Читать интересную книгу Опричник (СИ) - Теплова Арина

— Батя! Воевода меня в Коломну послал. Царя известить. Крымцы, с янычарами турецкими многотысячным войском сюда идут. Они уже Лукино разорили да разграбили, а теперь сюда быстрым ходом движутся. Через четыре часа будут. Воевода велел по посадам и слободам сообщить, что кто через три часа в кремль не придет, пусть по лесам хоронится. Закроют все ворота в крепости то на осаду.

Парень, стегая коня, стремглав поскакал далее.

— О, Боженьки! — завопила истерично одна из баб.

Глазеющие за вернувшимися девками бабы дико заголосили и кинулись к своим домам, клича своих детей, бегающих по улице. Мужики тоже жутко засуетились, словно позабыв свои недовольства про детей оборотня и проворно поспешили по своим дворам.

Многие жители, мужики и парни, не призванные в третий Казанский поход царя, а так же бабы, теперь работали в полях, где не было слышно колоколов. Тут же были снаряжены несколько дюжин проворных пареньков лет девяти-десяти, которые поспешили предупредить по окрестным деревням и полям о грозившей опасности. Поселяне и слободские проворно собирали провиант, лошадей и детей, и направлялись под укрытие кремлевских стен. Дети оборотня тут же стали почти своими, и с девицами, приведенными с болота и родными быстро направились по домам, чтобы уже позже, когда смертельная опасность минует разрешить эту щекотливую трудную задачу о детях.

10.3

Во дворе Бисеровых появился услышавший набат Михаил, примчавшийся с сенокоса, с косой на плече. Увидев Семена и Сабуровых живых и невредимых, он высказал радостное удивление и тут же закричал, снующей по двору Насте, которая пыталась сложить на небольшую телегу мешки со снедью:

— Настасья! Собирайтесь быстрее. Я через час приду за вами, отвезу вас за красные стены. Я пока за матерью сбегаю!

— Иди, Михаил, мы сами управимся, — сказал Семен, проворно запрягая лошадь в телегу.

— Хорошо, тогда я за своими, да еще тетку Ильиничну с детками по дороге захвачу, — крикнул Михаил и уже выскочил со двора Бисеровых, устремившись по шумящей улице вверх.

Свадьбу Настя и Михаил так и не справили. Игнатий Гаврилович потребовал дождаться возвращения с болот Семена, а теперь уже не до того было. Настя с матерью бегали из дома во двор, проворно собирая съестные припасы, уже наготовленные впрок на зиму. Они то и дело причитали, что до сих пор не вернулся от кузнеца хозяин семейства, который ушел подковать вторую лошадь. Дед Гаврила, как и обычно, спокойно сидел на завалинке, и то и дело подшучивал над ними:

— Ты, Алефтина, быстрее суетись, а то ворота, то кремля закроют.

Алефтина Бисерова пропустила мимо ушей слова свекра, и он хмыкнул, принявшись уже за Настю:

— Да, девка, отпустили на две недели то твоего Михаила со службы, чтобы женился, а он и не успел. А теперь, неясно возьмет ли кто тебя замуж то после?

— Что вы, дедушка, говорите такое? — тут же отозвалась Настя. — Вот крымцев прогоним и свадьбу то справим.

— Ага. Если только твой жених голову не сложит теперь, а тебя в рабыни нечистые не заберут. А если убьют из родных кого, так вообще траур на полгода будет. Какая ж свадьба?

Из избы вышла Людмила, уже переодевшись в свой обычный черный подрясник, и штаны с сапогами. Плащ на ее плечах был распахнут. Она начала помогать женщинам.

Видя суматоху и страх окружающих горожан, Василий обратился к Мирону:

— О чем, братец, задумался?

— Идти надо к воеводе Темкину в помощь, думаю, — ответил Мирон, даже не задумавшись. — Раз уж тут оказались, то и бить крымцев будем тут. Что от судьбы линять? Если суждено здесь погибнем, а если нет, то героями будем…

— Ты прав, братец, — подхватил Василий и, обернувшись к Людмиле, огласил:

— Людмила, мы к воеводе Григорию Тимкину в войско идем, чтобы помочь с крымцами. Ты с нами ступай, в кремле укроешься и дожидаться будешь пока не разобьем нечистых.

