В следующее мгновение она увидела Саджана — опустошенного и разбитого известием. Саджана, от которого она так мечтала родить дитя, и это был бы самый желанный ребенок на свете! Пошатываясь, Аня встала и подошла к нему. Девушка упала перед ним на колени и обхватила за шею. Он почувствовал, как дрожит ее тело, и услышал: «Прости меня! Прости меня ради Бога!»…
Глава 42
Аня открыла глаза и тут же была вынуждена закрыть их вновь, так как солнце беспощадно вторглось через зрачок в мозг, разорвав его миллионами осколков. Девушка не смогла сдержать стона, откликом на который явился голос Наташи.
— Наконец-то ты пришла в себя. Я уже хотела снова доктора вызывать. Ты больше суток проспала.
Аня с трудом села на кровати, а Наташа заботливо поправила подушки, чтобы подруге было удобнее.
— Что произошло? — сдавленным голосом поинтересовалась Аня, оглядываясь по сторонам.
Она лежала на кровати в своей комнате, и кроме Наташи рядом никого не было. Видимо, озадаченная вопросом подруги, Наташа села на край кровати, настороженно глядя на нее.
— То есть ты ничего не помнишь?
— А что? — не поняла Аня, роясь в памяти.
— Совсем ничего не помнишь? — беспокойство Наташи нарастало.
Аня напрягла память и неожиданно для себя выудила из нее обрывки клочковатых воспоминаний. Приехал Саджан, а после — Виджай. Потом Виджай объявил, что все знает о браке Ани и Саджана. Потом братья подрались, а затем Виджай дал Ане развод и сказал, что не будет препятствовать свадьбе Саджана и Ани, потому что, по его мнению, они должны были связать себя узами брака, согласно местным традициям. Дальше в памяти девушки был провал. Пустота. Тягучая и липкая, от которой бросало в дрожь.
И тут в мозгу Ани вспыхнули отчетливые образы, слова, фразы, брызнувшие фейерверком. Они разлетелись по сознанию девушки обжигающими искрами, чтобы затем сложиться в невероятную картину — позвонил доктор Раджиш Кумар, и сказал, что у них с Виджаем будет ребенок! Это воспоминание заставило Аню громко вскрикнуть и глянуть на Наташу в поисках опровержения, но та наоборот, кивнула и сказала:
— Да, Ань, у тебя будет ребенок. — Помолчав секунду, она продолжила: — Прими мои поздравления, подруга. Ты подаришь жизнь малютке и станешь мамой.
Аня с ужасом закричала и отпрянула от подруги, будто та ее ударила.
— Этого не может быть, — заявила Аня.
— И тем ни менее…
— Этого не может быть, — упрямо повторила Аня, отпихиваясь от Ковалевой. — Я не могу родить этого ребенка.
— Раз уж внутри тебя зародилась жизнь, то хочешь ты того, или нет, а рожать придется, — философски рассудила Наташа, разводя руками, дескать, а куда деваться-то?
— А Саджан? — Аня оглянулась, будто ожидала, что тот внезапно появится в этой комнате.
— А что Саджан? — спросила Наташа бесцветным голосом, а потом поняла, что Аня не может помнить последние события. — Он заходил к тебе, пока ты спала, — добавила девушка, поправляя челку Ани. — Поцеловал в лоб, пожелал здоровья тебе и твоему ребенку, а потом ушел.
— Куда?
— В никуда.
… в никуда… Эти слова были наполнены такой безысходностью, что даже Аня, которой казалось, что хуже чем ей никому быть не может, поняла, что Саджану сейчас еще тяжелее.
Аня помолчала. Она не знала что можно сказать. Она вообще не понимала как теперь можно жить. Вся жизнь разрушена… Ребенок… Это такая ответственность… А как его можно любить, когда единственное, что испытывала к нему Аня, это была злоба? Именно ОН сейчас виноват в том, что она обязана оставаться женой Виджая, в то время как могла бы быть с Саджаном.
— А Виджай? — наконец выдавила из себя Аня, подумав о том, что ему сейчас тоже не сладко.
— Он переехал в другую комнату, сказав, что он не может делить с тобой одну спальню.
— Ну, хоть в этом повезло, — облегченно вздохнула Аня.
— Если назвать везением то, что любящий тебя мужчина сейчас вынужден испытывать невероятные муки, то тогда — да. Кстати, я сейчас говорю вовсе не о Саджане.
