Морейн вспомнила сморщенное личико старой Веды. Там, в зале Белого Союза, некогда было думать об этом, нужно было защищаться, бороться. Теперь же, оказавшись в безопасности, она с горечью ощутила боль предательства. Веда, заменившая ей и деспотичную мать, не умевшую быть ласковой, и сурового отца, сказавшего Морейн за всю жизнь всего несколько слов, была единственным существом, по которому Морейн скучала. Теперь же Веда находилась в стане врагов. И принцесса горько и безутешно плакала на плече у брата.
— Морана, бедняжка, все хорошо, все хорошо не плачь, — шептал Белин, растерянно гладя сестру по волосам, — ну ведь все уже закончилось. Да что они с тобой сделали?
— Они ее плохо кормили, — пояснил Харт королю.
Глава 17
Клинок Оллатаров
В королевской зале братья сидели, греясь у пылающих очагов, и ожидали Морейн, чтобы выслушать ее рассказ. Гвидион был подавлен не столько покушением на принцессу, сколько тем, что, как и в прошлый раз при похищении Белина, ему так и не удалось выяснить, где находится место, из которого совершал свои набеги воинственный Белый Союз. И он не знал, как защитить Поэннинский замок от их вторжений.
Распахнулась дверь, шелестя юбками, вошла Морейн, наполнив залу блеском и дурманящим яблоневым ароматом. Пан сорвался с места, бросился ей навстречу, льстиво пригибаясь перед ней на передние лапы. «Даже верный пес потерял от нее голову», — подумал Бренн, раздраженно наблюдая, как треплет его собаку принцесса. Морейн уселась в кресло, Пан виновато подбежал к хозяину, лизнул ему руку и вернулся к женщине, положил свою голову ей на колени.
Гвидион был необыкновенно приветлив и добр с Морейн, стараясь, чтобы допрос выглядел, как задушевная беседа. Рассказав все Гвидиону, принцесса облегченно вздохнула. Она больше не волновалась. Умиротворенная спокойствием и уверенностью друида, она знала, что умный и всесильный маг сможет найти выход из любой, даже самой неприятной ситуации.
— И еще они сказали, что у меня душа Туата. И рано или поздно я не выдержу близости Зверя, или он не выдержит. В любом случае, из-за моей души мы должны будем убить друг друга, — сообщила жрецу Морейн, лаская лохматую голову Пана. Пес, осознавая свое превосходство, с нахальством любимчика злобным рыком отгонял других собак от кресла принцессы.
— Глупости, — Гвидион казался абсолютно спокойным. — Души у всех одинаковые. Это выдумка Туатов, чтобы доказать самим себе собственное превосходство. Кровь другое дело, она, возможно, будет провоцировать тебя. Но, если ты станешь обращаться ко мне за помощью, я научу тебя справляться с «зовом крови». Самое главное для тебя — не прикасаться к оружию дивного Народа, как это делает Белин, и тогда ничего не случится. — Гвидион заглянул Морейн в глаза. — Они ведь не дали тебе никакого оружия?
Морейн покачала головой:
— Нет. Человек в крылатом шлеме сказал, что он поможет мне обрести клинок Гоибниу Кузнеца, но не знаю, как.
Гвидион наклонился к сидящей в кресле принцессе и, взяв ее лицо в свои ладони, пристально посмотрел в глаза и проговорил медленно, нараспев:
— Морана, мы бы не напали на Эринир, если бы знали, что он непричастен к охоте на Бренна и к похищению Белина. Они нас спровоцировали, они виноваты в смерти твоих близких. Ты веришь мне?
— Верю, — прошептала Морейн, утопая во взгляде его посветлевших глаз. В этот момент она верила Гвидиону, как никому другому в своей жизни. — Ты, Гвидион, можешь не сомневаться во мне. Я не подниму руку на родственника, каким бы плохим или хорошим он ни был.
— Обещай мне, Морана, что не притронешься к оружию Туатов, что бы ни случилось. Если ты вдруг увидишь где-нибудь это оружие, даже не подходи к нему, позови меня. Тогда все будет в порядке.
— Да, да, обещаю, — заверила его Морейн.
