Читать интересную книгу Тяжело в учении, легко в бою (If You Like School, You’ll Love Work) - Ирвин Уэлш

– Да, я тоже так думаю. Значит, я виновата. Я его убила.

Мою кровиночку… – Она переводит взгляд на меня.

– Нет, не говорите так, – с жаром произносит Джейсон. – Вы же знаете Крейви – как решил, так и сделал. И никто не заставил бы его делать то, что ему не нравится. Если кто и виноват, так это я. И зачем я согласился ехать с ним в Перт на этот идиотский футбол! Надо было на автобусе или поездом.

Миссис Форсайт похожа на прозрачно-призрачное существо после тысячелетнего заточения.

– Говорят, он налетел на дорожный знак. Чья-то рука, рука человека согнула этот знак. – Ее голос превращается в горестные завывания; губы на пепельно-сером лице дрожат.

Я должна что-то сказать и встреваю:

– Хулиганы. Ходят и гнут дорожные знаки.

– Эта паскудная страна сожрала мою деточку! – вопит она от боли, а потом разворачивает свою ходилку и идет к двери.

Повернув к нам голову, бросает: – Уезжай отсюда, Джейсон, уезжай, малыш. Беги, пока можешь.

– Миссис Форсайт, я хочу отдать дань памяти Крейви…

Сделать кое-что для него и для вас.

Она останавливается. Оборачивается так, чтобы можно было видеть Джейсона.

– Я про похороны. Ему ведь по боку было все это христианское дерь… ой, простите. Только позвольте мне организовать прощание с ним. Такое, чтобы ему понравилось.

– Давай, сынок. Устраивай любую службу, какую хочешь.

Мне только и нужно, что увидеть его в последний раз в открытом гробу.

– Но… миссис Форсайт, – умоляет Джейсон.

А та уже ковыляет в своей ходилке за дверь.

Она уходит, и Джейсон говорит мне:

– Я уже давно об этом думаю. В смысле, как отсюда свалить. Вообще-то больше ни о чем я и не думаю.

– Не ты один, – говорю. – Так это была его мама? Мама Элл и Крейвица?

– Ага.

– Какой ужас, потерять ребенка. Да еще и такая кошмарная смерть… Как представлю: сначала оно в тебе растет, потом…

– Да, не повезло ей по-крупному. – Джейсон устало смотрит куда-то вдаль. – Сперва муж ее, Коко Форсайт, склеил ласты, потом в Интернет без трусов попала, а теперь еще это… – Внезапно в его взгляде, обращенном на меня, появляется напряжение. – Окажи мне еще одну услугу.

– Какую?

– Возле спортивного центра на скамейке всегда сидит один старикан. Знаешь его?

– Тот бомж? Мерзкий старый бомж?

Похоже, Джейсон не в восторге от моего описания.

– Да, – хмуро соглашается он, – мерзкий старый бомж.

Появляется медсестра – у нее обход, и Джейсон говорит тише, вынуждая меня наклониться. От него сладко пахнет свежим потом, словно девчачьей косметикой. Он рассказывает мне о своем плане.

– Ты шутишь, правда?

– Ни разу. – Он и впрямь серьезен.

Вернувшись домой, сразу спешу в стойло к Миднайту. Какое-то нехорошее предчувствие, и сердце неспокойно ноет. Ворота стойла распахнуты, и меня охватывает паника. Вбегаю и на мгновение даже успокаиваюсь – Миднайт на месте. Но он лежит на боку, и паника сменяется ужасом. Я падаю на колени рядом и не могу остановить слез. У него очень слабое дыхание, и слышится какой-то сухой свист.

Кормушка открыта.

Несусь домой со всех ног и кричу матери, чтоб вызвала ветеринара. Индиго бежит за мной обратно в стойло. Добсон приехал быстро, но все равно опоздал. Я обнимаю Индиго, мы обе рыдаем. Клиффорд обнюхивает труп Миднайта и обеспокоенно ржет. Проведя осмотр, Добсон кладет руку мне на плечо:

– У него были очень сильные колики. Скончался от переедания.

Из подъехавшего автомобиля выходит отец, на лице лицемерная скорбь.

– Мне так жаль, дорогая, – говорит он.

– Не подходи ко мне! – Я кидаюсь на него и толкаю в грудь. – Все из-за тебя! Это ты хотел, чтобы он умер. Мне никакие другие лошади не нужны. Никогда!

– Принцесса…

Теперь он так зовет Инди; во всяком случае, меня уже много лет так не называл. По-моему, с тех пор, как у меня начались месячные.

– Не лезь ко мне! – Я в ярости бегу к машине.

– Ну, давай, – кричит мне вслед отец, – давай беги к своему придурковатому дружку. Вот если бы ты меня вовремя послушала и позволила отвести Миднайта на конюшню к Ля Рю, где умеют ухаживать за лошадьми, такого бы не случилось.

Слышу, как Индиго захлебывается слезами, а отец ее успокаивает:

– Ну, ну, не плачь, милая. Успокойся, крошка. Ему уже не больно.

Выезжая со двора, я хохочу сквозь слезы. Вспоминаю про Джейсона. Если бы он работал, заметил бы, что отец или кто-то еше не закрыл кормушку.

