Читать интересную книгу Мастера детектива. Выпуск 9 - Барнеби Росс

– Не исключено, что и вы!

Совершенно сбитый с толку Жан уставился на него:

– Я? Я убил Штута? Господи, да чего ради?

– О, вот этого я не знаю! Мотивы преступления нам пока неизвестны. Кража, возможно. Исчезла некоторая сумма денег, перстень. Мы обязаны допросить всех, кто был в цирке вчера вечером.

– Всех? Ну тогда ладно! А я-то подумал, что только меня, персонально.

– Почему же вы так решили? Жан опустил голову, пожал плечами.

– Потому что я неудачник. Когда-то давно в доме, где я служил, была совершена кража. Подозрение пало на меня, и мне стоило большого труда снять с себя его. Вора в конце концов нашли… Но – поверьте мне! – все-таки сохранилась какая-то стесненность между мною и хозяевами. Я чувствовал, что они мне больше не доверяют, и при первой же возможности ушел от них. Еще у одних хозяев, где я служил, тоже случилась неприятность. Пропала какая-то драгоценность, брошка, что ли. Хозяйка потом нашла ее, просто она сунула ее в другой ящичек. Но я почувствовал, как надо мною несколько дней висело подозрение…

Шофер стал более разговорчивым. Он понимал, что сам должен защитить себя, и был начеку. Ошкорн мог вести допрос так, как считал нужным, одновременно задавая вопросы и о мадам Лора, и о нем самом, ее шофере.

Оказывается, вчера Жан был удивлен, что вечером ему пришлось везти хозяйку домой так рано. По пятницам она неизменно присутствовала на просмотре новой программы и редко уезжала из цирка до конца преставления. Он слышал, как зазвонил телефон, и даже поспешил в кабинет мадам Лора, но она его опередила и сама сняла трубку. Она даже еще не успела переодеться.

«Выходит, – отметил про себя Ошкорн, – чтобы вернуться в цирк, ей не пришлось переодеваться, да и шофер был уже готов. Если б она захотела, она могла бы выехать немедленно. Но она этого не сделала. Решила выиграть время для того, чтобы приехать со спокойным лицом, выиграть время для того, чтобы подумать, выиграть время для того, чтобы подготовиться к защите».

– Вы знаете, почему ваша хозяйка вернулась так рано?

– Нет, но, думаю, ей просто нездоровилось, потому что, едва мы приехали, она попросила меня принести ей стакан воды и ложечку. Я принес. Она достала из сумочки таблетку и растворила ее в воде. Я подумал, что у нее мигрень и из-за этого мы уехали так поспешно. Честно говоря, я был немного раздосадован, так как моя жена, не предупредив мадам, ушла в кино. Она рассчитывала быть дома до возвращения мадам. Я попытался объяснить это мадам и извинился, но она, казалось, не слушала меня. Только сказала, чтобы я не уходил из квартиры, поскольку, возможно, еще понадоблюсь ей.

– И правда вы ей понадобились.

– Да, чтобы отвезти ее обратно в цирк, где только что убили месье Штута. Но ведь этого она не могла предвидеть.

Ошкорн с любопытством взглянул на него.

– Это еще как сказать! Сами посудите, для чего еще вы могли понадобиться в тот вечер? Ведь было уже около половины двенадцатого.

– Я и сам думал об этом.

– Вы были в комнате, когда мадам Лора разговаривала по телефону?

– Нет, я вышел.

– Именно тогда ей сообщили о смерти Штута.

– Я потом догадался, когда узнал, что случилось. Мадам вышла из кабинета и велела мне быть готовым снова поехать в цирк.

– Но вы выехали не сразу? Жан помялся, потом ответил:

– Да, мадам выехала не сразу.

– Но ведь она была одета. Вы мне сказали, что, когда зазвонил телефон, она еще не успела переодеться.

– Я не знаю, почему мадам задержалась. Неожиданно Ошкорн перевел разговор на тему более конкретную. Он попросил шофера подробно рассказать ему, что тот делал с начала антракта и до отъезда из цирка.

Шофер смущенно и даже вроде бы в смятении почесал за ухом.

– Вы входили в помещение цирка?

– Да, но ненадолго. Я посмотрел первую половину представления, стоял в проходе, за униформистами. Там мадам не могла меня увидеть, а мне был виден весь манеж. Заметьте, мадам никогда не запрещала мне заходить в зал, но в принципе мое место – в машине. Когда началась пантомима Паля и Штута, я ушел. Их номер я видел уже много раз и предпочел выкурить на улице сигарету.

– Вы проходили около уборной Штута?

