- Ты вернулся, волк!.. - дрожа от радости и не веря сама себе, пробормотала она. Волчья песня странным образом пробудила к жизни ее угасающее естество. - Ты здесь! Ты зовешь меня! Конечно, конечно... радостно сипела она, карабкаясь, как кошка, по рыхлым склонам, усыпанным листвой. - Я нужна тебе, как младенцу мать, как зеленым росткам солнце... Да-да! Я ждала тебя, мой черный волчище!
Ловко, как юркая мышь, скользила она между деревьями и наконец добралась до холма, где на самой вершине под одинокой лиственницей поджидал ее черный волк. Почувствовав чье-то незримое присутствие, волк насторожился и замолчал, вслушиваясь в тишину. Его зоркие глаза замечали каждое движение в темных чащах, но старуха подобралась к нему незаметно, слившись с тенью дерева, и когда запрыгнула ему на спину, он взвизгнул от страха. Холодные, как железо, пальцы больно ухватили его за загривок, а в бока вонзились костлявые пятки.
Волк в ужасе затряс головой, запрыгал, кубарем покатился вниз с холма, пытаясь скинуть с себя кошмарную всадницу, но старуху это только развеселило.
- Кто ко мне пожаловал! - радостно хохотала она. - Сама прекрасная королева, Таотис! Какое счастье! Теперь твоя неземная красота будет моей! Я так давно мечтала об этом, - захлебываясь от восторга, визжала она. - Ты не поверишь - я так горевала, когда ты отравилась!
Обезумевший волк несся по холмам, а старуха, хватко вцепившись острыми когтями ему в загривок, выкрикивала пугающие обещания:
- Сначала я отберу у тебя твои чудные голубые глаза! Потом волосы...Потом твои белые, как этот снег, зубы... Потом... Нет! Прежде всего я отберу у тебя твой голос! Конечно, как я забыла? Твой нежный голосок, незабываемый и переливчатый, как у довольной, сытой кошки...
Волк трясся, как в лихорадке, сердце у него билось гулкими частыми ударами, словно большой колокол, деревья сливались перед глазами в сплошное темное пятно, и даже снег казался черным. Предчувствуя скорую гибель, он замедлил бег и вдруг среди оглушительных старушечьих воплей различил далекий тихий голос, ласково зовущий его. Волк остановился: ноги у него дрожали и хотелось выть. Эта пришедшая издалека мощная волна любви, заботы, сочувствия отрезвила его, придала сил, и он побежал на голос как к своему спасению, как к желанному огню, способному обогреть в ледяную стужу. Он сделал круг, вернулся к холму, у которого ждала его Лотис, и остановился у подножия. Старуха продолжала что-то верещать, но волк уже не слышал ее силы у него кончились, он едва не падал с ног от усталости и страха.
- Я принимаю тебя, Кавис, - раздался вдруг негромкий и спокойный голос из-под ярко зеленеющего высокого кедра.
Всадница, оседлавшая черного волка, замерла на полуслове и медленно повернула голову.
- Я жду тебя, - сердечно, как лучшему другу, сказала Лотис скрючившейся на спине волка колдунье и протянула к ней руки.
- Нет-нет, - пугаясь, глухо забормотала та и затрясла головой. Пучок жидких волос на ее затылке сразу растрепался. - Я не хочу...
- Я принимаю тебя, - повторила Лотис и шагнула вперед. - Иди сюда.
Старуху била крупная дрожь. Она как-то сразу утратила свой зловещий непобедимый вид и превратилась просто в жалкое уродливое существо. Не в силах бороться с неподвластным ей, она слезла со спины волка и, послушная, как маленькая девочка, засеменила к зовущей ее статной голубоглазой красавице.
- Принимаю твои черные мысли и дела, твою безмерную ненависть к человеческому племени и зло, которое ты сеешь вокруг, - говорила Лотис. Старуха слушала завороженно, будто ей рассказывали сказку, и хныкала от страха. - Принимаю всю ту грязь, что ты носишь в своей душе, и силу - всю без остатка - огромную, черную, враждебную роду Тао.
Заваливая набок свою тяжелую голову, старуха наконец добрела до Лотис, и та приняла ее в свои объятия. Они долго стояли так, обнявшись, и лицо Лотис становилось все бледнее; все сильнее дрожали ее руки, не выпускающие страшную старуху. Та словно воды в рот набрала и стояла смирно. Наконец руки ее повисли, как плети, и Лотис с усилием произнесла:
- Я приняла тебя, Кавис, чтобы истребить навсегда. Тебя больше нет.
Она разжала руки. Как подкошенная, колдунья повалилась к ее ногам и начала стремительно уменьшаться, пока не исчезла совсем. Побледневшими губами Лотис принялась шептать заклинания, борясь с тем, что вошло в нее. Лицо ее осунулось, глаза запали, и было видно, что ее мучают жестокие боли.
Черный волк, поставив торчком свои острые уши, внимательно следил за ней, и чем хуже становилось Лотис, тем настороженней и ярче горели желтые волчьи глаза, тем ближе, припадая к земле, он подбирался к слабеющей от боли женщине. И когда она упала на колени, волк одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние. Он пригнул к земле огромную голову, страшно оскалил пасть, показав ужаснувшие бы любого клыки, но Лотис, собрав все силы, строго крикнула ему:
- Тиса! Возвращайся! Немедленно... Скажи Дизи...
Шатаясь, она поднялась с колен, и волк отпрянул. Словно загнанный, он тяжело дышал и страшно щерился, потом понюхал воздух и исчез между качающимися на ветру черными соснами.
Услышав от Тисы страшную весть, Дизи бросился за помощью к Властиславу. Король оседлал коней, и они все втроем помчались туда, где осталась Лотис. Они нашли ее лежащей без памяти, в горячке. Стараниями сына пришедшая в себя, она радостно хохотала и показывала пальцем на бледную от страха Тису. Они пробовали усадить ее в седло, но кони взбесились испуганно ржали и дико поводили глазами, норовя вырваться на свободу.
Тогда Тиса, ухватив за повод коней, поскакала в замок, а Властислав с Дизи, скрестив руки, понесли Лотис. Она пронзительно визжала и все время норовила ударить Дизи по лицу, так что пришлось связать ей руки. Они шли всю ночь. Когда Дизи уставал, Властислав тащил Лотис на спине.
- Хорошие новости, Александр, - сказал Сон. - Мы нашли сейф.
- Вы вскрыли его?
- Конечно, как ты просил. Восемьсот цифр. Как ты можешь держать их все время в голове?
- Документы нашли?
- Я думаю, ты должен сам взглянуть на это...
- На что?
- На то, что внутри.
- Ты что, пугаешь меня?
- Я же сказал, что новости отличные.
...Уже через два часа Тики был в резиденции Сона. В сопровождении нидов он быстрым шагом вошел в зеленый зал, посреди которого стоял сейф большое темно-красное яйцо на трех ножках. Тики нажал кнопку. Яйцо раскололось пополам, верхняя его половинка медленно откинулась назад. Внутри, обхватив руками колени, сладко спал мальчик. Тики погладил его черные волосы.
- Ах, ты, шалопуп... Так меня напугал...
Силы безумной удесятерились, и Дизи с Властиславом, только прибегнув к помощи Яна и Федора, смогли заковать ее в цепи в самой надежной темнице замка, где были глухие стены без окон. Лотис искусала им руки, крича при этом страшным голосом на весь замок. На головы своих мучителей она насылала самые жуткие проклятия и пророчества.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});