Сама не помню, как доехала до магазина садовых принадлежностей. Глядя на здоровенные садовые ножницы, размышляю, что бы такого сделать ими плохого.

Уже стемнело, когда я останавливаюсь у «Старбакс» на чашечку кофе. Затем опять в машину и в Кауденбит. Думаю об отце, и о его самовлюбленности и ограниченности. Он застрял в мещанском болоте и никогда не узнает, на что на самом деле способен. Его устраивает верховодить среди тех, с кем он работает и пьет. А еше вспомнилось про зазнайку доктора Гранта. Тоже мне, лекарь выискался! А сам такой же, как его отец, который посылал измученных силикозом шахтеров обратно под землю, добывать уголь и добивать свои легкие. И про выпендрежницу Фиону Ля Рю вспомнилось, про всех этихтак называемых лучших людей города, жалких и ничтожных, презирающих таких же жалких и ничтожных остальных.

Злость на все и всех в этом мире раздирает меня на части; я хочу крови! Только теперь замечаю, что в руках у меня – здоровенные садовые ножницы. А вот и он, как всегда, сидит у входа в спортивный центр. И как всегда, практически в невменяемом состоянии. Гадкий, мерзкий бродяга.

Меня все еще трясет от ужаса, от того, что пришлось сделать, когда я подхожу к дому Джейсона; это рядом с железнодорожной станцией. Звоню, дверь открывает его отец. Сразу бросается в глаза ужасная отметина на лице. Глаза невольно останавливаются на ней на целую секунду.

– Да?

– Меня зовут Дженни, – выдавливаю наконец-то, – я подруга Джейсона. Мы уже встречались.

– Помню.

– Он попросил меня зайти и забрать для него одежду в больницу. Ему разрешили носить свою одежду.

Отец Джейсона смотрит недоверчиво.

– А вы его стилист по одежде? Лениво как-то работаете…

– Да нет, я ему просто помогаю.

Мистер Кинг сочувственно кивает головой.

– Заходите, милая. Я только недавно все постирал.

Прохожу за ним на кухню, где он выкладывает передо мной одежку: джинсы, футболку, джемпер, носки, трусы.

– Отлично, спасибо, – говорю я. Он складывает все это в пластиковый пакет из магазина.

– По-моему, обувь у него в больнице есть, но вот, на всякий случай, кеды; передайте ему.

– Будет сделано, мистер Кинг. Спасибо.

Отец Джейсона не прочь поболтать. Он, однако, дядька эксцентричный и с выдумкой. Мне он наплел о «неопровержимых доказательствах» того, что у муниципалитета на службе состоит целая шайка специально обученных котов, задача которых – рвать мусорные мешки, чтобы заставить жителей пользоваться новыми здоровенными мусорными контейнерами на колесиках. Наверняка, мол, тот гад-буржуй, который их производили в сговоре с какой-нибудь шишкой из городского совета.

– Миром правит жажда наживы и личной выгоды. Нет, я таки напишу этому говнюку Гордону Брауну*. Эх, перевелись такие, как Вили Галлахер в парламенте, или как Боб Селькирк в городском совете…

Миднайта больше нет.

Кроме Миднайта, меня здесь ничего не держало. Теперь я понимаю, что никогда бы отсюда не уехала – его бы не бросила. Отец… а ведь этот гад оказал мне услугу. Он меня освободил!

– …так что был бы я помоложе – и я непрестанно твержу это Джейсону, – бежал бы отсюда без оглядки. Молодежи здесь не место. Как там, в песне у «Фифти сентс»? «Лови бабло, а не умеешь -сдохни!». Какую работу, кроме темных делишек, могут здесь предложить?

* Гордон Браун – министр финансов Великобритании в 1997-2007 годах; лейборист; премьер-министр Великобритании с 2007 года. – Примеч. пер.

– Да, вы совершенно правы, мистер Кинг. – Я изо всех сил пытаюсь от него отделаться, наконец, извинившись, сбегаю.

Мчусь на машине обратно в данфермлинскую больницу. Отдаю Джейсону веши, когда время для посещения уже подходит к концу.

– Ты чего так долго? – буркает он.

У меня глаза на мокром месте.

– М иднайта больше нет. Кто-то оставил кормушку открытой. Мы всегда так внимательно следили, чтобы этого не случилось. Все знали, что он обжора и переедать ему нельзя…

– Да как же… бедненькая Дженни!.. – успокаивает меня Джейсон.

– Если бы он был не один… Если бы ты или я… От колик умирают не за пять минут. Если бы я вовремя к нему зашла! Он погиб из-за меня!

– Нет, Дженни, это просто несчастный случай.

– Отец говорит, его надо было отдать на конюшню к Ля Рю, там бы он был под хорошим присмотром. И ведь верно! – Я стараюсь взять себя в руки, перестать всхлипывать. – Я просто-напросто эгоистка, гадкий, самовлюбленный нытик. Вот взбрело мне в голову, что раз это моя лошадь, то и дома она пусть стоит у меня. И я облажалась. Не справилась с этой работой… Да и вообще, ни с чем в этой жизни не справилась.