— Ну и что мы будем делать? — спросила я уныло. Все это мне не нравилось все больше и больше. Эта планета вызывала у меня довольно противоречивые чувства.
— Надо вырыть себе дом где-нибудь подальше от берега — сказала Ари.
— Ари, это ты привыкла жить под землей, а мы все создания более капризные, нам необходимы свет и тепло, — возразил Соф.
— Можно пока построить шалаш, а завтра будем сооружать что-то более основательное. Надо только найти какую-нибудь подходящую местность — предложила я.
— Только вот где эта подходящая местность?
Все время молчавший Парэнжик наконец-то заговорил:
— Надо найти подходящее место, и я сам построю нам дом.
— Один? — вырвалось у меня.
— Да. У нас на Тиссе это делается просто.
Вот и ладненько. Я никогда не была у него в гостях, и не знаю, на что похожи их дома, но тут выбор, у нас невелик. Все равно где-то нам жить надо.
Подходящее место мы нашли довольно быстро, в небольшой рощице. Пейзаж уже не казался таким уж мрачным.
— Остановимся здесь — уверенно сказал Парэнжик.
Мы остановились, и все дружно уставились на него. Всем было интересно, как он собирается строить дом в одиночку.
Отвратительно! И мне придется жить в этом доме?! Он наклонился и отрыгнул. Несколько минут ничего не происходило, а потом почва вдруг запенилась и превратилась в вязкую жижу. И эта гадость стала длинными нитями тянуться вверх. Нити переплетались между собой и застывали, образуя прочную, янтарного цвета стену. Дом рос прямо у нас на глазах. Парэнжик внимательно следил за процессом, видимо, мысленно управляя им. Дом получился ничего, даже красивым. Нам всем понравилось это фантастическое сооружение.
— Это так вы строите свои дома? — Ошарашено спросила Ари.
— Как это у тебя получилось?
— Просто. У нас в желудке есть особенные бактерии, которые перерабатывают абсолютно все. То, что вы видели — это работа этих бактерий. На свету эта биомасса умирает и затвердевает. Через час бактерии погибнут, они не могут жить вне нашего организма.
— Лихо! — восхитилась я. — Но ведь тебе скроили новое тело, как же ты ухитрился сохранить эту способность?
— Это мое собственное тело, я просто его немного трансформировал. Да и Дра-Гамм тоже. Вообще, по-настоящему тело заменили только Ари.
Как удобно устроились сородичи Парэнжика! Вот уж у кого не существует жилищных проблем. Как все удобно и рационально! Немного поблевал и на тебе — готовый домик. И не надо никакой ипотеки.
Изнутри дом понравился нам еще больше — теплый, светлый и прочный.
— Слушайте, ребята, мы ведь теперь одна семья и надо решить, кто кому и кем приходится. — Сказал Дра-Гамм.
Я поняла, почему он задал этот вопрос. Ну, уж нет, голубчик, секса ты не получишь!
— Чего голову ломать. Все мы здесь будем братьями и сестрами — быстро ответила я.
Дра-Гамм скорчил недовольную мину, и все дружно рассмеялись, даже Парэнжик, который не смеялся нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах.
Пока мы обживались, нами заинтересовались шубры. Это была семья из пяти-шести человек. Обитали они недалеко от нас, и наше соседство их здорово возмутило. Еще бы, шубры ведь не отличаются доброжелательностью. Высокий черноволосый мужчина лет сорока, подошел к нам, когда мы сооружали из подручного материала нехитрую мебель.
— Вы кто? — спросил он грозно.
— Сам что ли не видишь? — не очень любезно ответил Дра-Гамм.
— Это наша земля! — произнес незнакомец раздраженно.
— Места хватит всем — вмешалась я.
— Но вы ведь даже не опросили у нас разрешения!
— Но мы вас впервые видим — сказала я почти нежно. Незнакомец смутился. Я знала, что шубры благоговеют перед женщинами. Матриархат, с приходом Граша, хотя и пошатнулся, но все еще был довольно силён. Для шубров женщины были приблизительно тем же, что кошки для древних египтян, то есть существами священными. И только это примирило меня с этой неуютной планетой.
— Сколько вас? — спросил шубр.
— Пятеро. Я хотела бы поговорить с вашей хозяйкой. И тут же к нам подошла маленькая поразительно красивая женщина. Она выглядела потрясающе! Глаза цвета ночи, тонкие аристократичные черты лица, царственная походка и волосы цвета апельсина. Я сама рыжая, но она перекрывала меня по всем позициям!
— Меня зовут Юнка — сказала красавица — А тебя как?
— Меня — Саша, — ответила я. — А это моя сестра Ари братья: Соф, Пар и Гамм.
— Вы хотите здесь жить?
— Да, если вы не возражаете.
Юнка задумалась. Она внимательно рассматривала нас. Ее мучили сомнения.
Стоит ли пускать на свою землю чужаков?
— Скажите, вы не являетесь последователями этого сумасшедшего Граша? Она мне понравилась еще больше, потому, что когда она произносила имя Граша, ее лицо исказила гримаса отвращения. Не все на этой планете восхищаются этим маньяком.
— Нет, — самозабвенно врала я, — мы ушли из семьи именно поэтому. Наша семья перешла на его сторону, а мы — нет.
— Мы тоже. — Улыбнулась Юнка. — Хорошо, живите. Времена меняются и нам сейчас тоже надо объединяться, иначе нас всех перебьют по одному, так ведь?
— Да, — согласилась я — не то сейчас время, чтобы жить особняком.
— Что ж обстраивайтесь, потом мы еще поговорим. — Сказала Юнка. Она ушла, а наши мужики так и остались стоять раскрыв рот и глядя ей в след. Я усмехнулась — еще бы, такая женщина не оставит равнодушным ни одного мужика! Даже Парэнжик был потрясен. Я не ожидала, что шубры окажутся такой красивой расой. Мне они представлялись сборищем грязных, уродливых дикарей, а тут такое чудо!
— Значит, это ты будешь нашей хозяйкой? — недовольно спросил Соф.
— Или я, или Ари. Больше я не вижу среди нас женщин.
— Лучше уж ты! — Быстро свалила на меня бремя ответственности Ари. Выбор был невелик, поэтому мужчины не стали очень активно возмущаться. Я знала, что эта планета им не нравится именно потому, что здесь правят женщины. И как правят!
— Муравейник какой-то! — возмутился Соф. — У муравьев тоже правит царица. А вы знаете, какие у шубров семейные отношения? Это просто мерзость!
Еще бы, на Гаэзи женщина выбирала себе мужчину, а мужчина не имел права ей отказать. Более того, на этой планете процветала полигамия, но не многоженство, а как раз наоборот. Объяснялось это довольно просто: нескольким мужчинам гораздо легче было защищать и кормить многочисленное семейство. О многоженстве здесь не могло быть и речи! Еще бы, здесь очень заботились о здоровье потомства! Ведь один испорченный самец может перепортить весь род! Если в семье рождался больной ребенок, то виновного просто, без лишних затей стерилизовали. Если же плохая наследственность досталась ребенку от матери, то стерилизовали ее, а ее мужей отпускали на свободу, тем, кто этого хотел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});