Поздние авторы, напряженно всматриваясь в старинный первоисточник (может быть, какой-то вариант Евангелий), назвали Дух Святой — «испарениями», а само слово ДУХ превратилось у них в выражение: жрица ВДЫХАЛА испарения. Результат такого «вдыхания» классики поняли более или менее правильно — на женщину, дескать, СНИЗОШЛО БОЖЕСТВЕННОЕ ВДОХНОВЕНИЕ. Однако Страбон уклончиво назвал вдохновение — одержимостью. В общем, все ключевые слова Страбон донес до нас правильно, однако суть дела не понял, приземлил важный религиозный сюжет. Кроме всего прочего, свою роль могло сыграть и скептическое отношение некоторых авторов к догмату Непорочного Зачатья. Как мы неоднократно указывали, этот сюжет вызывал в древности множество споров. Вот и в данном случае Страбон превратил евангельское Непорочное Зачатье — в странноватое вдыхание жрицей неких испарений, поднимающихся из пещеры.
Отметим важный факт. Оказывается, «жрецы Аполлона требовали, ЧТОБЫ ПИФИЙСКАЯ ЖРИЦА БЫЛА ДЕВСТВЕННИЦЕЙ» [196:2], с. 150. Все понятно. Тем самым, в течении нескольких столетий Пифии-девственницы в Дельфах (на Фиоленте) как бы «изображали» Деву Марию, в память о далеких событиях XII века, развернувшихся здесь, вокруг Непорочной Девы.
ВЫВОД. Основой мифа о прорицаниях жриц в Дельфах является история о Непорочном Зачатии, когда Дух Святой снизошел на Деву Марию. При этом все пифийские прорицательницы — жрицы-девственницы — символически изображали Деву Марию.
Теперь становится понятно, почему прорицания дельфийских женщин-жриц (а мужчин прорицателей тут не было) воспринимались людьми как непререкаемая истина. Ведь послание символически исходило от Духа Святого, от Девы Марии. Она же — античная богиня Диана, Партенос.
Однако нам еще рано расставаться с сюжетом о «превращении» Духа Святого во «вдыхание испарений». Эта история явно волновала старинных авторов. Не обошел ее стороной и Павсаний. Вот что он рассказывает о Дельфах.
«Дельфа они считали сыном Аполлона… Впоследствии окрестные жители стали называть город и ПИФОНОМ, а не только Дельфами… Сказание, которое особенно широко распространено среди людей, говорит, что тот, кто был здесь поражен стрелой Аполлона (то есть дракон — Авт.), СГНИЛ И ЧТО ОТ ЭТОГО ДАНО ГОРОДУ НАЗВАНИЕ ПИФОН; в те времена понятие „гнить“ обозначали словом „пифестай“, и потому Гомер в своих стихах о сиренах говорит, что их остров был полон костями, потому что люди, слушавшие их песни, „СГНИВАЛИ“. Убитого же Аполлоном поэты считают драконом и говорят, что он был поставлен Геей (землей) СТОРОЖЕМ ПРОРИЦАЛИЩА» [625:0], т. 2, с. 253.
Отсюда, как считается, произошло и само слово ПИФИЯ, обозначающее прорицательницу в Дельфах. Комментаторы Страбона добавляют: «Пифия или Пифо… этимология от pythesthai — „ГНИТЬ“ (так как дракон, убитый Аполлоном, СГНИЛ НА ЭТОМ МЕСТЕ)» [819], с. 821.
Вот еще один комментарий на эту тему: «ПИФОН, ДЕЛЬФИНИЙ… в греческой мифологии чудовищный змей, рожденный землей Геей. Опустошал окрестности Дельф и сторожил древнее прорицалище Геи и Фемиды в ДЕЛЬФАХ… Гера поручила Пифону воспитание чудовищного Тифона. Аполлон, убив Пифона, основал на месте древнего прорицалища храм и учредил Пифийские игры» [533], т. 2, с. 316.
Это уже совсем интересно. Нас уверяют, будто слово ПИФИЯ, а также ПИФОН — второе название знаменитых Дельф, означало, по сути, ГНИТЬ, сгнивать. Дескать, легендарные пророчества, к которым с трепетом прислушивался весь древний мир, были как бы ГНИЛОСТНЫМИ, исходили от чего-то ГНИЛОГО, то есть ДУРНО ПАХНУЩЕГО. А если тут вспомнить про ИСПАРЕНИЯ, которые вдыхала Пифия, то получается, что испарения были вроде как ГНИЛОСТНЫМИ.
Буквальное понимание всего этого, по меньшей мере, странно. Скорее всего, все проще, и никакой ГНИЛИ, ДУРНОГО ЗАПАХА в Дельфах не было. А было вот что. Некоторые старинные авторы, скептически настроенные по отношению к христианскому догмату Непорочного Зачатья и к Духу Святому, исказили первичный сюжет, и тенденциозно истолковали слово ДУХ как «дурной запах», то есть «тухлый запах». Вместо ДУХ написали ТУХЛЫЙ. После чего стали глубокомысленно рассуждать на тему гнили, гнилостных испарений и тому подобное. Открылось большое поле для схоластических ученых толкований и спекуляций. Скорее всего, такая лукавая подмена была сделана намеренно. Решили слегка поиздеваться над христианами. С умным видом. Дескать, дракон погиб, сгнил, стал ВОНЯТЬ, повсюду в святилище распространился дурной дух, запах. Отсюда, мол и название — Пифия-Вонючка для ваших прорицательниц: Напрасно вы их так уважительно слушаете…
Очень интересно, что с такой подменой, борьбой разных религиозных течений на страницах летописей, мы уже сталкивались. Вкратце напомним обнаруженный нами сюжет из известной поэмы Фирдоуси «Шахнаме».
