Читать интересную книгу Почему и нет? Часть вторая - Александр Головчук

  Поверил бы, кабы не пистолет в рукаве мундира. Его углядел случайно, когда искал несоответствия в поведении майора, да еще благодаря тому, что его лошадка оскользнулась. Лешковский взмахнул руками пытаясь удержаться в седле, и мне пришлось подхватить его под локоть правой руки выпроставшейся из-под теплого плаща. Рукав мундира подтянулся, и на долю секунды открылся маленький убойный инструмент. Я такой же у Васильева видел. То-то майор в меховом плаще едет, а не в шинели. Это чтобы руки были свободны в любой момент.

  Умно. Но холодно.

  Были еще мелкие неточности, но уровень игры очень даже ничего. И с чего это мы взяли, что тогда свое дело лохи делали. Ни сети компьютерной не имели, ни лабораторий, ни ОМОНа. А справлялись, однако.

  Да и вообще - полицейский очень отличается от образа городничего из 'Ревизора'. Дядька тренированный и жилистый. Умный. Взгляд цепкий и недоверчивый, это когда считает, что я его не вижу. На кого больше всего похож? Даже затрудняюсь сказать. Не было такого типажа в моей жизни. На киношного жандарма, разве что, только не из дворян, а калибром поменьше. Волчара.

  Но мне - не противник. Коварство у него для этого времени вполне коварное, но для жителя двадцатого века, прошедшего перестройку и фазу дикого капитализма - не катит. Подлости в нем маловато. Наркоту клиенту в карман совать не стал бы.

  Хм... Наверное.

  Я отмалчиваюсь. Только 'да' и 'нет' на все попытки завязать со мною общение. Не иду на контакт, тоже играю, только оскорбленного офицера.

  К концу первого дня пути сложилась абсолютно идиотская ситуация. Он явно понял, что я его игру раскрыл, но то, что от меня нет никой реакции, его озадачивает.

  Располагаемся на ночлег в одной комнате постоялого двора. Поднадзорного с глаз майор отпускать не хочет ни на миг.

  - Не боитесь, что сбегу, пока будете спать, майор? - Мой вопрос после целого дня молчания не сбил с толку полицейского. Он ответил тут же.

  - Знаете, Сергей Александрович, у меня такое впечатление, что если бы вы пожелали сбежать, то уже бы давно сделали попытку. Не скажу, что вам она удалось бы но попытаться при соответствующем решении должны. Точно. Но не стали...Так что опасаюсь, но умеренно. Такая уж служба.

  - Господин Лешковский, давайте останемся на том же уровне наших отношений, что и прежде, то есть казенных. По имени отчеству у нас нет повода величать друг друга. - Сближаться с полицией в мои планы пока не входило. Выгодней держать дистанцию. - А насчет удалось или нет... Пять секунд требуется мне, чтобы вас нейтрализовать без вреда для вашего здоровья и три секунды, со значительным повреждением вашего организма. Уж простите. Не вижу препятствий.

  - Так уж и три секунды? - ишь ты, обиделся. - Мы в полиции тоже не лыком шиты. Можем кое-что. Армейского рубаку мне не впервой скрутить. Уж поверьте - приходилось.

  - Верю. - Я ответил абсолютно спокойно, может чуть-чуть насмешливо, и задул свечу.

  Несколько фамильярное обращение, несмотря на разность в классе табеля о рангах мне позволялось в связи со статусом кавалера двух орденов и мое происхождение. Лешковские, шляхтичи-единодворцы некогда были в службе у одного из моих прямых предков, епископа Горского, и именно ему род Лешковских и обязан своим нынешним возвышением. Я ненавязчиво напомнил майору об этом. Чисто из вредности.

  Путь до Вильно не близкий. Шестьсот пятьдесят верст зимней дороги. Почти две недели добирались. На предложения майора продолжить путь в санях, мол, и быстрее выйдет и комфортней, я ответил отказом. Дескать, в Вильно, где сейчас квартирует мой полк, я должен быть при положенном строевике. Формально я был прав и майор смирился.

  Мне нужно было время.

  Лешковский не терял надежды наладить со мной что-то вроде приятельских отношений, ведь дорога сближает людей. Но я постоянно вежливо обламывал его. Мне была пока еще не понятна моя роль в какой-то игре, которая уже шла. А в таких обстоятельствах лучшая политика не делать ничего, не говорить лишнего, не сближаться ни с кем. Так и ехали, по большей части молча. В конце пути мое присутствие рядом уже откровенно тяготило майора, но как говорится, это его трудности. Мне не привыкать путешествовать, мысленно отгородившись от незнакомых людей, с которыми делю дорогу в поездах, или в метро, а вот поручику это было трудновато. Не принято тут так.