Аня сердито глянула на подругу. Ну почему та все время заступается за Виджая? Если он ей так нравится, пусть сама выходит за него замуж! Она даже не представляет, каково сейчас Ане, когда она обязана быть в роли жены этого замечательного, по словам Наташи, Виджая.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Перестань издеваться, — недовольно бросила ей в ответ Аня. — Я не виновата в том, что не люблю его и уж точно не виновата в том, что происходит сейчас.
— Так уж и не виновата? — фыркнула подруга. — Ты, случайно, не забыла о том, что могла бы рассказать ему все до свадьбы и тогда, возможно, тебе не пришлось бы сейчас носить его ребенка под сердцем.
— Наташа, ты так говоришь, как будто не знаешь, как все получилось, — в сердцах вскричала Аня и ударила ладошкой по постели.
Подруга, видимо, поняла, что перегнула палку и тут же пошла на попятную.
— Ладно, Ань, прости, я не хотела тебя обидеть. Просто ситуация идиотская, в которой мне жаль всех вас троих. Вроде как и никто не виноват, а кашу заварили такую, что три института за год не расхлебают. Это надо же было так умудриться! Зато теперь хоть понятно чего это ты каждый раз в обмороки хлопаешься и ревешь по всякому случаю. А то я уж ненароком думала, что у тебя со здоровьем что не так.
— Выходит, что хоть с ним проблем нет, — буркнула в ответ Аня, и тут же спохватилась: — А как мама? — спросила она, подумав, что именно ей приходится слишком много переживать за всех них.
— Плохо, — печально ответила Наташа и продолжила рассказывать о минувших происшествиях, ускользнувших от Ани: — Вчера после того, как ты в очередной раз потеряла сознание, стоя на коленях перед Саджаном, пришлось вызывать тебе доктора. К тому моменту как он приехал, Саджан перенес тебя в эту комнату и единственное, что сделал доктор, так это поставил тебе какой-то успокоительный укол. А вот миссис Варма забрали в больницу с сердечным приступом.
— О, Боже, мой! — всполошилась Аня, подскакивая с постели. — Я должна к ней ехать! Как же она там одна?
— Она не одна. С ней Виджай. Так что твое присутствие там вовсе необязательно. Лежи, Ань, отдыхай, береги силы и восстанавливай нервы. Тебе сейчас болеть нельзя, иначе ребеночек болезненным будет.
— Мне нет никакого дела до этого ребенка, — равнодушным голосом произнесла Аня. — Мне все равно, каким он будет, болезненным, или нет.
Глаза Наташи вылезли из орбит от услышанного.
— Да как ты смеешь говорить такое? — в ужасе вскричала она, отшатнувшись от подруги. — Ребенок ни в чем не виноват. Что ты за человек такой? Как ты можешь так говорить о своем ребенке?
— Это не мой ребенок.
— А чей же? — с вызовом бросила Наташа.
— Виджая. Он ему нужен, пусть он его и забирает, а я не желаю иметь ничего общего с этим мужчиной. Тем более ребенка!
Глаза Наташи потемнели от гнева.
— Этот мужчина, между прочим, настолько благороден, что собирался дать тебе развод, чтобы не мешать твоему счастью с Саджаном и он слишком сильно тебя, дуру, любит, чтобы не задать тебе хороший нагоняй за то, что ты спуталась с его братом. Это в России вы с Саджаном муж и жена, а здесь, перед лицом многочисленных индуистских Богов, вы друг другу НИКТО! Вы просто бывшие любовники!
Аня потупила взор, понимая, что подруга говорит правду. Все именно так! Но чувство противоречия и поруганной любви перечили здравому смыслу.
— Наташа, да как ты можешь так рассуждать? — вскипела Аня. — Свидетельство о браке, заключенном в России, является официальным документом во всех странах мира, так что мы с Саджаном муж и жена. Несмотря ни на что!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да? — елейным голосом спросила Наташа, скрывая за ним издевку. — А почему ты раньше не подумала об этом, когда давала обет верности Виджаю и ходила с ним вокруг брачного костра?
Аня посмотрела на подругу так, будто та была для нее злейшим врагом. Говорить о том, что у нее не было другого выхода, уже надоело, да и не имело смысла, так как об этом Наташа знала не хуже самой Ани, но почему-то все равно попрекала ее за молчание.