Людмила как-то странно и подозрительно взглянула на них и, быстро приблизившись, сказала тихо:

— Но паренек вещал – орды крымской несколько тысяч. А в гарнизоне тульском, наверное, не более двух сотен солдат стоит. Да и по посадам мужиков вряд ли наберется более двухсот. Все в войске царском теперь, вы же знаете. Не выстоять вам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Кто это сказал? Ты? — спросил Василий вызывающе. — Ты не обижайся, сестрица, но думаешь ты, как девица. А нам виднее.

— Тысячи янычар в осаде это много. Но в обороне даже с сотней бойцов держаться можно. Если умеючи, — подхватил Мирон и добавил уже почти ласково. — Ты, Людмила, не спорь, едем теперь в кремль, а дальше видно будет.

— Дело ваше. Я лишь свои думы высказала, — пролепетала девушка. — Если хотите, помогайте городу, я с вами рядом встану.

— Неужто тебе не в домек, — заметил мрачно Мирон. — Что после Тулы у этой орды крымской прямая дорога на Москву откроется. А это уже пострашнее будет…

— Да. Там наши матушка и сестрицы, — добавил Василий.

— Я тоже под начало воеводу встану, — отозвался Семен, слыша напряженный разговор молодых людей. Он только вышел во двор, облаченный в коричневый кафтан и с оружием на перевязи. — Я ведь должен был сейчас в походе на Казань в войске царя быть. Да ранили меня еще зимой сильно. Оттого, теперь дома лечился. А через месяц мне снова в полк приказано прибыть, а теперь хоть за родную землю побьюсь.

— Опять вместе повоюем, — кивнул Мирон.

А колокола церквей все били и били в набат, не прекращая и извещая округу о грозившей смертельной опасности…

10.4

Тульский кремль, выстроенный еще в начале века в 1520 году, возвышался на берегах реки Упы и являлся самым укрепленным сооружением в округе. Возведенный из белых каменных плит известняка и обожженного кирпича, на десяти аршинном фундаменте, с девятью высокими башнями с четырьмя воротами, стенами высотой в семнадцать аршин, длиной почти в версту по кругу, он являл собой неприступную средневековую крепость с окнами бойницами, тайными ходами и деревянными переходами на высоких стенах, где могло разместиться до нескольких тысяч воинов.

Уже почти два часа как через Ивановские, Пятницкие и Одоевские ворота Тульского кремля, за каменные красные стены, переправлялись многочисленные горожане, поселяне и даже жители дальних слобод, окружавших Тулу. Кто на телеге, кто пешим. С котомками, тюками, с домашним скотом и курами. Основную часть, бегущих от наступающих крымцев составляли женщины, дети и старики. Но были среди приходивших и мужики, но их было сравнительно меньше, не более пятой части от всех людей. В то время шла затяжная война с Казанским царством, и большинство пригодных мужиков были призваны в царскую армию, которая теперь стояла под Коломной, формируя новые полки для третьего похода на Казань, планируемого в конце лета.

Пугающие вести о приближении страшных тысячных полчищ янычар, разносились по близлежащим землям словно пожар. Но не все жители округи могли укрыться под сенью стен кремля, многие не слышали набата, или не успевали. И таких было очень много.

Стремительно перемещаясь по гудящему от телег, людей и бегущих воинов пространству внутри кремля, тульский воевода Григорий Иванович Темкин-Ростовский, не сразу заметил Сабуровых, окликнувших его. Братья Сабуровы, и Бисеровы – отец с сыном быстро представились Григорию Ивановичу и поинтересовались, как обстоят дела с подготовкой к осаде и бою. Княжеский сын, сорокалетний осанистый воевода Темкин-Ростовский, отлично проявивший себя во втором царском походе на Казань, еще два года назад был назначен первым воеводой в Тулу. Оглядев молодых людей, Григорий Иванович несказанно обрадовался, желанию молодых людей помогать в обороне, и возбужденно произнес:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вот спасибо Вам, голубчики, а то у меня воинов то только одни ополченцы, да бабы с детьми.

— Только ополчение? — спросил мрачно Василий. — В основном да. Гарнизон то всего сто двадцать стрельцов, а все остальные – местные ополченцы человек двести пока, но еще идут…

— Совсем плачевно, — заметил Мирон.

— Ну да, — печально вздохнул воевода. — Всех мужиков, да стрельцов еще по весне забрали в царский поход. А в ополчении у меня теперь одни негодные к службе мужики, да купцы с монахами всякие. Остальные старики или отроки. Толку то от них?