  Чем ближе мы подьезжали к Вильно, тем больше я убеждался. Меня 'играют'. Нет, вариант, что моей кровушки станут требовать кто-то из родственников мною обиженных, существовал, и я его пока держал как основной. Тот же Фролин например. Штер-кригскомиссар - должность не маленькая. Практически - генерал от снабжения. Не вышло грохнуть меня наемниками - решил по-другому. Могло быть? Вполне...

  Но все больше просматривался вариант альтернативный.

  Что-то кому-то от скромного драгунского поручика Горского требуется. В узилище меня если и сунут так только для того чтобы обломать предварительно.

  У нас так любят. Мокнуть с головой в гуано, после за шкирку вытянуть и всю жизнь попрекать - что де запах от тебя не розами. А что сами и засунули, так это - за кадром.

  Времени подумать за дорогу хватало.

  Де Санглен ведь с полицейским министром Балашовым разругался полностью и ушел без людей и без поддержки. Новый же министр полиции Вязмитинов Сергей Кузьмич к Якову Ивановичу тоже особого расположения не испытывает, поскольку тот в свое время еще будучи у Балашова в фаворе, весьма поспособствовал к снятию того с должности военного министра в 1808 году. А теперь, когда по слухам Вязьметинову прочат место Петербуржского коменданта и командующего всеми войсками в Петербуржском округе, а также он имеет место в Государственном совете, шансов забрать воспитанные в столице кадры у де Санглена нет. За исключением двух, может трех человек.

  Не отдаст ему людей новый министр и из вредности, и из собственных интересов, народ-то Яков Иванович натаскал грамотный. А значит что? А значит то, что ему люди нужны.

  А где взять? И каких?

  А таких, что себя уже проявили, но сейчас не у дел. Как, например, поручик Горский.

  Ему-то надо. А вот мне? А мне-то оно на кой?

  В батраки не пойду. Одно дело пригласить по человечески, дело-то нужное для России. Думаю, согласился бы, да еще и с охотой. Но тут явно планируют ломать через колено. Не люблю такого. Это - раз.

  Моим патроном пока числится князь Кочубей. Он мне до теперь гадости не сделал, ну и я к нему соответственно лояльность сохраняю. Кочубей сейчас на спуске, а де Санглен, напротив, на подъеме. Какие между ними отношения? А Аллах его ведает, но не думаю, что хорошие. По-любому менять покровителя - дурной тон. Это - два.

  Вывод - не пойду в Высшую военную полицию. Если будут ломать шантажом - не пойду. Свалю за кордон. С Бонопартием можно не только в России воевать.

  А заставить могут в приказном порядке? Как военного?

  Хм... Могут.

  А если так?

  - Рад стараться! Готов служить, но - зело глуп. Весь ум в стихи ушел. Могу предложить себя только в роли силовика-боевика-рубаки. Берите какой есть, но не обессудьте за мою солдафонскую тупость...

  Где-то так примерно. Ну как черновой вариант - годится.

  Чем сходны гауптвахты в мое время и теперь? А тем, что зимой в них холод собачий. Тот печник, который клал печку в этом здании, был безруким. И с угаром, дымит зараза, тяги никакой, да еще и остывает через час после того как протопят. А топят дважды в сутки. В общем - не Канары.

  Я уже пережил четыре топки. Двое суток кукую. Меня никто не тривожит, кормят неплохо, питаюсь из солдатского котла совместно с конвойцами. Все мои вещи находятся со мною вместе в крохотной коморке с голыми деревянными нарами. Кроме оружия, естественно. Его я оставил в оружейной пирамиде гауптвахты вместе с кожаной амуницией и каской. Вещи осмотрели больше для порядку, так что моя китайская раскладушка со мною. Ножом такой инструмент здесь не считается. Кстати, нож из столового походного набора тоже не отобрали.

  Офицер конвоя, узнав мою фамилию, подкинул матрац набитый сеном и здоровенную, хоть уже и малость потертую медвежью шкуру, для тепла. По моей просьбе принес и бумагу с чернилами, гусиные перья и яркую лампу, которую раз в день заправляли маслом. Льняное масло дает хороший ровный свет, вот я и занимаюсь творчеством, а вернее плагиатю потихоньку, коли уж выпала такая возможность.

  Ворона я не рискнул ставить в конюшню вахты, а пристроил в городской платной конюшне, оплатив неделю. Знал, что лошадка не пропадет, а по истечении этого срока будет забрана Гаврилой. Хотя, думаю, моя судьба должна решиться раньше.

  Сегодня мне передали весточку от него и большую продовольственную передачу в корзинке, и я с начальником караула и помощником коменданта в тесном офицерском кругу ее с аппетитом потребляем. Гаврила расстарался насчет вкусностей, да и три бутылки отличного вина из Испании пришлись более чем к месту. Сообщил, что он с Виверрой и Шунгой уже давно в Вильно и жаждут развлечений. Ждут только команды.