— Читала, Андреевна, сегодняшние «Файненшл Таймс»? — спросила одна.
— Да некогда мне было, Леонидовна, — ответила другая. — Нина нынче во вторую, так я в кассу с утра. Компенсацию выправила, да за одно уж договор по срочному вкладу пролонгировала. Потом в клинику зашла на четверг на зубы записалась и… Что ещё? А-а, за телефон же оплатила. Так до обеда и пробегала. Не до газет было. А что пишут-то?
— Так акции «Газпрома» на тридцать пунктов рухнули.
— Да ты что?! Господи Иисусе! То-то я всю ночь промаялась. Только под утро и уснул. И сон главное снился какой-то такой странный. Будто птица я, а взлететь не могу. Разбегаюсь будто, разбегаюсь, а всё никак. Оно вот, стало быть, к чему.
От бабкиных воркований я слегка размяк, и чуть было не уснул. Того гляди, и миссию провалил бы, но слава Силе едва начал клевать носом, во дворе застукало и забрякало. Сквозь ленивый кошачий прищур я увидел, как в сторону двух металлических гаражей пробежал заполошный мужик в спецовке и резиновых бахилах. На плече у него висела офицерская сумка, из которой торчала рукоятка разводного ключа. Мужик, испуганно озираясь, быстро шмыгнул в щель между гаражами и там затаился. И только он спрятался, во двор с диким гиканьем, поднявшим ввысь ленивых, жирных голубей, ворвалась ватага пацанов. Пугая небеса игрушечным оружием, пацаны вихрем пронеслись через двор и скрылись за углом общаги.
— Ребятня опять Потапова гоняет, — объяснила происшествие Андреевна.
— Судьба у него такая, — отозвалась эхом Леонидовна и пропела по-стариковски: — О-хо-хо хо-хо хо-хо.
Что произошло потом, как судьба-злодейка обошлась с сантехником Потаповым, поймали его пацаны или нет, я так и не узнал, поскольку во дворе появился Рома Щеглов. Обознаться я не мог: высокий, тощий, чёрная блямба на правой щеке и авоська с продуктами в руках. Всё сходилось. Окончательно я убедился, что это он, когда окликнул его по имени. Услыхав своё имя, шустрила вздрогнул, оглянулся затравленно, подтянул «треники» и рванул к дверям общаги. Немедля не секунды, я сорвался со скамейки и с криком «Я — годзилла, ты — японец!» припустил за ним. Со старта развил приличную скорость и почти догнал его на пролёте второго этажа, но споткнулся о кинутую авоську и растянулся. А Рома поскакал себе выше. Я подумал, сейчас рванёт в коридор третьего этажа, но, отводя беду от собственного гнезда, Рома метнулся к металлической лестнице, ведущей на чердак. Взобрался быстро, по-обезьяньи, и выбил головой оцинкованный люк. К тому моменту я уже был совсем рядом, подпрыгнул и сумел ухватить беглеца за ногу, но он, будто ящерица хвост, оставил мне на память дранный кед и исчез в темноте.
Экий ты, Рома, вёрткий, поразился я. Запустил трофеем в стену и тоже полез наверх. Пока выползал на чердак, Рома уже улизнул на крышу. Ничего не оставалась, как подняться по деревянному настилу к одному из трёх проёмов и выбраться наружу.
Рома стоял на гребешке двускатной крыши и угрожающе размахивал прихваченным где-то по пути куском металлической трубы. Когда я сделал шаг в его сторону, он заорал:
— Отвали от меня! Отвали!
— Кончай, Рома, дурить, — сказал я как можно миролюбивее. — Брось дрын, шагай сюда. Перетрём и разойдёмся.
И чтоб окончательно его утихомирить, в два приёма вытащил кольт.
Однако вид оружия возымел на Рому обратное действие. Поначалу да, он замер, но спустя секунду издал рычащий возглас и кинулся в атаку.
Всё, пожалуй, закончилось бы рукопашной, когда бы не ветхость шифера. В одном месте он треснул, Рома споткнулся, потерял равновесие и, продолжая орать, теперь, правда, по другой причине, понёсся мимо меня к краю крыши. Потеряв по пути трубу, парень сумел ухватиться за волноводы самопальной антенны. На секунду показалось, что выкрутился, но антенна была закреплена так плохо, что ничем ему не помогла. Гнилые верёвочные растяжки лопнули, Рома ойкнул и сорвался. В последний миг, однако, извернулся и каким-то чудом ухватился за ржавый трос ограждения.
Ни фига не гимнаст, прикинул я. Больше двадцати секунд не провисит.
Подошёл и, глядя ему в перекошенное страхом лицо, спокойно поинтересовался:
— Ну и как оно?
— Да иди ты, — нашёл силы огрызнуться беглец и безуспешно попытался подтянуться.
— Не груби, Рома, тебе не идёт. Скажи лучше, для кого мобилу тиснул?
— Какую мобилу?
— Со стола у дамочки в редакции журнала, — напомнил я. — Для кого?
Секунды ему хватило, чтоб вспомнить всё:
— Для себя, конечно. Продал бы рубля за полтора.
— Врёшь?
— Нет, мужчина, не вру.
Ответил и стал кусать губы. Силёнки кончились, терпёж тоже, висел чисто на характере. И оставалось ему висеть от силы секунд пять-шесть. Тут стало мне, конечно, понятно, что говорит он правду. В таком положении, в каком он в тот момент находился, врут только конченные придурки. Он придурком не был. Кем угодно — жуликом, забулдыгой, ненадёжным заёмщиком, скверным отцом, но только не придурком. И стало мне за него радостно. Снаряды тёмным не подносил, следовательно, не безнадёжен. А что версия оказалась пустоцветом, так это ничего. Отрицательный результат тоже результат.
Быстро сунув пистолет в кобуру, ухватил я Рому за шкирку (верности ради — двумя руками), упёрся каблуками в стойки леера и потянул.
— С виду худой, а по весу не скажешь, — проворчал я, когда беглец оказался в безопасности.
— У меня кость тяжёлая, — на полном серьёзе пояснил он, рухнул обессилено и обнял шифер. Так, наверное, лапает землю матрос, которого выкинуло на берег после кораблекрушения.
— Чего бегал-то? — спросил я, присев рядом.
— А ты, мужчина, чего за мной бегал?
— Я первым вопрос задал.
Почуяв нутром, что никакой опасности от меня не исходит, Рома перевернулся на спину и признался:
— Думал ты от Паши Йогурта. Денег я ему должен. Паше. Одиннадцать рублей. — И тут вновь насторожился: — Но ты ведь, мужчина, не от Паши?
— Расслабься, не от Паши я. Не от Паши, не от Саши и даже не от Даши. Я от себя.
Тут Рома попытался переварить, как любит выражаться Лао Шань, структуру момента, не смог и пожал плечами:
— Так и не всосал, чего ты, мужчина, хотел-то.
— Вопрос задать, — сообщил я. — Вопрос задал, ответ получил, могу теперь идти.
— Ну ты, мужчина, и лось. Ну ты, блин горелый, меня и напугал.
— А ты не воруй, пугаться не будешь. Бабки нужны, иди работать. Сварщиком, к примеру. Спрос на них сейчас большой. Я бы сам пошёл, да, видишь, глазки болят.
Рома к тому моменту уже окончательно пришёл в себя. Сел, окинул меня недоумевающим взглядом и ответил, не претендуя на оригинальность:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});