Читать интересную книгу Аляска золотая - Андрей Бондаренко

— Очень славно! Есть, что называется, куда приложить свои медицинские познания! Лучше уж лечить людей — без сна и отдыха — чем убивать беззащитных животных…

«Похоже, братец, наша с тобой Александра Ивановна оседлала нового конька! Это я про охоту и любовь к диким зверям», — ударился в заумные разглагольствования внутренний голос. — А вот раненая рука прохиндея Антипки Ерохина — это куда как интересно! Наверняка, он специально себя тюкнул острым топором. Мол, какой такой Юкон? Я же почти инвалид! Разрешите, добрые дяденьки, остаться на зимовку в Александровске! Будьте человечны, поимейте жалость к раненому…».

Вслух же он приказал стоявшим рядом с ним капитанам Емельяну Тихому и Гансу Шлиппенбаху:

— Вот что, любезные мои морские волки! Процесс перемещения грузов в глубь полуострова не должен замедляться, даже не смотря на наличие такого количества заболевших. Поэтому извольте выделить по два бойца в грузовую команду! Пришла очередь бочек с китовым и моржовым мясом, да с рыбьей икрой…. А ещё бригаду грузчиков мы усилим за счёт командного состава. Я лично поучаствую, а также подполковник Ухов и Томас Лаудруп. Тяжёлая физическая работа, в меру, конечно же, она полезна для здоровья…

Он отвёл жену к морскому берегу, чтобы никто им не мешал и, ласково глядя в чуть испуганные милые глаза, тихо проговорил:

— Сегодня, моё сердечко, уже седьмое июля, надо поторапливаться. Как говориться в сентиментальных романах: — «Близился час расставания…».

— Тты что же, уже не вернёшься в Александровск? Я имею в виду — в этом ггоду? — начала заикаться Санька, а на её длиннющих ресницах предательски задрожали крохотные алмазные слезинки.

— Один раз ещё вернусь! Через несколько суток, — успокоил Егор. — Пока Людвиг и Герда собирают и испытывают катамараны, можно сделать ещё один рейс с грузом. А потом уже всё. Дойдём до истоков Юкона, соберём корабельную шлюпку и поплывём — в сопровождении двухтрёх индейских челнов…. Остальные шлюпки, катамараны и индейские каяки пойдут следом, по мере готовности. Неплохо было бы до пятогоседьмого августа доплыть до Клондайка. Нет, наверное, уже не успеть. Хотя, посмотрим, будем очень стараться…. А ты, душа моя, думай старательно над всеми деталями нашего весеннего плана, составляй подробные тексты писем. Кстати, а что у нас с Томасом Лаудрупом?

— Я с ним уже переговорила, — скупо улыбнулась Сашенция. — Кажется, парнишка полностью проникся и всё понял правильно. А Людвигу и Гертруде ты уже сам объясни — про цели и задачи…

На маршрут они вышли примерно через час после восхода солнца. Было пасмурно, ветрено, очень неуютно и както неприкаянно: краски окружающего мира неожиданно стали бесприютно блёклыми, бледными, напоминающими о существовании в природе такого неоднозначного времени года, как осень.

«Лето в этих северных широтах, как нам рассказывал незабвенный Джек Лондон, очень короткое и прохладное», — поведал ворчливый внутренний голос. — «То ли ещё будет, братец…».

Первым выступал драгунский капитан Йохансен, прошедший по намеченному маршруту уже два раза и досконально знавший дорогу: все её особенности, опасности и неприятные сюрпризы. За спиной шведа располагался — в специальной кожаной упряжи — большой бочонок со слабо просоленной икрой нерки, а на его левом плече лежали две толстые дубовые доски.

«А капитанто — силён и могуч, дай Бог каждому!», — уважительно прокомментировал внутренний голос. — «Икорка весит добрые два с половиной пуда, да и доски потянут килограмм на двадцать пять, не меньше».

Егор, шедший за Йохансеном, был нагружён не менее солидно: в его походном вещмешке лежал двухпудовый куль с ржаной мукой, прикрытый сверху и с боков стандартным офицерским плащом, за широким кожаным поясом размещались (помимо двуствольного пистолета) два тяжеленных топора, на правом плече висела лучковая шведская пила — для распилки брёвен на доски.

За Егором следовали: Людвиг, Гертруда, облачённая в мужской охотничий костюм, и Томас Лаудрупы, Ванька УховБезухов, его жена Айна, четыре матроса с фрегатов, сержант Дмитрий Васильев и семь рослых шведских гренадёр. Все путники были серьёзно нагружены всякой всячиной — в зависимости от физических кондиций и возможностей каждого. А ещё компанию носильщикам составляли три лохматых пса, причём к спинам собак также были приторочены (Айна постаралась, её псы почемуто слушались беспрекословно) объёмные тюки.

