— И почему же тогда ты утверждаешь, что эта власть рухнет? Тут все должно быть пропитано страхом.
— Потому что у всего есть предел, в том числе и у страха, — сказал Ланс. — И когда люди доходят до определенной черты, они перестают бояться. Чаще всего на смену страху приходит ненависть. Этот предел у Брекчии уже близко.
— Когда ты успел это заметить?
— В первый же день путешествия в дилижансе, — сказал Ланс. — Люди уже не боятся ворчать на священников, которым принадлежит власть в Брекчии. Ненависть становится сильнее страха. Если бы не опасность вторжения Империи, в стране уже наверняка вспыхнули бы бунты. сейчас же мы наблюдаем как раз тот случай, когда существование внешнего врага играет на руку верхушке влас-тейi предержащих. Я так думаю, что для простых граждан Брекчий самым легким выходом было бы быстро и вчистую проиграть войну Империи. Потому что в случае свержения местного правящего режима посредством революции крови прольется куда больше.
— Хорошо, что тебя не слышит никто из местных священнииков, — сказал я.
— Да, — согласился Ланс. — Им крупно повезло, что их здесь нет.
Забавно.
Ланс считает, что Гаррис принесет брекчианцам избавление, но ведь по сути Гаррис ничем не лучше церковников. Он так же, если не больше них, одержим властью. Так же стремится расширить сферы своего влияния. И даже охоту на чародеев он ведет наравне со священниками Шести.
— А вот тут я его понимаю, — сказал Ланс, и я догадался, что последнюю фразу я произнес вслух. — Магия может быть полезна на ранних стадиях развития общества, а потом она только мешает.
— Чем же она мешает?
— Она тормозит прогресс, — сказал Ланс. — Там, где распространена магия, наука почти не развивается. Феодальное общество, застывшее во времени на тысячи лет… Ты же в курсе, что люди уже рождаются с магическими талантами? И если у тебя такого таланта нет, то никакими занятиями, тренировками и медитациями ты его не разовьешь.
— Это мне известно, — сказал я. — И что в этом плохого?
— Плохое в этом то, что магия — это сила, — сказал Ланс. — А сила — это власть. И при наличии хорошо развитой в мире магии власть сосредотачивается в руках определенной и очень немногочисленной группы лиц, и передается она только по наследству. Наука же тоже может быть силой, но наукой способен, при известной доле усидчивости, овладеть любой желающий. Обычно развитие науки приводит к нарушению баланса силы, а следовательно, и баланса власти. А нарушение баланса не может понравиться людям, которые властью уже обладают,» данном случае волшебникам. Поэтому всевозможные маги и чародеи всячески тормозят развитие науки. Сие идет на пользу магам, но отнюдь не обществу, в котором они живут.
— О какой же науке ты говоришь? Какая наука можа составить конкуренцию магии?
— Физика, — сказал Ланс. — Химия без приставки «ал». Математика. Но физика — в первую очередь. Именно она изучает силу.
— Ты хочешь сказать, что если им не будут мешать, то ченые могут сравниться силами с чародеями?
— Если не мешать — безусловно, — сказал Ланс. — И не голько сравняться, но и превзойти их.
— Мне трудно такое представить, — признался я.
— А мне такое и представлять не надо, — сказал Ланс. — Я это видел.
— В других мирах? — саркастично уточнил я.
— Да, — он был совершенно серьезен.
— Расскажи мне о других мирах, — попросил я.
— Нечего рассказывать, — буркнул Ланс. — Они разине. Те миры, рассказ о которых ты в состоянии понять и принять, слишком похожи на твой собственный. А те, ко-торые непохожи… Я не смогу объяснить тебе так, чтобы ты поверил в их существование.
— Я поверю, — пообещал я.
— Есть миры, где люди без всякой магии могут летать по воздуху, — сообщил Ланс. — Где железные корабли не гонут в море. Где люди, не имеющие к чародейству никакого отношения, заставили молнии служить на пользу че-ювечеству. Есть миры, где люди летают к звездам. Где ме-ханизм может думать и даже способен сравниться по разуму с человеком. А то и превзойти его.
— Ты прав, — сказал я. — Я не верю.
— А я предупреждал, — хмыкнул Ланс. — Ты живешь не и самом отвратительном мире, принц, уж можешь мне поверить хотя бы в этом.
— А войны?
— А войны есть везде, — сказал Ланс. — И тут у вас разыгрывается не самый худший сценарий.
— Вот если б еще мне в этом сценарии не досталась одна из главных ролей… — пробурчал я.
— Все так говорят, — сказал Ланс и расхохотался. Я же не нашел в его словах ничего смешного.
Утром мы вошли в Армор.
Город как город.
Большой, шумный, грязный. Припортовые районы к тому же пропахли рыбой.
Ланс уверенно пробирался по людным улицам, прокладывая путь к порту. Я размышлял о том, каким же об разом мы можем попасть на корабль, если у нас совершенно нет денег. Наняться матросами? Понимает ли Ланс хоть что-то в морском ремесле? Учитывая другие его та ланты, может и понимать. Не удивлюсь, если окажется, что он раньше был не только капитаном наемников, но и капитаном корабля.
Я-то точно ничего в морском деле не смыслю. Я и моря-то никогда в жизни не видел…
Море, а если уж быть совсем точным — океан оказался похожим на большое озеро. Настолько большое, что противоположного берега не было видно. Все остальное оказалось точно таким же — вода и вода.
У берега вода была мутной и непрозрачной, грязно-се рого цвета. Тем не менее стоило бросить взгляд к горизонту, и та же самая вода приобретала синий цвет.
Или, может быть, чем дальше от берега, тем вода чище?
Пятнадцати минут расспросов оказалось достаточно чтобы выяснить, какой корабль отправляется в Тхай-К первым. Это была небольшая посудина, которую Ланс обозвал шхуной.
Она как раз стояла на погрузке. Бодрые полуголые грузчики с блестевшими от пота мускулистыми торсами закатывали бочонки на палубу по длинному пологому трапу, а рядом стоял бывалый морской волк — по крайней мере, он выглядел так, как должен выглядеть бывалы морской волк в моем представлении — и наблюдал за по грузкой.
— День добрый, — сказал ему Ланс. — Вы капитан это судна?
Бывалый морской волк смерил Ланса презрительным взглядом, смачно плюнул в воду (отчего та, понятное дело, чище не стала) и сообщил, что он — боцман этой клятой посудины, а капитан шляется где-то на берегу. Судя по тону, который он выбрал для беседы с нами, боцман являлся на корабле главной фигурой, гораздо более важной, чем капитан, и без него тут вообще никто бы не работал, а сам корабль потонул бы, не отойдя от берега и на десять метров.
— А когда будет капитан? — поинтересовался Ланс.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});