выдвигаю свои условия. Кроме обещанной методики, которую вы передадите мне при личной встрече, на наш счет должны быть переведены сто пятьдесят миллионов. Встреча состоится только после перевода денег.
— На ваш счет? — выдавил он, пораженный моей наглостью.
— Именно.
— Давайте сначала встретимся, обговорим, посмотрим… — заюлил он.
По-видимому, в планах Глазьевых не было перевода мне денег. Но поскольку это было в моих планах, придется им свои планы подкорректировать.
— Чтобы вы скопировали мои документы и заявили, что они вас не интересуют? Ищите других идиотов. Нет. Жду перевода.
Я отключился и начал прикидывать, откуда велось наблюдение, поскольку оно точно было: звонок прозвенел, как только я вышел из-под купола. Пока засечь никого не получалось, хотя поблизости было достаточно зданий и людей в них тоже хватало. Возможно, если бы здесь был Постников или кто-то из его людей, определили бы сразу, но я не столь наблюдателен, а магия не позволяла выявить тех, кто наблюдал за мной на расстоянии.
Серый даже не закончил с куполом, как «Иван Иванович» позвонил опять.
— Ярослав Кириллович, я хотел бы знать, за что вы запрашиваете такие деньги. Может, то, что у вас, вообще ничего не стоит. И тогда наш договор смысла не имеет.
— Если для вас не имеют смысла пять толстых лабораторных журналов с подробными схемами и записями, то давайте на этом закончим, — предложил я.
За месяц мы хорошо подготовились. Фальшивка была качественная, состаренная без магии по всем правилам. При поверхностном рассмотрении от настоящих журналов наше творчество не отличил бы даже специалист. Но тех, кто использовал бы эти журналы как руководство, ожидал неприятный сюрприз. От непонятных значков вместо букв мы отказались, решив, что это будет слишком подозрительно, так что текст даже при условии многочисленных сокращений, был понятен, но создать по нашим записям что-нибудь было бы невозможно. Точнее то, что получилось бы, оказалось нежизнеспособно.
Конечно, жаль, если глазьевские сейчас пойдут в отказ и наша работа пропадет. Но Постников предположил, что если шума не будет, то через какое-то время наверняка найдутся и другие покупатели, может, не столь щедрые, но достаточно крупные, чтобы их сдать Ефремову.
— Я подумаю, — сухо сказал Иван Иванович. — Эко у вас аппетит-то разгорелся, Ярослав Кириллович.
Уточнять, что аппетит разгорелся не у меня, а у Ефремова, который и затребовал своему подразделению пятьдесят миллионов, чтобы легализовать наши сто, я, разумеется, не стал. Конечно, эти деньги можно было взять из той суммы, которую нам первоначально обещали, но Серый уже расписал все сто миллионов под неотложные нужды и было бы жестоко отбирать у него сразу половину. А еще — опасно. Я решил, что вставать между Серым и его планами чревато, и переложил риск на Глазьевых. Все равно они этими деньгами не могут рационально воспользоваться.
— Думайте, — согласился я. — Вашим согласием буду считать перевод денег. Без этого можете не звонить. Торговаться я тоже не буду.
Я отключил телефон и откинулся на спинку автомобильного кресла. Напряжение давало себя знать, хотелось добраться до кровати и отрубиться, а не болтать со всякими «Иванами Ивановичами». Подумав, я телефон вырубил вовсе, оставив только внутриклановый и для связи с Ефремовым. Вряд ли Глазьевы решатся столь быстро расстаться с деньгами, но если это произойдет, я хочу узнать об этом не раньше завтрашнего дня.
Интерлюдия 14
Глазьев смотрел на Елисеева в окно одного из своих многоэтажных складов, находящихся рядом с участком, который он удачно обменял на исчезновение из своей жизни Ермолиной. Кочергин как раз по телефону вешал этому молокососу лапшу на уши. По внешнему виду парня нельзя было сказать, что он что-то подозревает, слишком уж отстраненно он выглядел. А еще устало. Глазьев голову сломал, что он там делал на участке, который нагло закрыли куполом сразу после подписания документов, а сегодня Елисеев и его финансовым директором приехали и добрый час торчали внутри. Причем было совершенно непонятно, чем занимаются под прикрытием магической стены. А значит, непонятно, и к чему готовиться. Отдать участок между своих теперь не казалось Глазьеву хорошей идеей. С одной стороны, присмотр и право первого выкупа, но с другой — присмотр получается обоюдный, а с выкупом еще бабка надвое сказала, что выйдет.
Тем временем Елисеев отключил телефон и откинулся головой на подголовник сиденья. Кочергин разразился длинной проникновенной тирадой, настолько экспрессивной, что Глазьеву даже слово вставить не удавалось. Пока шурин ругался, мелкий поганец очнулся, достал телефон, что-то с ним сделал и опять откинулся с видом великомученика. Сволочь!
— Харе истерить! — рявкнул раздраженный Глазьев. — Говори, на чем остановились.
— Предоплату хочет. За пять журналов.
— Целых пять? — удивился Глазьев. — Нехило Вишневские там развлекались. А они точно все посвящены химерам?
— Я их в руках не держал, — буркнул Кочергин. — И не подержу, пока мы не переведем деньги. Елисеев сказал, что больше разговаривать не будет без предоплаты.
— Надо было предложить ему половину как предоплату, половину — после того, как убедишься, что это именно то.
— То есть ты предлагаешь заплатить? — удивился Кочергин.
— За пять журналов цена нормальная. Мы же скопируем, прежде чем нести Ефремову. Даже если деньги не вернутся, останемся в плюсе.
— Что значит не вернутся? — оскорбился Кочергин. — Все продумано. Мальчик уже зашел в ловушку, ему осталось только потянуть за приманку и крышка захлопнется.
— А за приманку он не потянет, пока мы ее не подвесим. Только знаешь что, Олег. Мне чем дальше, тем меньше хочется с ним связываться. Словно интуиция вопит: «Держись от него подальше если не хочешь проблем!»
— Интуиция? — хмыкнул Кочергин. — Я бы поверил, если бы она сработала, когда ты кабальный договор с Елисеевыми подписывал или когда Роман чудить начал. Но тогда она у тебя глухо молчала, а сейчас, когда мы можем вернуть свое, она внезапно заистерила. Она у тебя работает на нас или на Елисеевых?
Глазьев поморщился и посмотрел в окно на Елисеева, который, если судить по внешнему виду, бессовестно дрых и не собирался никому звонить и предупреждать, чего они с Кочергиным несколько опасались, почему и решили созваниваться в таком месте, чтобы была возможность наблюдать за реакцией. Реакция была в норме: Елисеев ничего не опасался, ни с кем не советовался и никому не говорил о подозрительном разговоре.
— Мы затратили время, связи и деньги на подготовку, — продолжал Кочергин. — Ты же помнишь, сколько мне стоило застопорить выдачу лицензии? Вечно тянуть с ней не будут, ровно до жалобы Елисеева тому же Ефремову.
— Хорошо, — решился Глазьев. — Но договаривайся о предоплате, остальную сумму