Санька, тоже желавшая прогуляться до озёр с поклажей за плечами, хмурилась и жалобно ныла по этому поводу, но Егор был непреклонен, строго заявив:

— Надо же кого надёжного оставить на береговом хозяйстве в помощь Николаю Савичу! В смысле — из элиты…. Так что, душа моя, присматривай тут внимательно за всем. Особенно — за детьми! Присматривай и тщательно размышляй — над нашими планами на будущее…. А переноска тяжёлых грузов на большие расстояния не способствует — дельным и эффективным размышлениям. Там все мысли, поверь мне на слово, только об одном: дойти до очередного привала и при этом не умереть…

За десятьдвенадцать минут перед выходом на маршрут Йохансен озвучил (на английском языке) новым носильщикам подробные путевые инструкции:

— Итак, нам предстоит пройти до первого промежуточного лагеря порядка сорока семи миль. Там сейчас находятся: известный вам охотник Свен, один из моих гренадёров и два плотника — крепостные нашего командора, сэра Александэра. Плотники старательно заканчивают сборку двух корабельных шлюпок, а охотник Свен и солдат охраняют склад и — поочерёдно — «подчищают хвосты»…

— Какие ещё хвосты? — опешил Ванька Ухов. — Шутить изволим, капитан?

— Ничуть ни бывало, подполковник! Просто многие неопытные носильщики не могут заранее рассчитать свои силы: возьмут в Александровске клади с избытком, устанут в дороге и начинают сбрасывать на землю поклажу по частям. Ктото дубовую доску оставит под кустом ракитника, ктото — тяжёлый мешочек с медными гвоздями. И чем ближе до промежуточного лагеря, тем больше остаётся на тропе таких «хвостов»….

«Ну, да! У Джека Лондона — при переходе через Чилкутский перевал — многие герои именно так и поступали, даже оружие выбрасывали, чтобы облегчить ношу![34]», — поддержал Йохансена начитанный внутренний голос.

— Третья разобранная шлюпка уже доставлена к последнему в цепочке озеру, из которого вытекает большая река, — невозмутимо продолжил швед. — Атабаски называют её — Юхоо. Сразу скажу: если бы не карта мадам Айны, то мы до сих пор искали бы — все эти нужные озёра и протоки…. Так что, искреннее вам спасибо, мадам! — церемонно кивнул головой в сторону индианки. — Теперь, большая ко всем просьба! Складывайте, пожалуйста, все излишки груза согласованно и совместно, чтобы потом их собирать было легче…. До первого промежуточного лагеря мы должны дойти за двое суток. Ночёвка — через двадцать три мили, на берегу ручья: там установлено три палатки, есть запас сухих дров, казанки и котелки, кружки и ложки. Как идём по маршруту? Да, как получится! У каждого свои возможности и привычки, поэтому передвигаться по тропе единой цепочкой, как показывает практика, не выйдет. Ктото делает после каждой пройденной мили короткую остановку, ктото делает длинный привал, пройдя миль пятьшесть…. Короче говоря, встречаемся уже вечером, у места ночёвки. Да, господа и дамы, посматривайте внимательно по сторонам: у седловины перевала и медведейгризли шастают, да и полярные волки — светлосерые такие — встречаются иногда…

Егор решил держаться за Йохансеном: какникак капитан — человек опытный, уже хаживал здесь с грузом за плечами, знает, что почём. Швед шёл — по свеженатоптанной, двухнедельной тропе — очень быстро, делая на удивление длинные (широкие?) шаги. Вернее, не шёл, а пёр вперёд, словно лось — в самом расцвете сил — на зов самцасоперника во время весеннего гона.

Первые две мили дались Егору легко, а потом неприятно и нудно заныли плечи, сбилось дыхание, на ногах повисли чугунные гири, по лбу, так и норовя попасть в глаза, поползли солёные капли пота.

«Да, братец, неправильный ты ведёшь образ жизни!», — укоризненно поморщился нравоучительный внутренний голос. — «Когда ходил в князьях и генералгубернаторах, так всё в каретах разъезжал. А последние два года — сплошное океанское плавание, гиподинамия, мать её…. Вот, и дыхалка уже совсем не та, что раньше, мышцы ног стали какимито дряблыми. Пешком надо ходить чаще, а ещё лучше — каждое утро бегать трусцой…».

Ещё через полторы мили Егор обернулся назад и с удивлением понял, что позади него никого нет.

«Понятное дело, остальные не выдержали предложенного темпа!», — тут же надулся гордым пузырём внутренний голос. — «Хиляки, однако! Впрочем, тот же Ванька Ухов задержался, явно, только изза своей молоденькой жены: здоровья в подполковнике — как суммарно у большого стада африканский слонов. Он и могучего Йохансена обошёл бы в два счёта, даже не вспотев, просто не хочет свою ненаглядную Айну бросать одну на тропе…»