господа! — объявил он холодным тоном. — Этот юный индеец — военнопленный и принадлежит господину графу де Рошамбо, который послал меня его найти. Так что забирайте ваши деньги и уходите…
Тотчас все умолкли и наступила тишина, прерванная грохотом отброшенного Морваном стула. Его лицо под рыжими взлохмаченными волосами побледнело, а нос приобрел странный зеленоватый оттенок. Однако темные глаза негодяя вдруг сверкнули злобной радостью дикаря.
— Бастард! — выдохнул он тоном, в котором слышалась несказанная радость. — Вот и ты, ублюдок! Наконец-то ты нашелся! Дьявол избавил меня от труда искать тебя и подал тебя мне как на блюде! Но, черт возьми, бастард отдает приказания, он распоряжается! Он большой начальник, этот сопляк! Эй вы, хватайте его, а то он удерет, прежде чем я расплачусь с ним… Закончим потом…
— Минуту! — прервал его один из солдат. — Он сказал, что этот дикарь принадлежит генералу, а раз он секретарь генерала, то должен знать, что говорит. Я не желаю, чтобы меня наказали палками за такое дело…
— Идиот! — прорычал Морван. — Это же бастард, я тебе говорю! Он лжет, как дышит, и к тому же…
— К тому же, — отрезал по-прежнему ледяным тоном Жиль, — вы не имеете права находиться в таверне днем, пусть даже и в час послеобеденного отдыха! В этот час не все спят, и могу вам сказать, например, что я только что видел, как господа Лаперуз и Детуш высадились со шлюпки на мол.
Повторять ему не пришлось. Схватив каждый свою долю денег и обменявшись при этом несколькими затрещинами, «гусары» Лозена бросились к неприметной задней двери гостиницы и, прижимаясь к стенам домов, исчезли, подобно стае испуганных ворон в красных перьях.
Три человека, однако, остались с Морваном.
Они были явно пьяны и выглядели весьма грозно. Трактирщик Флинт почувствовал, что сейчас произойдет что-то ужасное, и вышел из кухни, где он и его служанка прятались все это время.
Дрожащим голосом он произнес на ломаном французском языке:
— Солдаты остаться еще?
— Мы еще не закончили! — проревел Морван, чьи сузившиеся зрачки впились в лицо Жиля, как гвозди. — Закрой двери! На ключ! Теперь убирайся в свою кухню и не высовывай оттуда нос, если не хочешь, чтобы мы тебя зажарили.
Однако бедняга Флинт, опасаясь за свою собственность, неожиданно расхрабрился.