Эдмунд окончательно престал существовать. Бешенная ярость поглотила его, полностью растворила в себе, создав что-то чудовищное, зловещее и непостижимое. Вместо угловатого юноши, раскачиваясь из стороны в сторону, на залитой лунным светом лужайке стояло нечто, потерявшее всякое сходство с человеческим существом. Оно жаждало убивать, вызывая тошноту и трепет, желание спрятаться, исчезнуть, сойти с его пути, пропитанного железистым запахом крови. — Хочуууу еще, — Эдмунд хихикнул и, запрокинув голову, завыл в ночное небо, — Ещеее! — Он слизнул каплю крови на верхней губе и зажмурился от удовольствия.
Наемники с трудом встали, и с ужасом оглядываясь на юношу, попятились к пробитому в низкой кирпичной стене входу. Их предводитель, прикрывая отход остальных, задержался. В его глазах нарастало недоумение, которое быстро сменилось недоверчивым пониманием. Нож в его руке ощутимо подрагивал.
— Скорее уходите. Туда, — рука в черной перчатке махнула в сторону леса. — Я попробую задержать его.
Эдмунд открыл глаза, и багровые, словно наполненные кровью глазные впадины уставились на неясные в дрожащем лунном свете силуэты. Он хищно усмехнулся и, вырвав из груди убитого наемника меч, заскользил к своим жертвам. Эдмунд предвкушал их близкую смерть. Грезил, как под его напором их плоть разойдется, и алая кровь окропит землю. Он снова залился скрипучим, жутким смехом. Быстрее, еще быстрее. Юноша двигался так, как ни когда раньше не ходил и не бегал. Стремительные скачкообразные шаги со стороны выглядели нелепо и даже дурашливо. Как будто озорной мальчишка прыгал с камня на камень. Но стоило вглядеться в глаза Эдмунда и всякое желание смеяться сразу же пропадало.
Главарь наемников продолжал стоять, поджидая несущуюся к нему в обличие незнакомого паренька смерть. Свободной рукой он быстро расстегнул тяжелый пояс. Тот, гремя кольцами перевязи, соскользнул на землю. Убийца улыбался. Как давно он не ощущал столь сильного чувства бесконечной и чистой ярости. Уже изрядно подзабытого, но неизменно сладкого и желанного. Он закрыл глаза и несильным движением бросил в сторону набегавшего мальчишки нож. Это будет хорошая смерть. Наконец-то Вигфус Тройф понял, зачем его наняли.
Брошенный клинок Эдмунд отбил небрежно, ни на мгновение не задержавшись. — Нехххорошшшо. — Он издевательски засмеялся, махнул мечом, и стоявший как истукан убийца упал на колени, прижимая к груди перерубленную ладонь. Еще один свистящий взмах и острие прочертило кровавую линию на его груди. Влажный звук разрубленной плоти, сдавленный стон, шум падающего тела. Юноша устремился дальше, не оглянувшись и без усилий нагоняя убегавших от него наемников.
— Хааарррааа! — жуткий, сжимавший сердце вой подгонял, вбиваясь в спину гвоздями ужаса. Двое оставшихся в живых убийц бежали резво и слаженно, постепенно распадаясь веером. Недалеко чернел спасительный лес. Еще немного усилий и густой кустарник скроет их следы навсегда. Всего лишь два десятка шагов. Три удара сердца. Им не хватило совсем чуть-чуть.
Глава 21
1328 г. от Прихода Триединых Торния. Табар и его окрестности
«Отслуживший в Братстве десять лет рыцарь получает право на титул тана и надел земли соответствующий его положению. Сержанту, прослужившему пятнадцать лет полагается надел в двести моргенов земли…».
Законы Тиана I. Глава XXXI «О Братстве Смелых»
В Табаре была еще ночь, однако Торберту Липу не спалось. Тягостные, гнетущие сны изматывали, принося к утру ноющую головную боль, и то мерзкое ощущение во рту, что возникает при серьезном похмелье. Он встал, стараясь не разбудить жену, которая, тем не менее, тревожно завозилась, — Берт ты куда? — На канцлера внимательно смотрели глаза его супруги. Пошло уже третье десятилетие их брака, а эти серо-зеленые омуты по-прежнему, вызывали у него щемящее чувство гордости за обладание их хозяйкой.
— Спи, Ама спи. Я к себе, — Его Светлость успокаивающе похлопал жену по прикрытому одеялом боку. — Скоро утро, хочу посмотреть бумаги.
— Опять твои сны, — голос жены был полон искренней тревоги и участия. — Сколько раз тебе говорить, вызови целителя. В конце концов, пусть тебя осмотрит Её Милосердие. А если Матриарх проигнорирует твою просьбу, потребуй что бы на нее повлиял император.
— Милая, если я попрошу о помощи Его Величие, — канцлер потер ладонями гудящие виски, — то Матриарх придет, лишь на мои похороны. И то не факт. Ты же знаешь, какие «теплые» отношения между Владыками. Впрочем, в моем случае обращаться за помощью к Матриарху бесполезно. Если и есть кто, кого Ее Милосердие не может терпеть больше императора, так это твой муж, дорогая. — Канцлер горько усмехнулся. — Конечно, это не повод для гордости, но кто бы мог подумать, что потомки Средней умеют так сильно ненавидеть.
— Она не может отказать тебе в помощи. Ты слишком важен для Торнии. И вообще, я несколько раз говорила с Матриархом о тебе и твоей работе. Поверь, она с уважением относится к твоей должности. Ее Милосердие соглашалась со мной, когда мы говорили о важности того, что ты делаешь каждый день, о той огромной ответственности, что лежит на тебе. Она улыбалась мне, когда говорила, что ценит тебя.
— Какая же ты наивная Амала, — канцлер с нежность прикрыл своей широкой ладонью маленькую ладошку супруги. — Улыбка Матриарха — это не показатель ее доброжелательного отношения. Она улыбается всем. И еще милая, запомни, уважать должность не значит любить человека ее занимающего. Все, хватит этих никчемных разговоров. Досматривай свои сладкие сны. Все утрясется. Я уверен.
Он спал нагишом, поэтому встав с кровати, поспешил надеть на себя рубаху и натянуть штаны. Затем поднялся на второй этаж в свой кабинет и еще раз перечитал принесенную днем записку. Вилладунская обитель, насколько он помнил, находилась далеко на севере. «Интересно, что Темным там понадобилось? И зачем убивать всех воспитанников?!» Вопросы, на которые пока нет ответов. Но они будут. Он дал задание Гарено проверить полученную информацию. Верные люди уже направились в Вилладун и перевернут там всё вверх дном. Канцлер подпер голову и задумался. «Темные зашевелились. Неужели это действительно Враг?». Подобные мысли вызывали страстное желание выпить. Торберт Лип подошел к огромному, окованному железом сундуку отпер его и вытащил присланный управляющим кувшин молодого вина. Пить с горлышка не хотелось и с поиском подходящей емкости пришлось повозится. Наконец, за книгами на полке он обнаружил запыленный оловянный кубок, нетерпеливо обтер его и налил фиолетово-красную жидкость.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});