Он долго думал, прежде чем ответить, потом сказал, что нет, дальше коридора, открытого для публики, он не заходил.

– Кто может подтвердить, что во время убийства Штута вас в цирке уже не было?

– Жак Серве, один из сыновей месье Луаяля, он может подтвердить. Я пожелал ему доброй ночи, и он проводил меня до двери. И контролер может засвидетельствовать, что видел, как я выходил.

– Кто может подтвердить, что, перед тем как выйти из цирка, вы не зашли в ту часть кулис, где находится уборная Штута?

– Вот это – никто. Но – расспросите служащих цирка! – никто не сможет утверждать, что видел меня там.

Ошкорн отметил про себя, что он снова уклонился от прямого ответа, не подтвердил, что не был в той части кулис.

11

Жан де Латест хотел провести Патона в свой кабинет.

– А почему не в кабинет дирекции? – спросил тот.

– Скоро приедет мадам Лора и, естественно, захочет расположиться в своем кабинете.

– Я решительно протестую!

– Прошу вас, не ставьте меня в неловкое положение. Ведь мадам Лора – владелица цирка. Вряд ли она с готовностью согласится ожидать в коридоре.

Патон несколько секунд подумал. Взвесил все «за» и «против». Расположиться в директорском кабинете? Но ведь и правда, когда придет мадам Лора, трудно будет помешать ей войти в свой кабинет, а тогда придется вести допрос при ней. Когда-то еще приедет Ошкорн! Хорошую шутку он сыграл с ним!

Инстинкт подсказывал Патону, что свидетельство мадам Лора будет иметь первостепенное значение. У него уже составилось мнение об этой странной, скрытной, необычной женщине, и он думал, что присутствие Ошкорна было бы сейчас отнюдь не лишним. Но в то же время – и это было важно! – он хотел бы задать несколько вопросов Жану де Латесту без Ошкорна. Поэтому он согласился вслед за главным администратором пройти в его кабинет.

То, что Жан де Латест называл своим кабинетом, по правде сказать, было всего лишь чуланом, загроможденным какими-то папками и рулонами афиш. В уголке притулился небольшой письменный стол с портативной пишущей машинкой. Меблировку довершали два деревянных кресла.

Все произошло именно так, как предсказал Жан де Латест. Мадам Лора ровно в два часа вошла в цирк и сразу же направилась в свой кабинет, бросив по дороге Джулиано:

– Скажите этим господам, что я у себя.

Потом спокойно принялась перебирать какие-то бумаги. Однако она чутко прислушивалась к тому, что происходит в коридоре. Несколько раз подходила к двери, прислушивалась. Она порвала несколько бумаг, начала перечитывать какое-то письмо.

В эту минуту в дверь постучали. Она быстро сунула письмо в свою сумочку. Два инспектора вошли. Патон нахмурил брови.

– Эта комната будет опечатана, мадам… а пока мы должны просмотреть все бумаги.

– В моем кабинете?

– Но это еще и кабинет Штута.

Он нагнулся, собрал в корзине порванные бумаги и сунул все себе в карман.

Мадам Лора слегка отпрянула, но протеста не высказала. Ошкорн внимательно наблюдал за нею.

Полгода назад, во время следствия по делу Бержере, он уже имел возможность созерцать это спокойное строгое лицо, эти неторопливые уверенные движения, не выдававшие ни малейшего нетерпения, ни малейшего волнения.

Широкое, немного одутловатое лицо, еще сохранившее отблеск былой красоты. Нос прямой, пожалуй, немного мясистый, щеки пухлые, а под воротничком блузки угадывается слишком жирная шея. И все же это лицо казалось жестким. Такое впечатление создавал главным образом рот – необыкновенно тонкий, с абсолютно прямыми губами. Волосы у нее были седые, слегка подсиненные, волнистые, коротко стриженные.

Она не употребляла никакой косметики, и цвет кожи у нее был естественный, даже какой-то чуть мертвенный, и только на щеках проглядывали небольшие красные прожилки. Единственным кокетством, которое позволяла себе эта женщина, были ее ухоженные волосы, всегда тщательно причесанные, которым парикмахер по ее воле придавал легкий синеватый оттенок.

Отяжелевшее тело с полной грудью было старательно затянуто в корсет. Ее неизменно строгие костюмы и мужского покроя рубашки придавали ей мужеподобный вид.

«Пятьдесят или шестьдесят? – мысленно спросил себя Ошкорн. – Морщин совсем мало, но это еще ни о чем не говорит… Как эта женщина позволила подцепить себя паяцу? Ну, был бы уж на худой конец Паль, он выглядит очень романтично… но такое гротескное существо, как Штут!..»