со знаком оскалившей пасть собаки в бронзовой окантовке. Если правильно помню местную геральдику, этот знак показывает принадлежность владельца к вассальной семье клана «Верные псы Алихарка». Да, вспомнил, это было дополнительной гордостью университета. Ведь за порядком на его территории следил тот же клан, что обеспечивал безопасность Дома на Холме. Разумеется, тот, кто меня встречал, был обычным человеком, а не перевёртышем. Скорее всего, его семья долгие годы служит клану, за что и получила этот отличительный знак, поднимающий их на некую промежуточную ступень между простыми людьми и оборотнями.
– Распишись.
Делаю, что сказано, поставив перед этим чемодан на асфальт.
– Ко мне можешь обращаться мистер Редтлифф. Я комендант этого корпуса. Чемодан в лапы и за мной! – сказав это, он крутанулся на пятках и широкими шагами направился к дверям.
Ну точно, военный, точнее бывший военный.
– Значит так! – не оборачиваясь и не сомневаясь, что я, схватив вещи, уже спешу за ним, продолжил говорить комендант. – Порядок не нарушать, громко не орать, баб не водить. Если прижмёт, подойди, покажу места для свиданий. Гык, – его смех похож на рапорт, такой же сухой и натянутый. – Комнаты у нас на двоих. Душ и сортир в каждой. Не то что в старых корпусах, где всего одна душевая и пять толчков на весь этаж. Понравишься мне, комната останется за тобой. Будешь нарушать, отправлю в те самые старые корпуса. Гык… – я его знаю всего минуту, а он меня уже бесит до почечных колик.
Точнее, будь я в своём истинном возрасте, то легко нашёл бы с ним общий язык. Даже выбил бы из него кучу привилегий и уступок. Но я таких знаю, не раз встречал в прошлой жизни. Пока я его «подопечный», условно «младший по званию», он будет со мной общаться только в форме приказов. Рассказывать такому человеку что-то, убеждать, просить – бесполезно. «В инструкции указано! Выполнять!» – вот такой будет типичный разговор.
– Так! Второй этаж, комната двести тридцать три, – сверился комендант с бумагой и остановился у двери. – Ключи, – забираю. – Правила, – в моих руках листок с распечаткой, в которой пунктов тридцать, не меньше. – Открывай, что замер как неопытный бычок перед тёлкой? Гык… – хочу домой, подальше от человека с таким чувством юмора.
Открываю дверь. Небольшая такая комнатка – прихожая метр на полтора, в которой только вешалка да тумба под обувь, слева – дверь в санузел. За прихожей сама комната. Две аккуратно заправленные кровати с тумбочками военного образца, пара небольших столиков, столько же стульев да один высокий шкаф. Широкое окно, выходящее на юг. Стены без обоев, окрашенные в светло-грязный зеленоватый тон. Аскетизм во всей красе.
– Ты первый, так что выбирай кровать.
С первого взгляда понимаю, что левое спальное место лучше. Не видна дверь в туалет и не так будет светить утреннее солнце, если её занять. Ставлю чемодан около выбранной кровати.
– Брошюры, – он кивает на бумаги, которые я таскал всё это время в руках. – Кинь на кровать, так будет понятно, что место занято. Плеер тоже кинь, ты сюда не музыку слушать приехал. Не беспокойся, тут не крадут. Гык… – видно, что последний пункт его даже немного разочаровывает. Вот он бы устроил воришке, появись такой в его корпусе. Эта мысль аршинными буквами написана на его лице.
– Спасибо, – следую его совету.
– А вот правила проживания в корпусе обратно возьми! – подловил, сволочь, чувствовал же подвох, но купился. Сам виноват. – Чтобы выучил и от зубов отскакивало!
– Хорошо, – его лицо скривилось от столь явно гражданского ответа, что меня немного порадовало. Этого я и добивался. Маленькая месть за его «обратно возьми».
– На выход! Дверь закрыть, – он наблюдает за всеми моими действиями, будто не уверен, что я способен справиться даже со столь простой задачей. – В полночь входные двери корпуса закрываются. Исключение: пятница и воскресенье. Опоздаешь – будешь ночевать на лужайке. Гык, – он бросил взгляд на часы. – Выход сам найдёшь?
– Да, – отвечаю коротко, так как боюсь не сдержаться и сказать что-нибудь язвительное. А это будет очень большой глупостью с моей стороны. Сразу ясно, что я коменданту не понравился, вот просто так, без причины. И усугублять ситуацию точно не стоит.
– Двенадцать, – он пальцем щёлкнул по стеклу часов на своём запястье и пошёл дальше по коридору.
Я думал, что он шутит, когда предупреждал, что вернуться надо до двенадцати. Оказалось, не совсем. Эта Софочка, наш временный экскурсовод и нянька в одном лице, таскала нас пешком весь день! Всё показывала, рассказывала, вообще не затыкаясь ни на секунду. Сводила нас позавтракать, затем пообедать и даже поужинать, и всё в разных столовых. Информации о местной жизни мы получили огромное количество. Но половина из-за постоянной болтовни девушки просто прошла мимо сознания.
«Первичная обзорная экскурсия» как назвала девушка то мучение, что нам устроила, завершилась глубоким вечером, в половине десятого! А ещё она предложила всем желающим зайти на вечеринку в честь нашего приезда, которая продлится до полуночи. Из нашей небольшой группы её предложение не принял никто. Да у меня ноги уже не то что гудели от целого дня ходьбы, я их не чувствовал почти. Видимо, и остальные устали не меньше, даже крепыш и то отказался от вечеринки. Загоняла она нас до изнеможения, при этом сама, такое ощущение, вообще не устала. Довела группу до нашего квартала, помахала ручкой и упорхнула на танцульки. Откуда столько сил?
Я мечтал выйти в Излом и оставить там эту усталость, но не рискнул совершить такой шаг в незнакомом месте. Ничего, дойду до комнаты, отосплюсь вдоволь.
Входные двери корпуса не были закрыты. Рядом с ними, прислонившись к стене, стояли два пятикурсника, которые пили пиво и тихо костерили какого-то профессора, из-за которого они всё лето торчат здесь на отработке, а не отдыхают с девочками на побережье. Проходя мимо этой пары, вежливо поклонился. Те в ответ только махнули руками и продолжили изливать своё негодование друг другу.
Планировка общежития примитивна и доступна для понимания даже больному топографическим кретинизмом. Вход по центру здания, одна широкая лестница, ведущая наверх. На каждом этаже, если я правильно посчитал, около пятидесяти комнат. Все пронумерованы по-гостиничному, трёхзначными числами, где первая цифра – это номер этажа. Вот у меня комната двести тридцать три, то есть тридцать третья на втором этаже. Элементарно и просто.
Никакой охраны, никакого видеонаблюдения. На первый взгляд – полная свобода, но я чувствую, где-то есть подвох. Да и давящее ощущение чужого взгляда холодит спину, хотя в вестибюле пусто и нет никого. Не