Языки пламени в очаге колыхались и распластывались, где-то в горах выл ветер, угрожая неведомым путникам. Бренна бесило внимание, которое все вдруг стали оказывать Морейн. Никогда прежде Гвидион не проявлял к сестре короля такой заботы. Бренн заливался потом, не зная, куда деть оказавшиеся вдруг неуклюжими влажные руки, и торопил время. Скорей бы выступить в поход, а когда он вернется, король покинет его Замок и увезет с собой свою сестру. Не будет больше волнующего яблоневого аромата, вскипающего раздражения и странного чувства, как будто все времена года наступили одновременно: и пронизывающий холод зимы, и изнуряющая жара лета, и безумие наивной весны, и безнадежное томление осени…
День выступления в поход на Антиллу приближался. В последний раз явились послы Гадира, чтобы обсудить план совместных действий. Вернуться на родину они должны были вместе с поэннинским войском, пройдя через Мглистые Камни, как наблюдатели со стороны союзника. Гвидион уже знал, что Икха надеется получить секрет прохода через Камни фоморов.
Гадирские послы до начала похода предпочли жить на своих кораблях, пришвартованных в морском порту, по первому зову отправлялись на длинных лодочках по реке в Поэннинские горы, но оставаться в крепости не хотели. Никто, впрочем, и не настаивал. Ежедневное общество гадирцев никого не прельщало. Несколько недель, оставшихся до похода, проходили в ежедневных учениях, сборах и военных советах.
Морейн приходила в отчаяние, представляя, как коварная Гелиона нанесет сокрушительный удар по поэннинским войскам. Справедливо решив, что среди братьев только Гвидион способен здраво рассуждать, не думая о чужих богатствах, Морейн пыталась убедить его в неблагоразумности этой затеи. Но Гвидион упрямился и не желал вникать в ее доводы. Антилла манила его не меньше других.
Разочарованная принцесса покинула его комнату, спустилась на площадь между двумя лестницами и уже собиралась было выйти в пещеры, как вдруг услышала шорох, доносившийся снизу. Она спустилась на несколько ступенек, увидела, что дверь внизу не заперта, в щель пробивается слабый свет.
«Я только загляну туда», — подумала Морейн, подходя к двери.
В тусклом свете очага она увидела Бренна. Он сидел за столом, положив подбородок на скрещенные руки, и смотрел немигающими глазами на пламя. Морейн ждала, но ничего не происходило, наконец, она не выдержала и решила зайти в комнату. Она протиснулась в узкую щель и хотела подойти к Бревну, но не заметила двух ступенек сразу за дверью, споткнулась и неуклюже растянулась на полу у ног принца. Бренн засмеялся:
— Я и не мечтал увидеть тебя здесь, Морана.
Он поднялся со стула и, засучивая на ходу рукава, медленно подходил к Морейн. Она испугалась и стала отползать от него, не успев подняться с колен. Уткнувшись спиной в стену, она поняла, что оказалась в углу, и протянула вперед руки, растопырив пальцы, пытаясь, то ли остановить надвигающуюся на нее тень, то ли заслониться от нее. Бренн подошел вплотную, ее руки уперлись ему в живот. Он взял их за запястья и, заведя назад к стене, привязал руки Морейн к ржавому кольцу. Потом, отойдя на пару шагов, остановился, чтобы полюбоваться принцессой.
— Ты, кажется, давно хотела посмотреть, что здесь находится, — сказал он, смеясь, — теперь ты сможешь разглядеть все подробности.
Бренн разжег несколько факелов от очага и вставил их в настенные скобы. Приблизившись к Морейн, он опустился рядом с ней на колено. Его лицо оказалось на одном уровне с ее. Бренн провел рукой по ее шее и щеке, дотронулся пальцами до губ.
— Скажи, Морана, что мне надо с тобой сделать, чтобы ты оставила меня в покое? — тихо спросил Бренн внезапно осипшим голосом. Она возмущенно мотнула головой, чтобы не чувствовать на лице его рук.
— Немедленно отвяжи меня, Бренн, — повелительно сказала она, но ее голос сорвался, выдавая страх.
Бренн усмехнулся и, поднявшись с пола, сказал:
— Возможно, побыв здесь некоторое время, ты, наконец поймешь, как абсурдно твое присутствие в этом замке. Дай волю своей фантазии, представь, что делает в этой комнате Зверь, когда вырывается наружу.