Иранский правитель Дараб был уже в возрасте и решил жениться на юной красавице Нахид — дочери властелина Филькуса.
«Однажды, украшена, умащена, в ночи возлежала с Дарабом жена. Вздохнула она глубоко, и тотчас владыка иранской земли, ОМРАЧАСЬ, ОТПРЯНУЛ И К НЕЙ ПОВЕРНУЛСЯ СПИНОЙ — В ДЫХАНЬЕ УЧУЯЛ ОН ЗАПАХ ДУРНОЙ. Нахмурились брови Дараба тогда, и радости в сердце уже ни следа. Искусных созвать лекарей он велит, немедля вести умудренных к Нахид. Один врачеватель, чей опыт немал, ей снадобье надобное отыскал — траву, что гортань, словно пламенем жжет, что звал „искендером“ румийский народ. Вот смазано горло умелой рукой — у бедной тут хлынули слезы рекой. Гортань обожгло, стал пурпуровым лик, А ЗАПАХ НЕДОБРЫЙ ПРОПАЛ В ТОТ ЖЕ МИГ. Душисто царевны дыхание вновь, но поздно — ПОКИНУЛА ШАХА ЛЮБОВЬ. ЖЕНУ С ТОЙ ПОРЫ ОН ЛАСКАТЬ ПЕРЕСТАЛ И ВСКОРЕ К ФИЛЬКУСУ ЕЕ ОТОСЛАЛ.
Она уж под сердцем плод брачных утех носила, но это скрывала от всех. Урочное время когда истекло, родился младенец: КАК СОЛНЦЕ — ЧЕЛО, так складен, так благоуханен, что мать его Искендером решила назвать…» [876:2е], с. 369–371. И так далее.
Рассказ Фирдоуси, из которого мы, в целях экономии места, привели лишь один фрагмент, чрезвычайно насыщен и интересен. Процитируем тут итог нашего исследования (подробности см. в нашей книге «Шахнаме…», гл. 8).
• Молодая и красивая персидская царица Нахид — это, скорее всего, евангельская Дева Мария. Нахид выходит замуж за правителя Дараба, который заметно старше ее. Дараб — аналог евангельского Иосифа, который был старше Марии и стал ее мужем.
• Однажды ночью в царской опочивальне происходит неожиданное событие. Царица Нахид вздохнула, и лежащий рядом Дараб ощутил в ее дыхании ДУРНОЙ ЗАПАХ, который поразил его. Поразил настолько, что царь в то же мгновенье утратил всякую любовь к жене. О чем тут речь? Неужели всего лишь из-за одного женского выдоха с дурным запахом могло произойти столько последующих событий? Ведь до этого момента, да и после, никакого плохого духа от царицы не исходило. Фирдоуси недаром подчеркивает уникальность эпизода «с дурным запахом».
По нашему мнению, так причудливо на страницах Шахнаме преломилась известная евангельская сцена с появлением Духа Святого, который проник в Деву Марию, в результате чего и был зачат Христос. Однако позднейшие «древне»-персидские летописцы истолковали выражение «Дух Святой» совсем в ином ключе и решили, что речь шла о некоем запахе = духе, который появился во время выдоха царицы Нахид. Отсюда же, скорее всего, появилось и само слово «выдох» при описании этой сцены.
Не все религиозные конфессии соглашаются с христианской идеей Непорочного Зачатья. Например, резко отрицательно к ней относится поздняя иудейская, раввинистическая школа [307]. Этим, вероятно, объясняется тот факт, что вместо почтительного евангельского словосочетания Святой Дух на страницах Шахнаме появилось негативное выражение Дурной Запах. По-видимому, поздние редакторы первоначального текста Шахнаме выразили, тем самым, свое несогласие с концепцией Непорочного Зачатья. Тенденциозно заменили положительно звучащие термины на отрицательные. Вульгаризировали эпизод.
• Согласно Шахнаме, появление Дурного Духа было недолгим: довольно быстро Дух исчез, и дыхание царицы снова стало душистым, благоуханным. Это согласуется с христианской точкой зрения о Непорочном Зачатии: явление Духа Святого к Деве Марии было кратковременным.
• Далее, Фирдоуси сообщает, что Дараб, муж Нахид, был настолько поражен появлением Дурного Духа, что тут же отказался от жены, разлюбил ее и отослал ее к Филькусу. Здесь мы сразу узнаём хорошо известный евангельский эпизод, когда Иосиф, муж Марии, узнав, что «Она имеет во чреве от Духа Святаго», растерялся и «хотел тайно отпустить Ее» (Матфей 1:18–19). По другим версиям, Иосиф сам хотел уйти от Марии: «Он заплакал и говорил: с каким лицом я пойду в храм Божий?… Что делать мне? И он думал скрыться и отпустить Марию» [307], с. 240. Согласно иудейским источникам, Иосиф действительно ушел от Марии [307], с. 359. Мы видим хорошее согласование «древне»-персидского рассказа о царице Нахид с историей Девы Марии.